— Давай не будем выдумывать диагнозы? Ох, ты даже не представляешь, Гавриил, до чего громок зов её боли в эту минуту.

Ангел, склонившись над раной, приложил к ней ладонь, и сразу же комнату озарил приторный розовый свет. Когда свечение угасло, все взгляды обратились на пятно, которое не просто не исчезло, а стало больше.

— Что такое? — Эфраим непонимающе посмотрел на ладошку.

— Почему не получилось? — тревожно спросила Сюзанна, пытаясь перевернуться на бок.

— Если бы я знал ответ, Сьюзи…

— Дай я попробую, — предложил Гавриил.

Он осознавал, что благодати совсем чуть-чуть. Она ещё не восстановилась как следует и могла попросту не сработать — слишком большое количество Асмодей выкачал, но попытка не пытка. В их положении выбирать особо не приходилось. Поэтому архангел, приблизившись к постели больной племянницы, также положил ладонь на рану. Сразу же та издала божественное сияние, которое, спустя минуту, неожиданно пропало.

— Была, да вся вышла, — обречённо констатировал Гавриил, разочарованный тем, что благодать исчерпалась, так и не излечив девушку. — Прости, конфетка, я сделал всё, что мог. Я оказался слишком слаб.

Он уступил место Эфраиму, и тот повторил ещё дважды манипуляции, но должного результата также не достиг.

— Что-то очень сильное внутри блокирует способность исцелять. Даже мою, как Рит Зиена.

Нефилим застонала от нестерпимой боли.

— Помоги ей, братюня, — устало молвил архангел. — Она страдает. Если по-сверхъестественному не получается, то давай по-людскому.

— Я чувствую её страдания, как никто другой. Вколю сейчас болеутоляющее, но результат… Гавриил, сам видишь.

В руках Рит Зиена появился наполненный обезболивающим лекарством шприц. Сюзанна, которая начала снова проваливаться куда-то в чёрную бездну, даже не почувствовала, как Эфраим ввёл его в вену.

— Думаю, в дальнейших человеческих… действиях смысла нет, — сказал он, когда Милтон от укола окончательно погрузилась в тяжёлое забытьё. — Необходимо доложить обо всём нашему архистратигу. Может он Сьюзи спасёт, ведь его сила, как первенца Божьего, неисчерпаема. В конце концов, он её отец.

— Один Бог знает, что Михаил с нами сделает, но… Действуй, Эфраим.

***

— Ох, Сюзанетта, — обведя пальцем пятно, произнёс Михаил.

— Ты ведь спасёшь её, братюнь?

Гавриил наткнулся на хмурый взгляд невероятно ярких зелёных глаз брата.

— Попробую, — стараясь скрывать переживания за дочь, ответил тот.

Архистратигу стоило постараться, чтобы вернуть себе былые спокойствие и флегматичность.

Собравшись с мыслями, архангел принялся за исцеление. Из-под его ладоней полился золотой свет, мягко окутывая рану Сюзанны. Его способности были настолько велики, что вмиг обесточили восемь парижских округов и изменили погоду за окном. На смену голубому небу и белым облакам пришли свинцовые серые тучи, дождь стал заливать французскую столицу.

Сюзанна медленно возвращалась из того мира в мир этот. Оживала. Однако…

— Не верю, но у неё нет души, — сообщил Михаил, прерывая процесс. — Клеймо, которое я почувствовал внутри, стало доказательством.

— Выходит, это из-за него я не смог исцелить Сюзон? — предположил Эфраим, который до этого всё время молчал и только наблюдал за происходящим.

— Да, оно впитывало твои силы, причиняя Сюзанне боль. Её способности, в том числе регенерацию, клеймо тоже поглощало. Просто понимаете… Магии применялось достаточно, и оно не способно было её всю удерживать. То, что потом появилось, это не обычное пятно. Это сгусток магической энергии. Ваши способности для него были, как вода для цветка. Более того, клеймо стало настолько не контролируемым, что распознать его смогли бы только самые сильные существа: Тьма, Бог, Смерть, архангелы, при наличии полноценной благодати, не ты, Гавриил, и… Бальтазар, как хозяин души.

— Папа, он не виноват, — делая глубокие вдохи, зашептала Милтон. — Это была… Моя идея.

— Не виноват? Почему молчала всё это время?

