Каспер так легко вливается в NOTE, словно создан для неё.
И ладно бы он как-то об этом размышлял, но и так ясно. Да, он продолжит своё дело. Закончит обучение с блестящей репутацией. Пройдёт сразу несколько стажировок на разные квалификации. Будет замечательным сотрудником.
Его желаниями, временем и даже жизнью можно пренебречь. Первое ему самому недоступно, второе и третье — приятные элементы его странности. Он справится с любым грузом. Он уже справляется.
Каспер разговаривал с сотрудниками, а потом заметил тех, с кем как раз пришлось бы рано или поздно встретиться. Всё равно NOTE скоро узнала бы о проколе поколения, собранного бессмертным. Скрывать бесполезно. Можно только направить последствия в одну из сторон — и Каспер уже выбрал, в какую.
Он приблизился к людям и успел поймать удивление Роана, прежде чем заговорил. Рассуждая обоснованно, он взвалил вину на набор и этим освободил Роана. Бессмертный вряд ли понимал, но ход его мыслей было не предсказать.
Каспер немного волновался; его выслушали до конца.
Дороги назад нет.
========== Бронзовый ==========
— Ты что натворил, придурок?!
Обожгло. Тонкие кости гудели. Каспер повернул голову в сторону и сплюнул окрашенную кровью слюну. У Сириуса хорошо был поставлен удар, а Кас и не попробовал уклониться. Всё встречать прямо; он и сейчас не отводил глаз.
Сириус — тот, кто не выносит отклонений. Он теперь забыл и о том, сколько Роан для него сделал, и о том, что поступок Каспера — вызов огня на себя, а не предательство. Ошибка принадлежала Сириусу, но больше него всё равно отхватит Каспер как представитель этой компании.
— Переживёшь, — сухо сказал Каспер.
Остальные ребята поймут всё сами и возражать не будут, но это Сириус, а для него либо плохое, либо хорошее, никаких полумер.
— Ты нас подставил!
— Себя больше, чем тебя.
У Каспера даже сейчас не было искренности, но и улыбка пропала. Лицо безразлично, взгляд тёмен, несмотря на сверкающую красоту позолоты. Сириус отпустил воротник его рубашки, глядя пристально и зло.
— Да ты не просто пустышка, — произнёс он с глухим удивлением, — ты вообще ничто.
Это так. Это действительно так, Каспер не отрицал. Он умел только тащить на себе ответственность, закрываться, никого не подпуская, и запрещать себе думать о том, что он не представлял из себя ничего особенного. Вспышкой пробежала мысль: «Но ведь Роан меня принял». Роан спас его, хотя мог бросить. Роан наставлял и вёл, спрашивал. О чём он думает, берёг. Один из всех. Он ведь его принимает…
Сириус растирал костяшки.
— Наставник ошибся, взяв тебя, — бросил он.
Каспер не успел понять или подумать — просто кинулся вперёд. Мельтешение качественной ткани костюмов, звук рвущейся материи, удары — они одного роста и одной комплекции, и преимущества ни у кого нет. Их сурово разняли, встряхивая, и они оба остыли быстро. Мероприятие закончилось давно, так кто здесь ещё оказался?
Роан внимательно их оглядывал, пока подбежавшие его собеседники трясли драчунов. Испуганно мерцали взгляды ровесников.
Каспер утёр кровь с лица, ни на кого не смотря. На плечо его легла чья-то ладонь. Уводили прочь. Каспер не оглядывался; глаза темны, пустота на лице глубока и совершенна.
Он пришёл в себя, когда уже сидел на диване в сумеречном сне чьей-то комнаты. Из-под двери ванной ложился свет кристальной полосой. На стул напротив дивана бухнулся светловолосый юноша с аптечкой в руках. Чуть подался вперёд, склонился. Поднял лицо Каспера за подбородок.
Паренёк смотрел потерянно. Зияла темнота (таких прекрасных) глаз, молчала глухой пустотой. Сейчас он не был способен её прятать, не был способен ни на что.
— Мне передали слова Сириуса, — мягко произнёс Роан. — Но я не хочу, чтобы ты считал себя «ничем».
Не в том дело. Не в том, что Каспер слышал оскорбление — ему, по сути, всё равно. Просто Сириус заявил, что Роан ошибся. Неправильно. Роан не может ошибиться. Утверждать такое — что ставить под сомнение его смысл. Роан спасает всех; он спасает, нельзя его в том обвинять!
Но сказать об этом Каспер не мог.
