— Дом мне не нужен. — Сириус равнодушно пожимает плечами. — Впускать посторонних людей в личное пространство — не по моей части. И я не собираюсь называть какое-то абстрактное место «домом».

Когда Паша, приходя в обсерваторию, говорит: «Я дома», Сириус по привычке, невесть как выработавшейся, отзывается: «С возвращением».

Зачем Роану это всё? Копание в других… Сириусу, в принципе, всё равно. Он на любые вопросы отвечает честно.

«Я не жалею о том, что взял Тину».

Раз наставнику нужно, Сириус просто объяснит. К тому же, Роан затрагивает тему, которая почему-то сильно колышет остальных ребят в наборе. Люси с её «попробуй положиться», Ливрей с его «ну ты зануда», острые взгляды Каспера. Это раздражает. Сириус не понимает, почему должен уделять внимания им больше, чем положено. Они лишь его сокурсники. Почему он обязан проводить с ними время, которое мог бы потратить на что-либо другое?!

Арина ставит им мультфильм про дружбу облака и аиста. Сириус думает, что это глупости полнейшие, но тут собрались все, даже Максим пришёл. Всё равно работать никто не будет. Сириус по пути в обсерваторию захватывает в магазине какую-то еду — вредную, в общем-то, но обычно только её и просят. Мультик ему не нравится, за этим идут ещё несколько, и под конец ребята совсем тают. Сириус не понимает их. Но всё ещё не уходит.

— Знаешь, всё-таки основная часть человеческого пути — это даже не поиск себя, — продолжает Роан. Никогда нельзя понять, о чём он думает, по взгляду, но Сириусу всё равно, что в голове наставника творится, пока его это не касается. Тем не менее, слушает он внимательно. — Многие, даже отыскав себя, остаются с недоумением: и что с собой делать? Обнажённая душа на раскрытых ладонях, а пристроить-то куда? Рёбра не раздвинешь, в сердце не воткнёшь. Бесполезен ли тогда поиск?

— Вы хотите, чтобы я не искал себя?

— Моё желание тут не причём, дитя. Я говорю о том, что это не истинная цель. — Роан разводит руками, словно распахивая всем духам объятия. — Мир огромен, и каждый в нём старается найти своё место. Не душу, а место, где эту душу можно сохранить. Обитель спокойствия, в которой человек почувствует себя собой. Лишь там всё становится едино.

— Я не ищу своё место.

— Ты не хочешь искать его здесь.

— Я не ищу его нигде.

Роан качает головой:

— Это не страшно. Если это место не стало твоим — ничего страшного. Ведь, знаешь… оно всегда находится. Возможно, понадобятся годы, возможно, оно мелькнёт на одну секунду, но оно непременно есть.

Его — явно не тут. И Сириус не сомневается, что ему эти поиски не сдались. Они будут только отвлекать.

— …так что однажды ты оглянешься и поймёшь, что вот оно, твоё место. То, где ты должен быть. — Роан улыбается и встаёт. — Принять это никогда не поздно.

…Сириусу тридцать четыре года…

— Сомневаюсь, что оно существует.

— Значит, создай его сам.

«Меня зовут Лев».

«Я хочу сделать химеру!»

«Ты меня учить будешь?!»

«Извините…»

«Фе, зануда!»

«Опять работаете».

«Я верну Сашку к вечеру».

«Моя странность… может быть полезна?»

«Я умею летать».

«Моя нора, сколько хочу — столько торчу!»

«Здесь цикады, круто, да?»

«Рассчитываю на ваше знания языка».

Сириус непонимающе морщится. Он всё ещё не понимает, зачем. Он и так отлично со всем в своей жизни справляется и собирается справляться, и чья-либо поддержка ему тем более не понадобится.

«Прошу», — он обводит их взглядом. Желтоглазый мальчишка в его ногах берёт его за руку и смотрит настороженно. Сириус продолжает на одном выдохе: «Мне нужна ваша помощь. Сам я не справлюсь».

Где место Сириуса?

Его нет?

«С возвращением!» — кричит Сашка, с ногами забираясь на кресло. За её спиной толпятся остальные, и Сириус проводит ладонью по лбу, снимая усталость. Он может расслабиться, он наконец-то дома. Начинаются расспросы, но Сириус только отмахивается беззлобно: он попозже расскажет. Но расскажет обязательно. Потому что эти люди — его семья.