Сюзанна на секунду закрыла глаза, а потом, томно выдохнув, вкратце рассказала всю историю. Кроме любовной, разумеется. За время признания она делала паузы, потому что чувствовала сильную слабость, боль и нехватку воздуха.

— Азартные игры, — повторил архангел, когда дочь замолчала. — Вместе с подругами ты играла в покер и сделала ставку на душу. Поэтому и переехала к Бальтазару, чтобы быть рядом с владельцем. Пазл сложился.

— Папа, я…

— Не доводи до греха, Сюзанетта! Молчи сейчас!

— Прости, — она почувствовала, как из глаз по щекам побежали слёзы.

Гавриил, шмыгнув носом, провёл руками по раскрасневшимуся лицу. Только Эфраим никак не отреагировал, потому что попросту не знал, что говорить.

***

— Что теперь будет с Бальтом? С другими участниками этой истории? — аккуратно поинтересовался Гавриил, сидя на диване и наблюдая за Михаилом, который ходил взад-вперёд по кабинету и что-то бубнил себе под нос.

На Эдем опустилась таинственная ночь.

Как только Сюзанна немного оправилась, Михаил перенёс её на Небеса. Она первой испытала на себе последствия безрассудной выходки и оказалась запертой в Зелёной зале — роскошном помещении с деревянной дверью с тоненькими вставками фигурного стекла и огромным столом, которое было украшено картинами в позолоченных рамках, камином, декоративными цветами и всякими статуэтками. У дверей стояли ангелы-стражи, а на самой комнате было наложено силовое поле, которое не давало Милтон применить любые её способности для спасения или побега.

Самого же ангела архистратиг заставил прямо в гарнизоне вернуть его дочери душу и снять клеймо. Когда Бальтазар выполнил приказ, ведь он уже и сам намеревался это сделать, Михаил бросил его в темницу. Ангел, как и Сюзанна, тоже решил не рассказывать об их отношениях, ведь Михаил в тот момент выглядел настолько злым, что слушать его даже не стал. Если бы ещё и о романе узнал… Испепелил бы подчинённого прямо в казарме. Там же, в тюрьме Небесной, оказались и Эсмеральда с Изабеллой, которые усвоили, что играть в карты — грех, и Габриэлла — все получили по заслугам.

— Что будет? — Михаил остановился у стола и, достав упаковку чёрного шоколада, который в критический момент помогал ему думать, отломил плитку. — Бальтазару грозит казнь, а девушкам… Посидят в темнице, образумятся и выйдут. Только через года три. Надеюсь, про покер они забудут.

Медового цвета глаза младшего архангела неверяще и потрясённо распахнулись, а губы жалобно дрогнули и приоткрылись, как у отзывчивого ребёнка, впервые сломавшего хрупкое крыло бабочки.

— Как казнь?

— Публично. За этот поступок он ответит по всей строгости законов Рая. Ему отрубят голову и выставят её на всеобщее обозрение.

— Бальтазара нужно наказать, как того требует Устав гарнизонной службы, но… Обезглавливание это… Радикально. Михаил, пожалуйста… Умоляю.

Гавриил находился на распутье двух дорог. Впервые всегда хитрый и ловкий Фокусник понятия не имел, как поступать. Он один знал тайну Сюзанны и Бальтазара. Новостью о казни Михаил нанёс не только ему удар, ведь ангел был его лучшим другом, но и нефилиму. С другой стороны, если бы сам Гавриил раскрыл-таки секрет любовников, то, возможно, смог бы спасти двоих.

— Братюнь, я должен тебе признаться кое-в-чём, — заговорил младший архангел, надеясь на благоразумие старшего. — Быть может, это спасёт Бальтазару жизнь, ведь ты же не хочешь, чтобы Сюзон страдала?

Архистратиг присел в кресло и, приложив пальцы к вискам, начал их массажировать.

— На сегодня хватит признаний, — ответил он. — Не хочу больше ничего слушать. Оставь меня.

— Михаил, это касается отношений твоей дочери и моего друга.

— Какое из слов в приказе «Оставь меня» тебе не понятно? Соскучился по ангельской тюрьме? По заточённым туда друзьям? Если нет — уходи. И не смей перечить.

Младший архангел, видя, в каком ужасном настроении пребывал брат, молча встал и вышел из кабинета.