Он чувствует себя сломанным.
Это вечное давление. Это вечное «будь сильным, лучшим, потому что так нужно». Эта вечная ложь, бескрылое знание своего будущего и плотное одиночество. Каспер никого к себе не подпускает. Никого. Потому что, приблизив, не оттолкнёшь. Потому что, с близкого расстояния учуяв его опустошённость, любой его покинет.
— Он прав, — сипло сказал Каспер; он не концентрировался на лице бессмертного, но всё равно его видел. — Сириус прав. Я и правда…
Платком, смоченным в тёплой воде, Роан провёл по его губам, гася звуки, и бережно вытер щапёкшуюся кровь со щеки. Каспер никогда не дрался из злости.
— Никогда не поздно измениться. — Он ласков, но не жалостлив, и Кас ему был благодарен. — Всё в твоих руках. Все поиски. Все дороги. Так о чём же ты думаешь?
Каспер смотрел на него и думал, что дорогу уже выбрал.
— Спасибо вам, — вздохнул он.
— «Тебе». Не «вам». — Роан улыбался. — Я тебе друг, а не надзиратель. Попробуй привыкнуть, хорошо? Уверен, у тебя теперь всё получится. Даже то, чего ты от себя не ожидал.
Он налепил на скулу пластырь и, переведя руку выше, погладил по волосам. Каспер закрыл глаза. Каспер — может быть, чуть-чуть улыбнулся. Искренне.
— Я знаю, что ты сделал это для меня. Не стоило. Но спасибо.
У Каспера пустота за позолотой, и он не умеет ценить что-либо. Но, возможно, попробует. Понемногу расширять свой мир, затрагивая границы чужих. Нести ответственность хоть с небольшим удовольствием. Но главное — он сам. Он и его безразличие. Он и то, чем безразличие может наполниться.
Каспер улыбнулся.
Кажется, ему наконец-то стало легче.
========== Сливочный ==========
Роан не был человеком. Во всех смыслах.
Его время шло не так, как у окружающих. Он никуда не торопился и никуда не опаздывал, а рамки его не брали в свои очерченные границы — всё получалось тогда, когда надо, и всё выходило так, как он рассчитывал. Вокруг него люди взрослели и менялись, но он оставался таким же, и в этой стойкой привычности он радовал — остальные знали, что хоть нечто надёжное у них оставалось. Прочное, что не будет сломано, потому что свет — он ведь нематериальный, его нельзя разорвать или разрушить.
Роан — свет. Чистый, добрый, согревающий. Всегда им был.
Он не помнил, как проходили его годы раньше. За двадцать веков перепробовав всё, постепенно что-то забывая, а с чем-то знакомясь, он ничего не выбирал. Сам мир решил, что будет для него лучше. Мир создал Роана и одарил его бессмертием, чтобы тот нёс свет людям, тем, кто был света лишён. Роан — спасение. Роан — лучший из даров мира его обитателям. Так что бессмертный открылся людям, открылся до основания и с тех пор не закрывался.
Он растерял качества характера. Он разучился проявлять эмоции и даже банально их испытывать, потому что проводнику не нужны они. Внимание — на всех, а не на себе. Так проходило время, и в какой-то момент бессмертное создание окончательно утратило себя. Способность думать о себе. Возможность чего-то для себя желать. Что-либо, связывающее его с понятием «человек».
Людям свойственен эгоизм и милосердие. Храбрость и трусость. Заботливость или бессердечие. Роану всё это было чуждо; Роан был светом, неоформленным и постоянным, согревавшим всех без различий, ко всем тепло относившимся. Для него не было решением помогать кому-то. Он делал это естественно и просто, не задумываясь и не представляя иного. Роан ни в чём не нуждался. Многие нуждались в нём.
Поэтому он не задумывался, вытаскивая Сириуса из обломков. Не беспокоился, переворошив весь театр в поисках Ливрея. И мальчик, чуть не прыгнувший с моста в попытке избежать судьбы куда более страшной, тоже мгновенно был принят под белое широкое крыло, каким Роан всех детей подобранных укрывал.
Мальчика звали Каспер, и он не знал, чего от жизни ждёт. Разбитый с самого начала. Всепоглощающая бездна в груди. Мрачное безразличие ко всему окружавшему, искусно спрятанное за маску улыбчивой фальши. Роан не винил его и не углублялся. Он принял это несчастное дитя, но в то же время и удивлялся — потому что дети обычно льнули к нему, едва ощутив его тепло, а Каспер почему-то нет.
