Она рассказала всё, в деталях и подробностях, всхлипывая, икая, дрожа; Кирилл слушал её внимательно и не перебивал, и нельзя было сказать, верит он или нет. Затем брат сказал, чтобы она собиралась. Пусть наденет юбку, так будет удобнее. Родителям он напишет сообщение, что они пошли в магазин.

Но поехали они в другом направлении. Они поехали в город. Бледная девочка с циановыми кудрями, в юбке до колен и блузочке, и паренёк её старше, с чёрными не лежавшими ровно волосами, державший её за руку, чтобы она так не тряслась. Но ей было страшно. Убирать такое она не пробовала. Она терялась, дрожала и из-за этого не могла сконцентрироваться.

Место, куда её привёл брат, напоминало какую-то небольшую школу. У ограды уже ждали — какой-то незнакомый парень-блондин. Он смотрел ласково. Люси, чуть не плача, глядела то на него, то на Кирилла.

— Это моя сестра, — сказал тот, поднимая глаза на встречавшего. — Люси. Её странность вышла из-под контроля. Вы можете ей помочь?

— Да, конечно. — Парень наклонился, чтобы Люси не пришлось закидывать голову. — Привет. Расскажешь, что с тобой случилось?

— Я не то изменила, — пробормотала Люси, губы её дрогнули. — Я не хочу быть мальчиком!..

Надо отдать парню должное — он не засмеялся. Только кивнул и сказал, что они всё исправят. Кирилл покрепче сжал ладонь сестры и сказал, что ей придётся тоже перевестись к нему, потому что необходим постоянный контроль.

— Здесь меня называют Каспером, так что и ты привыкай, — вздохнул он без раздражения. — Это NOTE, Люси. Тут ты будешь в безопасности.

И она поверила — потому что это сказал человек, которому она доверяла беззаговорочно. Потому что это был Кирилл… Каспер. И потому что циановый в её волосах не был иллюзией.

Это была правда. И всё вокруг — тоже. Такие способности действительно существовали, и Люси выступала им прямым доказательством.

Она пошла за братом, потому что больше ничего не просила.

И не желала тоже.

========== Золотистый ==========

— В NOTЕ тоже есть расслоение. Существовало, во всяком случае, долгое время. Оно не такое явное, как, скажем, заметно в истории России, но присутствует и временами проявляет себя. Есть семьи, например, с высоким положением. Вронские — одни из таких.

Спрашивать не требовалось. Каспер рассматривал фотографию и мог даже не опираться на черноту волос и желтизну глаз. Черты лиц те же, что у них с Люси. Семейное сходство закрепилось в поколениях, даже вмешательства чужой крови не могли сломать устойчивость породы. Действительно, породы. Прямо как дорогие кони на фоне обыкновенных лошадок. Забавно было думать о себе в таком ключе.

— Вронские — все со странностями, — продолжал Роан. — Однако от них отделилась побочная ветвь нормальных, с которой они затем прекратили общение. Вы — дети этой побочной ветви, однако в вас проснулись странности. Итак, игнорирование Вронских оказалось бесполезно, всё равно не сбежать от истины.

Чудесные родственники — на своих же забили, чтобы сохранить статус. Каспер отложил фотографию. Так-то ему было всё равно, какие у него люди в семейство затесались, да и эти Вронские — чужие им с Люси. Они не пришли на помощь, когда Каспер сходил с ума от ужаса. Они не подали голос, когда Люси не знала, как привести тело в норму. Они и сейчас ничего не значили.

— Зачем? — спросил Каспер равнодушно.

— Они хотят с вами встретиться, с обоими, — пояснил наставник. Его взгляд, нечитаемый и неизменно светлый, не пробуждал негативных эмоций. Вряд ли Роан вообще умел желать кому-то зла. За пару месяцев, проведённых в организации, Каспер никогда не видел учителя сердитым или грустным: всегда одно и то же бодрое приподнятое настроение, сияние в глазах, солнце в улыбке. Странный. — Но всё зависит от того, хотите ли вы.

Ещё одна черта — он всегда давал выбор. Всегда. Он ничего не просил, не заставлял и не принуждал. Он предлагал, не обижался, если предложения отклоняли, и был вечно положителен, как настоящее живое солнце. Так и представлялись за спиной белый крылья. Люди такими не бывают. Роан — странный, но вместе с тем совершенно не человек.

