Пока Роан не сбивается с ног пронёсшимся мимо дитём, пока его скейт не подрезает Юру — и пока они оба с размаху не валятся назад, в фонтан, вызывая тучу брызг и плеска. Каспер, чертыхнувшись, спешит к ним; обливаемые холодной водой, ребята смеются — они вымокли до нитки, облеплены одеждой, а Кас то ли ругается, то ли сам веселится, вытаскивая их за шкирку из фонтана. Теперь они сидят на бортике, нахохленные и мокрые, но со сверкающими глазами; струи сбегают по волосам, коже, ткани.

— Вы что, дети малые? — бранится Каспер. — Бориса на вас не хватает!

— Не ворчи! — смеётся Роан, выжимая край рубашки. Юра рядом трясёт головой, и бессмертный чихает с ним синхронно, хотя заболеть не может, потому и кратко покачивает головой, когда Каспер сбрасывает куртку. Куртка опускается на плечи Юры, Кас всё ещё ворчит, потом смотрит на ребят, целиком окидывая их взглядом.

В мокрых волосах застывает солнце. Роан убирает со лба чёлку. Юра улыбается, как ясно солнышко. Каспер качает головой — и сдержанность валится крахом.

— Ого, ты впервые при мне смеёшься! — восклицает Юра.

Каспер треплет его по голове и советует не рассказывать Лису — ещё больше ругани будет.

Небо над ними раскидывается предвкушением тёплого лета.

========== «Командная работа» (Авельск) ==========

Комментарий к «Командная работа» (Авельск)

На майско-июньский челлендж.

День 10: «Готовишь на двоих, приходит много».

— 2017, август

Жизнь с кем-то — это всегда упрощение. Так гораздо легче, Каспер уже проверял: дело даже не в том, что есть, кому о тебе позаботиться в случае чего, а в том, что экономятся силы и время. Достаточно одного разговора, пары напоминаний, и теперь жизнь довольно комфортна. Каспер, живя несколькими версиями, может сравнивать, и жизнь с сестрой — явно то, что в его глазах выигрывает. Например, удобно готовить — по очереди. Сегодня Каспер как раз задумывается об этом, пока экспериментирует, пробуя разные добавки; на обед сгодится что-нибудь поизобретательнее утренней яичницы, но Кас не приверженец высокой кухни и ограничивается обычно чем-то простым. Да и готовить надо лишь на себя и сестру, не так много.

Каспер честно так считает, не подозревает ни о чём, когда в двери щёлкает замок — это Люси возвращается. Бросаются ключи, слышатся голоса… Так. Голоса. Каспер хмурится и поворачивается — как раз вовремя, чтобы увидеть столпившихся у поворота на кухню гостей.

— Привет! — сияет довольной улыбкой Люси. — А я ребят привела!

— Я вижу, — отзывается Каспер без раздражения и не запоздало: вместо него отзывается воспитание, ошалеть и попозже получится. — Что ж… Проходите, рассаживайтесь.

Стол у них на кухне маленький, а гостиной нет, но, кажется, им и так хорошо. Антон стягивает толстовку, оставаясь в белой футболке. Настя чуть робко здоровается, одёргивая блузку, открывающую изгиб плеч. Йорек машет ладонью в приветственном жесте, уже через мгновение устраиваясь на подоконнике в самой естественной позе, будто только так в гости и приходят. Роан улыбается, на нём серая толстовка с закатанными рукавами, скрывающая стройное гибкое тело, и Каспер бросает на него вопросительный взгляд.

— Мы с пташками гуляли, — вещает бессмертный. — А тут Люси и Йорек навстречу… Ой, Кас, да тебе нам всем готовить придётся, давай помогу!

То, что Роан мастерски готовит, Касперу и так известно. Однако хозяину пристало соблюдать статус хозяина, и он галантно отказывается, предлагая им подождать — продуктов хватит, он что-нибудь придумает. Люси ничуть не кажется виноватой, смотрит шаловливо; затем уходит, возвращается уже с собранными в пучок волосами и говорит, что лишние руки всё равно не помешают.

— На такую ораву продуктов не хватит, — замечает Люси.

— Тогда мы сходим в магазин! — тут же отзывается Настя, потянув Антона за рукав. Тот соглашается, Каспер быстро записывает им на бумажке из блокнота список покупок, вручает деньги и отправляет в добрый путь. Антон всегда берёт лишь то, что точно назвали, однако Настя будет половчее, может, что интересное добавит.

