Белые разрезы на чёрных облаках разрываются.
Минута до конца света истекла.
========== «Морковный пирог с ядом» (Юрико) ==========
Комментарий к «Морковный пирог с ядом» (Юрико)
Для #рассказябрь2017.
Часть 12/30.
Этот дом такой прекрасный, тёплый такой, такой уютный, в нём всё идеально, у обитетелей его всё идеально, обитатели его живы, здоровы, счастливы и любят друг друга, дружны, они не ссорятся, они всегда улыбаются — чем не чудесное убежище?
«Лицемеры вы чёртовы», — думает Юрико и улыбку натягивает, как обычно, как всегда нужно; она лицо семьи и позориться не должна; она должна показывать, как семейство своё любит, что они любят её, что у них всё ладно.
У отца бизнес растёт, у матери свои дела, Юрико в школу ходит, уроки отсиживает, всегда лучшая, всегда умная; нет, её не заставляют выделяться, её ни к чему не принуждают от слова «совсем» — просто это притворство достало так, так надоело, что не любят они друг друга в семье, но держатся так, как будто дочка им ещё нужна.
Юрико тоже странная, она могла бы использовать это, но в её семье всё хорошо, поэтому она по рукам и ногам связана; они не играют на людях, они живут так просто — все притворяются, что в семье нет связей крепче, а на самом деле им безразлична дочь, потому и хвалят за результаты, но не корят за поражения, поэтому Юрико не проигрывает, чтобы не видеть в их глазах безразличие к своим достижениям.
Дайки говорит, что семья у неё замечательная, все так дружны, что Юрико повезло, что она тут воспитывается; Дайки — сирота, он мало знаком с порядками внутри таких общин, внить его не за что; родители Юрико к нему хорошо относятся, но и это, кажется, всего лишь обёртка от конфетки, а самой карамельки нет, они ведь никого не любят, может быть, даже друг друга, но брак заключён, ребёнок есть, они никогда не ссорятся, чтобы оставаться семьёй, хоть это и бесполезно.
Мама печёт пирог морковный, вкусный, она не интересуется, любит ли его Юрико, просто слушает покорную благодарность, спрашивает, как дела в школе, потому что вес родители это спрашивают; в её взгляде равнодушие, Юрико оно видится, и потому девушка заглатывает кусочками, спешит и отговаривается, сообщая, что к Дайки в гости наведается; любого родителя смутил бы визит доченьки подрастающей к парню, но только не их, им всё равно, не могут же они ему доверять.
Юрико живёт в якобы прекрасном семействе, но не чувствует себя счастливой, никакой себя не чувствует, только и знает, что слушать родителей и надеяться услышать что-то искреннее в их ласковой заботе. Чтобы понять, что именно к ней их любовь обращена, что она их чадо драгоценное. Не просто родное, а именно нужное; Юрико хочет быть им другом, а не только дочерью.
Юрико делает вид, что счастлива, но на самом деле нет у неё семьи толковой, и даже морковный пирог её ядом пропитан — ядом, который не убивает, не ранит, не заставляет корчиться в агонии, но ядом всё равно является; и с каждым разом становится всё горче.
А потом происходит вылазка «Касты» — и ей приходится пересмотреть свои взгляды.
========== «Куда нас приведёт дорога» (Румия, Валериан) ==========
Комментарий к «Куда нас приведёт дорога» (Румия, Валериан)
Для #рассказябрь2017.
Часть 13/30.
— 2014 год
Это незнакомый путь, и его пыльный ковёр стелется до желтоватых склонов, петляет среди отвесных скал. Автомобиль нервно дёргается на каменистой дороге, по асфальту ровному скучая, но так даже веселее. На особо кривых местах Румия подскакивает на сидении, затылком врезаясь в спинку, смеётся и Валериану машет руками, когда тот оборачивается удивлённо; он за рулём, но всё равно оглядывается проверить, не убилась ли его воспитанница.
Они странствуют без смысла и без толковой цели, они следуют за солнцем, ветром и дождями. Вокруг пустошь, вот-вот горы начнутся; они, наверно, где-то на юге или где-то на севере — Румия не сильна в картах и не запоминает направления, а Валериан возит её просто так, над траекторией не заморачиваясь. Они не туристы, достопримечательности им не нужны; они путники, спешащие по звёздам, и весь мир под их ногами стелется.
