— Вы оборвали все связи с нашей ветвью, — сказал вдруг Каспер, — а теперь позвали, потому что оказалось, что мы такие же.
— Странные связаны между собой. — Павел прищурился с кратким недовольством.
— Но это не мешало вам отвернуться от собственных сестёр. До вашего письма мы не знали, что у нас есть родственники.
— Всему есть своя цена, мальчик. Однажды ты это поймёшь.
— Мне было восемь, — заговорил Каспер, дыхание отчего-то срывалось, — когда дома произошёл взрыв. Мои родители погибли. Ваша сестра и её муж. А вы даже не явились на похороны. И теперь вдруг заинтересовались нами, когда открылись странности…
— Ты перегибаешь палку! — Павел уже не скрывал злость. — Следи за выражениями, малец!
— Следите за своей семьёй! — Каспер вскочил. Испуганная Люси вскочила с ним вместе. Губки Наты, потревоженной громкими возгласами, скривились, и Люси погладила её по волосам. Дана замерла с тарелкой в руке. Роан молчал, глядя на Каспера.
— Спасибо за гостеприимство, — мягко произнёс бессмертный. — Это не последняя наша встреча. К следующей мы все будем спокойнее.
— Пойдём, Люси, — бросил Каспер зло. Сестра кивнула, одними губами прошептав извинения Дане, и вышла из-за стола вслед за ним. Каспер, оглянувшись напоследок, смерил Павла сердитым взглядом и сказал: — Если вам было всё равно, так лучше бы пусть так и оставалось.
Они ушли. Роан последовал за ними.
*
— Я знаю, что был груб, — поморщился Каспер. — Не учите, пожалуйста.
— Не учу, — кивнул Роан. Присев на скамейку. Они ждали поезд. Люси возилась со сводом правил бессмертного, с любопытством разглядывая имена и категории. — Ты умный, Каспер, так что и сам понимаешь. Но я не буду тебя винить.
— Вы бы чувствовали себя так же?
— Я никак себя не чувствую. Эмоции — юдоль людей.
— Люди бросают друг друга так просто. Это разочаровывает. — Каспер мотнул головой и уже тише заметил: — Мне тяжело принимать что-то. Но спасибо, что тогда меня спасли. Если бы не вы, всё было бы иначе.
Роан ему ближе, чем собственные родственники. Хах.
Бессмертный наставник глядел на него с улыбкой.
— Всё в порядке, — произнёс он. — Вы с ними ещё встретитесь.
Да, наверно. Всё-таки странные связаны между собой.
Каспер пересёкся взглядом с Люси. Сестра теряла всё больше и больше свои знакомые линии, и каждое перевоплощение немного сдвигало в ней врождённое. Но они были одной крови. Они могли не быть похожи, но оставались семьёй — тогда как Вронские были людьми, им чужими.
Но Роан прав. Они ещё встретятся. Они всё ещё оставались на одной стороне этого раздробленного мира.
Как и глаза у Люси оставались золотистыми.
========== Персидский синий ==========
Каспер — парнишка тринадцати лет, и никто не может сказать, о чём он думает. Его глаза всегда золотисты и безразличны, даже если он смеётся или выглядит довольным. У него проступают черты симпатичные, привлекательные, а общество учит этим пользоваться. Улыбка его многогранна и никогда не бывает искренней. Было бы ещё нормально, если б он не понимал всю лживость своей напускной вежливости, вот только — он понимает. Знает. И продолжает фальшиво улыбаться.
А как ещё? На нём ответственность за непоседливую сестру, приведённую в NOTE, но вряд ли это единственное давящее. Он должен быть сильным… Нет, не так. Он должен быть идеальным. И это его губит.
Постоянная и безукоризненная игра в фальшивую любезность. Вежливость, граничащая с холодностью, но далёкая от презрения. Не позволяй себя раскусить! Улыбайся и делай вид, что всё это тебе нужно. Ты же не хочешь всё потерять?
NOTE так изощрённа. Спасает, губя. Губит, спасая.
Люси было почти одиннадцать лет, и она давления не осознавала, только недоумевала, когда брат почему-то посоветовал не сильно увлекаться всеми такими мероприятиями и вечерами. Ей нравилось, должно быть. Но ему — нет. Каспер смотрел на сестру с мягкой беззаботностью и улыбкой в поверхностной позолоте, а сам думал: жаль, что это всё вынужденно.