Йорек — незаменимый помощник. Ему что не вручишь для использования ножа, то сделает. Получает морковь и в минуту её вычищает, кожица снята почти прозрачная, а смотрит парнишка невинно — нож в его руке опасно поблёскивает. Умения обращаться с холодным оружием уличному не занимать. Пока Каспер отдаёт ему картошку, а сам разбирается с мясом, нарисовавшийся подозрительно близко Роан шинкует овощи. Приходится приставить Люси, чтобы приглядела за этим горе-суицидником.

Каспер всё же признаёт: это весело. На кухне тесно и жарко, принёсшие продукты птички присоединяются к процессу, много суматохи («Руки убери от мясорубки, Ро!»), но это почему-то весело. Много людей, не чужих друг другу, даже в таком простом действии друг друга понимают. Касперу нравится. Каспер улыбается, отодвигая Роана от разделочной доски и советуя Насте добавить в салат соли.

Проблемно, но так даже интереснее. Нужно их, пожалуй, почаще звать на обед.

========== «Ненависть в зеркалах» (Йорек) ==========

Комментарий к «Ненависть в зеркалах» (Йорек)

На майско-июньский челлендж.

День 11: «Жизнь с тяжёлыми воспоминаниями».

Йорек ненавидит зеркала. Причина проста до недоверия: он вовсе не недолюбливает свою внешность или комплексует, но в отражениях он всегда видит себя целиком. Таким, какой он на самом деле. Каким его сделали улицы и каким он сделал сам себя.

Улицы — это звучит так просто. У нормальных горожан максимум с проспектами да площадями ассоциируется. Йорек нормальным никогда не завидовал, а сейчас только покачивает головой — нет, всё же это разное. Обычные люди ему такие же чужие, как он им. Да что там, он и странным чужд, потому что они традиционно выходят из других кругов, тогда как Йорек — это самое дно их океана.

Улицы — это не просто переплетение странностей, сковавших небо и землю. Это не просто оравы голодных и озлобленных странных. В совокупности всё даёт нечто абстрактное — жестокое, отверженное, ненавидящее. Ненавистью улиц пропитан каждый их отброс, в том числе Йорек. Он чувствует эту ненависть на себе временами — она глубже, чем клеймо, незаметная и незабываемая одновременно. Это убивающий яд, который уничтожает; та же Кали сдалась, а вот Йорек почему-то держится.

— О чём думаешь? — спрашивает Оля. В мягком дневном освещении она и сама кажется светлой. Наброшенный на плечи цветной плед возвращает воспоминания об осени своей палитрой, хотя снаружи уже зима. Волосы на плече и перевязаны у концов. Она сидит в кресле, а не в инвалидной коляске, и Йореку это кажется знаком исключительного доверия — потому что так она никогда не стала бы встречать кого-то чужого. Он смотрит на её пальцы, а когда она начинает говорить, поднимает глаза на её лицо. Оля смотрит с ласковым укором. — Если мы не будем разговаривать, мы ничего не добьёмся.

Хочет ли он чего-то добиваться? Раньше Йорек двигался по течению. Он не смел задерживаться, не смел останавливаться — это чревато последствиями. Немилосердная судьба стреляла по спинам отступавших. Йореку оставалось лишь идти вперёд. Много ли изменилось?

— Хочу кое-что понять. Скажи, как я выгляжу со стороны?

Задавать такие вопросы — довольно странно. Он и сам должен понимать. Йорек в этой жизни попробовал почти всё, что только можно — это не повод для гордости, но всё же весомый аргумент. Все грехи, что ныне считаются естественными для отбросов общества, он в себе уже несёт. Возможно, их он в зеркалах и видит.

Йорек чуть потягивается. Он сам сидит на подоконнике рядом, но расположился так, чтобы видеть Олю напротив. Девушка, видимо, и это учитывает, потому что задумчивый взгляд окидывает комнату и возвращается к Йореку. Разговаривая с людьми, она всегда смотрит на них и глаз не прячет, это приятно. Йореку вспоминается Имир: «Я все делаю правильно?». Нет, Имир ошибалась. Ей стоило больше внимания уделять собеседнику, если она хотела действовать быстро и ловко. Сейчас, правда, об этом думать не хочется.