Поэтому он сделал проще: на действие можно отвечать таким же, но сильнее. Каспер привлёк его к себе плотнее, ощущая через тонкую ткань рубашки крепкое молодое тело, прижимавшееся к нему, ладонь на своей талии — второй Роан опирался на стену совсем близко, даже согнув локоть. Каспер чувствовал его дыхание на своей шее и едва сдержал тихий стон пополам с желанием выгнуться навстречу этому желанному обжигающему теплу.

— Убери руки от моего ремня, — процедил он с трудом. — Я не идеален в самоконтроле.

— Ты опять погиб, — проговорил Роан, в каждом слоге резала горечь. — Опять, Кас. Почему? Почему ты подставился? Это из-за меня?

— Эй… Посмотри на меня. — Каспер взял его за плечи, не зная, хочет он оттолкнуть или придвинуть ближе. — Я жив. И цел.

— Ты погиб.

— Я жив.

— Дежавю, да? — Роан усмехнулся чуть дрожаще. — Не стоит тратить свои жизни. Не разбрасывайся ими. Прошу. Умоляю. Я не выдержу, если ты погибнешь. Ты не должен умирать, Кас.

Желание поцеловать его было перебороть труднее всего. Каспер подался ещё ближе, сокращая и без того маленькое расстояние между ними, прижался всем телом, на миг ловя протяжный трепетный вздох, в одно прикосновение пытаясь вложить самое простое, то, что не смел произнести по установленным законам. «Я скучаю». «Ты нужен мне». «Я бы умирал тысячу раз, если бы это было тебе важно».

— Не надо умирать за меня, — чувствуя слова в касаниях, сказал Роан. — Ради меня живи.

— Я всегда жил ради тебя. — Каспер отстранился. — Все эти двенадцать лет — и тринадцать в мечте о встрече с тобой. — Он чуть прищурился. — И раз ты не ставишь это весомым, хотя бы не читай мне нотации. Это было моё решение — как и всё, что я делал. Может, однажды ты сможешь это принять. Идиот ты, бессмертный.

Его шёпот «я люблю тебя» воздух не разнёс, но разнёс взгляд.

Каспер отодвинул его бережно и вышел из переулка, подставляя лицо вечернему ветру с его блестящими жёлтыми лучами и оранжевыми тротуарами. В Авельске завершилась Охота. В Авельске начиналось лето. Каспер чувствовал дыхание города в волосах и чувствовал взор Роана, провожавший его вслед. Жар тела возлюбленного ютился в каждом покалывании пальцев. Каспер провёл ладонью по лицу, но ощущение никуда не исчезло. И никогда не исчезнет.

Потому что Роан — тот, кто стал для Каспера слишком многим, чтобы теперь уйти.

И что же они тогда оба сейчас творят?