Он хотел бы искренне всему радоваться. Восторгаться великолепием местного отделения и серьёзностью людей. Любить их разговоры и их энтузиазм относительно странностей. Быть частью NOTE, а не только её звеном. Но не получалось.
Потому что он был юн и неопытен, но слишком много помнил о сути обязанностей и печатях. Потому что он успел узнать, как проявляется давление рамок, и потому не смел за них выходить. Потому что если бы он посмел — пострадали бы все.
Каспер — не глава своего набора, вовсе нет. Но порой казалось, что так и было. Люси оступалась. Сириус промахивался. Влипал в неприятность Ливрей. Ошибались все, а Каспер не мог, ибо в лицах их он видел всё, что они не видели в его. Каспер из них тот, кто должен быть лучшим, потому что…
Потому что…
Мог ли он ответить? Оформлено — вряд ли. Каспер просто смотрел на поколение и размышлял, что будет их представителем. Не ради себя. Ради них? Никакого желания в себе он не находил. Единственное его стремление — это постоянно поднимаемая ответственность. У него и желаний-то не было. И мечты.
Он учился справляться со странностью и постепенно научился её контролировать. Он умел разделяться. Из одного — два одинаковых человека, хоть и не с общим сознанием. Цель, с которой он пришёл в NOTE, достигнута. Но он остался тут: в конце концов, больше идти было некуда. А тут и появилось поколение, а тут и Каспер понял, что пропал.
*
Сириус вновь ошибся. Эта ошибка выйдет им всем боком. Это теперь вызовет много плохого. Это ударит по всему набору, и Каспер, вздрогнув, вспомнил: прежде всех наказание получит Роан.
Роан — это их общий наставник. Это вечный подросток, вечно улыбавшийся, вечно всех поддерживавший. Это спасительный свет. Он всё им отдавал, всё, даже то, чего не успевал обрести. И теперь он будет платить за их грех.
Каспер сжал руки в кулаки. Каспер отмалчивался, когда Люси встревожено спросила, что же теперь будет. Их накажут? «Нет, накажут Роана», — подумал Каспер, но сказал, что всё будет в порядке. Сестра тут же успокоилась. Она знала, что брат если говорит так — значит, так и будет. Каспер не бросал слов на ветер, всегда делал всё, что можно, а порой и невозможное. Каспер — тот, кто способен на всё, казалось бы. Самый полезный человек в наборе.
Когда всё раскроется? На мероприятии, посвящённом какому-то празднику, пригласили всех и набор Роана тоже. Они оделись прилично, зализали обычно взъерошенные волосы, Люси в платье, мальчики в костюмах. Роан пока что был выше них, но шагал с ними наравне. По залу они разошлись, сливаясь со взрослыми. Каспер держался близ Роана, но не торопился что-то говорить. Наставник бросил на него внимательный взгляд и будничным тоном предложил познакомить с кем-то. Представил ученика другим сотрудникам, и Каспер их запоминал — он всё запоминал, потому что всё это было важно.
А потом вспомнил, как называлось терзавшее его чувство. Вина. За ошибку воспитанников всегда платит учитель, но даже так — Роан… не просто наставник. Он спас их. Каждого. Он для них — ангел, божество, защитник. Несомненно, он примет удар на себя. Примет и им не расскажет, чтобы не причинять боли.
Они не в праве сваливать на него такую ответственность, хотя уже поздно.
— О чём ты думаешь? — спросил Роан. Каспер посмотрел на него непонимающе; они отошли в сторону, пока что рядом никого не было. Бессмертный пояснил: — Никак не могу понять, что у тебя в мыслях. Так хорошо прячешься.
— Вам-то зачем? — отозвался Каспер и прикусил язык: он должен быть сдержаннее. Он давно решил для себя, и теперь вот…
Но Роан только улыбнулся.
Зачем ему это всё? Он бессмертен. Ему нет — вернее, не должно быть — дела до поверхностных тревог. Так Каспер когда-то думал, но затем понял: Роан беспокоился о своих детях искренне. Даже если они его подставляли.
— О NOTE, — пожал плечами Каспер. — Я думаю о NOTE.
Но, по правде, совсем о другом.
Каспер — представитель набора. Это к нему с наибольшей вероятностью обратятся старшие, если надо что-то передать. Его спрашивают. С ним разговаривают взрослые сотрудники, соглашаясь между собой: этот паренёк и будет нести ответственность за остальных, это его призвание, у него отлично получается. Он справляется со всеми обязанностями и со всеми своими версиями.