Каспер перевёл взгляд на Люси. Та уверенно кивнула, сверкая любопытством. Тогда он тоже выразил согласие.

*

— Они не поехали сами из-за статуса? — он спросил просто из вежливости, потому что стоило знать заранее. Да и в любом случае, следует быть ко всему готовым. Люси дремала на верхней полке, укрывшись простынёю. За окном поезда проносился лес.

— Я не могу судить, не зная их, — покачал головой Роан.

Его мышление всё никак не получалось описать. В чём дело? Каспер знал многих людей, но с такими никогда не сталкивался, и теперь терялся в догадках. Он устало подпёр подбородок ладонью, разглядывая дорогу. На самом деле он вовсе не хотел никуда ехать. Ему ничего не нужно было. Но всё-таки ради Люси он решил попробовать.

— Вы странный, — ляпнул он и смутился от собственной грубости. Но Роана, казалось, это вовсе не задело.

— Да, — легко согласился он. Чуть склонил голову набок, разглядывая ученика, и продолжил: — Ты можешь доверять мне, как доверяют другие. И я благодарен, что ты на это способен.

— Вы меня понимаете?

— Я понимаю всех. Это не сложно, если долгое время живёшь с людьми, слышишь их и видишь, позволяешь ощущать себя, чтобы они всегда знали: что бы ни произошло, будет свет, который их примет.

— Долгое время — это какое?

Уголки губ его были приподняты, как обычно; даже нейтрального выражения у него Каспер никогда не заставал, как будто всё в мире приносило наставнику безграничное удовольствие. Солнце играло на его лице, и сам он напоминал нарисованного — слишком светлый, чтобы вписываться в не самую яркую реальность.

— Две тысячи девятнадцать лет, — раздельно произнёс Роан. Видимо, даже мрачное безразличие Каспера дало сбой, потому что он усмехнулся и добавил: — Я бессмертен. Меня не убить никаким оружием, странностью или годами. Поэтому опыт тянется достаточно долго, чтобы понимать людей. И чтобы желать им добра. Каспер, ты уже не ребёнок, но всё же ты и не взрослый. Не стоит брать больше ответственности, чем потом вынесешь последствий.

Каспер понимал.

И всё же…

*

— Павел. А вы, должно быть, Кирилл и Людмила?

Он пожал им руки по очереди. Он — высокий крепкий мужчина с чёрными волосами и соколиными глазами, такой, каким мог бы стать Каспер в будущем. Красивый, но не подкупающий манерами. В строгом костюме. Его жена была тут же, приветствовала гостей, повела Роана внутрь дома, пока наследники крови их общего рода стояли и смотрели друг на друга.

— Я полагал, что девочка примет родительские черты, — заметил Павел Вронский, окидывая пронзительным взглядом Люси. Люси — желтоглазая, но волосы у неё вились бледно-розовыми кудряшками, и черты лица стирались, теряя сходство с братскими.

— Я метаморф, — заявила она звонко, выступая из-за Каспера и решительно взирая снизу вверх на дядю. — В обмен на способность менять себя я потеряла изначальную внешность.

Её это тревожило, конечно, но сейчас она не подала и виду. Держалась, как учили их в отделении, уверенно, но с неким вызовом — это уже её привычка. Люси шумная, дерзкая и мало поддавалась дисциплине, но в такие моменты её смелость была полезна.

Рядом с Павлом стояла его дочка, года три, желтоглазая брюнетка, в полной мере унаследовавшая черты отца. На гостей она смотрела с любопытством и лёгким подозрением: в Каспере чувствовалось нечто объединяющее, но Люси была ей чужой. Откуда у девочки розовые волосы? Как в сказке прямо! Каспер улыбнулся малышке, и та отразила улыбку в ответ. Что ж, он всегда ладил с людьми, в том числе и с маленькими детьми вроде Наты.

В доме они обедали. Дана, жена Павла, отлично готовила, но Каспера вкус не интересовал. Он приглядывался к родственникам и думал, что это тоже лицемерие. Не такое, как у него, но лицемерие. Павел расспрашивал подробности появления странностей и обучение. Роан, выручая воспитанников, говорил про их успехи — это было правдой, но ни Кас, ни Люси не горели желанием хвастаться. Эти люди были им чужими. Маленькая Ната глазела на них и улыбалась. Дана посоветовала им расслабиться.