И это место — то, где он должен быть.

========== «Доброе утро» (Антон) ==========

Комментарий к «Доброе утро» (Антон)

На майско-июньский челлендж.

День 18: «Встретить на пробежке знакомых».

— 2018 год, март

Антон встаёт в тот час, когда рассвет временем не успел завладеть, но небо уже светлое и зябко потягивается утренними облачками. Погода сегодня такая себе, но парень не привередлив: ему не важно, какие его окружают условия, пока он занимается тем, чем нужно. Он спускает ноги с кровати, разминает плечи, смотрит на часы. Будильник он не ставит — всё равно сам просыпается вовремя, удобное его качество. Встаёт, быстро одевается, выходит из спальни, тут же сталкиваясь с сиреневым отливом заспанных глаз ещё одной обитательницы квартиры.

— Доброе утро, — протягивает сонно Настя, откидываясь на спинку дивана. Она подтянула колени к груди, на них положила раскрытую книгу — какой-то учебник.

— Ты не спала?

— Спала. Просто встала раньше. — Она трёт кулачком глаза. — Ты на пробежку?

— Угу.

Настя улыбается ему — чуть рассеянно из-за сонливости, но тепло, и Антон едва побеждает желание шагнуть к ней ближе, потому что всё равно не представляет, что хочет сделать. Он спрашивает, дома ли Роан, но Настя только пожимает плечами. Ладно. Антон одевается в прихожей, завязывает шнурки на кроссовках и выходит.

Его встречает свежий прохладный воздух. Сырая весна всхлипывает лужами и неприятно тающими сугробами, асфальт мокрый и беззвучно шипит, как облитый из ведра кот, когда ступаешь на него. Каждый шаг пружинит, и Антон, разминаясь, оглядывает тихую улочку. Квартира их недалеко от центра, но Роан как будто специально подбирал местечко со спокойным двором и удобным расположением соседних магазинов. Бессмертный всегда ведёт себя так, словно всё делает наобум, но ведь на самом деле он всё продумывает?

Куда он делся в пять утра, Антон не размышляет. Дело учителя, в конце концов.

Он привычно огибает дом, наращивая темп. Город липнет к подошвам весеннее-радостным псом, которого костью соблазна поманили; Авельск с любопытством вертится вокруг силуэта юноши, ему принадлежащего, разглядывает его. Взор улиц всегда ощущается спиной, но он давно перестал Антона тревожить — с тех самых пор, как…

Он ныряет в дворы. Собачники со своими любимцами встопорщенными тенями бродят вдоль площадок — больше в этот час никто нос не высовывает, слишком рано. Кто-то спит, прячась в тепло одеяла. Кто-то, как Настя, повторяет основы пройденного, чтобы затем про них не забыть. Кто-то грызёт костяшки и разводит ядом шрамы, ожидая новый тяжёлый день. В Авельске вовсе не так спокойно, как может показаться. Здесь каждую секунду спираль судьбы складывается в новый виток, губя при этом несколько несчастных душ. Город так обманчив — он кажется умиротворённым, но в его чертогах постоянно зверствует война.

Антона она не страшит. Антон — такое же дитя этой войны, как многие другие, но он особенно ею любим, потому что жертвы — это скучно, а оружие — это уже интереснее. Здесь, на своей территории, Антону не нужно постоянно оглядываться. Никто не ступит за границы, установленные Роаном. Может, потому что уличные чувствуют след детей LIFA, которых стараются избегать. Может, дело как раз в Роане, но Антон в детали не посвящён и не знает всей правды. Это его не тревожит. Он верит учителю, а остальное не так важно.

Раздаётся рокот, это мотоцикл едет. Навстречу Антону несётся вон, останавливается рядом. Шлемы стаскивают оба человека, синхронно, как будто мысленно уже договорившись; спереди — тёмная голова, позади — светлая.

— Утречка, — машет ладонью Роан. — Уже бегаешь?

— Привет, — улыбается кратко Каспер. Цепкий взгляд так и спрашивает: и что ты скажешь? Но Антон равнодушно пожимает плечами. Почему так рано утром наставник разъезжает с другим наставником, его не особо интересует. Любопытство — вообще не его черта. Тем не менее, он отвечает, что Настя тоже встала.