— Могу то же сказать тебе.

— Это мой выбор. — Каринов склоняет голову. — Чтоб ты знал, сейчас я действую так из-за тебя. Благодаря тебе и ради тебя. И я считаю этот выбор правильным.

Михаил тоже в себе не сомневается.

В зеркале Борис видит себя — таким, каким привык себя воспринимать, и одновременно совсем другим. Он всегда действовал, исходя из принципов, и не придавал значения сути. Что же теперь иначе? Врать себе Борис тоже запретил, потому отвечает и сейчас.

Он всегда выбирал правильно. Но именно этот его выбор является самым лучшим.

— Я тоже, — он отворачивается от зеркала. Чуть щурится. — Я не ошибаюсь.

Михаил кивает.

Они оба решают идти вперёд.

========== «Щенок» (Настя) ==========

Комментарий к «Щенок» (Настя)

На майско-июньский челлендж.

День 3: «За тобой увязался щенок».

Кажется, я обещала сюжетный поворот, но он не состоялся.

Вторю стилю сенпая — сначала пишешь, потом сносишь, потом пишешь заново.✧

— 2017 год, декабрь

Возвращаясь домой, она о многом думает. Обходя знакомыми дорогами, помахивая пакетом из магазина, вспоминает произошедшее и всё ещё голову ломает, с чего им начинать. Если тренировки уже назначены, то приступать ещё нельзя — рана не полностью зажила. Даже сейчас активно двигаться немного неудобно, хоть уже и не больно: на лифе всё заживает, как на собаке…

Ах, на собаке. А вот и упомянутая. Настя успевает только услышать тоненькое испуганное тявканье — настолько тихое, что не было бы поймано, если б не странность — и резко оборачивается. Какие-то дворовые пацаны загнали в угол площадки маленький силуэт, и Настя ещё не успевает понять, кто это, когда сама уже в полпути. Прикрикивает — ей хватает навыка, чтобы бить по затылкам, не пробивая черепные коробки — и пацаны разбегаются, а Настя присаживается на корточки перед зашуганным созданием.

Это оказывается щенок. Крохотный и грязный, какая-то помесь, дрожащий с большой лопоухой головы до кривых тоненьких лапок. Рёбра наружу, снег и грязь путаются в чёрной шерсти на спинке, а белую на груди превращают в серую тучку. Щенок опасливо косится умными тёмными глазами на защитницу, а Настя сначала размышляет — в пакете нет ничего, что можно дать — и встаёт, направляясь к ближайшему ларьку. К её удивлению, щенок увязывается следом, топая худыми, как тростинки, лапами по снегу. Он держится на расстоянии и не подходит, но смотрит очень внимательно, как Настя покупает сосиску в тесте, как усаживается на застывшую в сугробе дворовую карусель и отщипывает маленькие кусочки.

Он даже решается подойти. Получает лакомство, жадно проглатывает, потом ещё. Настя кормит его осторожно, чтобы не стало потом плохо, и наблюдает, с каким отчаянием щенок вгрызается во всякую полученную благодать.

— А мы с тобой похожи, — вздыхает она с неловкой улыбкой и тут же вздрагивает: действительно, в цель попала. Сравнивать себя с уличными животными она не пробовала раньше, но сама ситуация располагает. Щенок доверчиво льнёт к её ногам грязным оборвышем, смотрит преданно, хотя ещё минуту назад не подходил. Одного осколочного обещания тепла ему хватает, чтобы поверить. Наверно, Михаил приручил Настю как-то так же.

Она была похожа на этого щенка. Да и сейчас, возможно, что-то осталось — оценивать себя со стороны трудно. Зато она точно помнит холод, голод и лишения, и помнит, как тёплые руки Михаила перебирали волосы, позволяли свернуться в его защите и расслабиться. Настя — тот ещё щенок. Оборванный, беспородный и раньше ничейный. Может, поэтому она так остро сочувствует этому загнанному крохотному созданию.

— Ничего страшного, — говорит она словно ему, но, кажется, самой себе. — Если ты выдержишь сейчас, потом будет лучше. Тебя найдут люди, которым не будет всё равно. Они помогут тебе стать кем-то особенным. Согреют и будут любить. И ты их полюбишь. Если ты выдержишь сейчас — ты выдержишь навсегда.

Щенок лижет ей пальцы, у него шершавый язык и круглые тёмные глазки, и он позволяет погладить себя по спинке. Симпатичный, если отмыть. Если научить и вырастить — прекрасный пёс. Из Насти тоже получится что-то сильное и прекрасное, если она позволит этому получиться. Девушка улыбается.