Остановка совершается в обед. Из термосов льётся горячий чай с сильным вкусом горных трав, витамины и прочая полезная дребедень: Валериан о её здоровье заботится. Они пьют чай, закусывают сухим печеньем и смотрят на горы, за машиной спрятавшись от палящих солнечных лучей. Румия прячет от солнышка веснушки и смеётся не понятно чему, улыбается её обыкновенно мрачный спутник, точно пыли наглотался волшебной; он тёмные очки снимает и с удовольствием по сторонам глядит, знойным воздухом окутанный. Жар над дорогой кажется почти осязаемым, не стелется ветер над сухой землёй.
Валериан вручает подопечной потрёпанную книгу, учебник по истории, и ей приходится отвлечься от отдыха, погрузившись в подобие учёбы. Обычно Валериан сам её наставляет, но сегодня им ещё нужно проехать часть гор до темноты, потому он доверяет Румии самообучение и сам лезет в автомобиль за картами. Расстилает их на пыли, карандашом водит маршрут. Румия из-за учебника выглядывает шаловливо, взирая, как чертится на карте старой и исписанной линия красная, их дорогу показывая; они не по плану движутся, а потому кроме настоящего и прошлого в карте ничего не кроется. Они вольны идти туда, куда хотят. Они абсолютно свободны.
Румия абсолютно счастлива.
Они отправляются в путь, когда заканчивают перекус; Румия запрыгивает в душную машину, где уже вовсю кондиционер работает, на переднее сидение забирается, высовывая ноги в гольфах из кроссовок и поджимая под себя, чтобы из окна видеть больше: она всё-таки не очень высокая. Валериан очки опять нацепляет, от света истошного спасаясь, мотор разогревает. Когда он за ней только приехал, он всегда носил костюм, был в такой прямо строгости, но сейчас на нём лёгкие светлые джинсы, лёгкая рубашка и лёгкое выражение лица: несколько счастливых месяцев без привязки к чему-то суровому, серьёзному и жуткому, как обычно бывает, сделали его по-настоящему счастливым. Он выглядит свежим и довольным. Румия улыбается украдкой.
Они снова едут. Из колонок музыка хлещет, какая-то то ли индийская, то ли ковбойская, то ли арабская, может, всё сразу, ещё и под гитару. Румия зачарованно разглядывает сухой, красновато-жёлтый край с горячим синим небом, по которому они едут, и уверяется, что он прекрасен. Не хуже влажных лесов. Не хуже холодного севера. Не хуже дубрав средней полосы. Каждое место в мире прекрасно, и Румия любит всё, что их окружает – её, его и их дорогу, вертлявую, непрямую, таинственную, а такую замечательную.
Это не будет продолжаться вечно, они оба понимают. Валериан — потому что он из NOTE и знает, что NOTE не отпускает просто так. Румия — потому что она хоть и девчонка малых лет, она сообразительна и в курсе, что это краткое время счастья. Но главным остаётся то, что они едут, что пока что они целиком отданы путешествию, что они вместе и смеют наслаждаться каждым мигом свободы — это всё окупает.
— Куда мы едем теперь? — Румия спрашивает, с любопытством карту за краешек выуживая. Последняя точка на ней — их привал. Дальше ничего не запланировано. Валериан отдаётся вольности.
— Куда нас приведёт дорога, — наставник отвечает и прибавляет газу. К ним приближаются пики скал, и Румия не может дождаться, когда они откроют новую частичку этого прекрасного многогранного мира. Эта дорога принадлежит им, как и все дороги. Это — новый путь их странного веселья, и они всё ещё будут счастливы, когда перейдут на следующую развилку. Всё хорошо. Румия улыбается и подпевает музыке, и мчатся они вдаль, оставляя за собой только пыль.
========== «Тринадцать тысяч лет спустя» (Роан) ==========
Комментарий к «Тринадцать тысяч лет спустя» (Роан)
Для #рассказябрь2017.
Часть 14/30.
— 2007 год
— Расскажи о бессмертии.
В зябкий воздух поднимаются кольца пара. Смешивается дыхание и уносится прочь с лёгким морозным ветерком. Вот-вот закончится осень, пропуская за порог седую зиму, вот-вот пойдёт первый снег. Паренёк в бесформенной куртке ёжится и руки прячет в карманы; он сидит на лавке рядом, и их одинокие силуэты заметает прохлада.