— Подыщем тебе дом, — оптимистично заявляет она щенку. — Если пойдёшь за мной, малыш, точно найдём!

Она встаёт и делает несколько пробных шагов, оглядывается — щенок ковыляет за ней. На подгибающихся лапках, слабый, израненный холодным месяцем и жестокостью людей — но упрямо ковыляет, готовясь ко всему, лишь бы получить обещанное тепло. Верно. Такой же. И она такая же. Настя наклоняется и поднимает его на руки; зажившую рану лишь слегка покалывает и быстро отпускает. А она несёт малыша домой. Дома они с Роаном и Антоном обсудят, кому можно передать питомца — у себя-то держать не стоит.

Они обсудят это с людьми, которые её саму подобрали. Настя улыбается. Щенок тёплый и старается лизнуть её в лицо. Он уже знает, что с ним всё будет хорошо.

Наверно, знай она тогда, что однажды всё наладится, было бы легче. Но уже поздно жалеть, да и сложилось будущее правильно. Настя, может, и та ещё уличная дворняжка, но она способна быть сильной — для тех, кто её когда-то пригрел.

Это её благодарность. И это её намерение.

========== «До бесконечности» (Кали/Гамлет) ==========

Комментарий к «До бесконечности» (Кали/Гамлет)

На майско-июньский челлендж.

День 4: «Бинтовать раны».

— 2017 год, июль

Кали его ненавидит. Она повторяет себе это каждое утро, просыпаясь, потому что просыпаться зачастую не хочется. Её бы воля — она утонула бы в своих кошмарах и не выныривала бы на поверхность. Кошмары хотя бы интереснее. Лекторий же её душит.

Кали — молодая девушка, ей двадцать лет, у неё отпадная фигура, шикарные волосы, прелестные глаза, она внешне само совершенство. И выгребная яма для характера. Может, дело, конечно, в её прошлом, но не особо приятно признавать, насколько глубоко ты прогнил. Кали завидует Йореку, бывшему в условиях ещё хуже, но почему-то не унёсшему с собою эту черноту. Она вот сломалась. Но признавать себя слабой не хочется тоже, и Кали твердит, что справляется со всем на ура.

Но, просыпаясь, всё равно себя ненавидит, как ненавидит и человека, с которым просыпается. Гамлет не сопит и не чихает во сне, а ещё у него тело привлекательное, горячее, Кали нравится. И каждое утро он всегда находит её взглядом и приветствует. Кали обычно отворачивается — ненавидит этот ритуал. Для неё всё сплетено из ненависти, даже зубы сводит.

— Надеюсь, ты скоро умрёшь, — ворчит она, потягиваясь до хруста в спине и спуская ноги на пол. Гамлет проводит ладонью по её пояснице, его пальцы замирают у копчика, а Кали смотрит на себя в зеркало рядом с кроватью. Взъерошенная, а вид здоровый. Она выжила на улицах, не потеряв незабвенной грешной своей красоты. Чем не удача?

— Доброе утро, Кали, — говорит он, его голос глубокий и мелодичный. Он садится, и густые чёрные волосы рассыпаются по плечам. На левом длинная рана, едва-едва перетянутая бинтами, и Кали зло мечтает, что она откроется где-нибудь в неудачном месте, чтоб он истёк кровью и наконец подох.

До бесконечности этого просить тоже можно.

День мало чем отличается от других. Кали проводит его в компании своего отряда; после Охоты он несколько изменился, и Гамлет тоже в него включён, а ещё шаман и какой-то хрен с пепельно-сиреневыми волосами. Гамлет недвусмысленные метки оставляет, и Кали злится, находя во взгляде новичка покорность. Ну да, на девчонку вожака нельзя претендовать. Скука какая. И где там Гамлет, куда упёр? Кали даже в окно высовывается, чтобы проверить — и обнаруживает его внезапно.

На просохшей от дождей дорожке он стоит ровно, но она видит: поперёк белоснежного рукава рубашки проступили кровавые пятна, и Гамлет хмурится, глядя на это, но ничего не предпринимает. Если он использует странность, то только ухудшит ситуацию, так ничего не заживёт.

«Чтоб ты сдох, Гам!» — думает Кали, в истеричной спешке разворачивает все ящики и прямо через окно выбирается на улицу, несётся к парню, и бинт длинной белой лентой трепыхается в её ладони. Гамлета приходится усадить на траву, но о состоянии его брюк никто не заботится; Кали сердится, шипит, как драная кошка, и заменяет ему бинты, перевязывает рану.