Первый раз её целуя, Каспер чувствовал лишь пустоту. Раззевалась в груди пропасть, но Белль была так счастлива, что он решил — какая разница. Твоё ведь желание, бессмертный. Любуйся. У Белль были мягкие и сладковатые губы, она казалась гибкой и лёгкой в руках, но Каспер отступил.

Она — не то, что ему нужно.

Но Белль была упряма. Она пыталась вторгнуться в его мир, не стесняясь того, что ворота не отпирались; она улыбалась, счастливо смотрела на него, как влюблённая птица, и Каспер понимал, что каждая минута лишь увеличивает пропасть в его сердце, а старания Белль не построят поверх мостик, даже самый шаткий.

— Мне всё равно, — повторила Белль в один день, когда времени прошло много, месяц уже, и слёзы сверкали на её ресницах. — Мне всё равно, Каспер! Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты это чувствовал!

Он может лишь ломать других своей пустотой, не так ли?

Слёзы её были искренними, и Каспер бережно их утирал, Каспер держал её, как сокровище, хотя никогда не видел её истинной цены, Каспер не запоминал, почему и как. Он думал о Роане и чувствовал, что сам скоро не выдержит. Он же помрёт так. У него сердце разрывается. Почему всё так?..

Фисташковый шарф улетел вместе с юбкой.

— Смотри на меня, — прошептала Белль, беря его лицо в свои ладони. Кожа у неё была светлая, мягкая, пахла духами и слегка — яблоками. У неё были розовые глаза, розовые губы и податливое, юное тело. Белль глядела на него томно, с придыханием говорила: — Смотри и видь во мне того, кто тебя отверг. Я буду ей сегодня. Как её звали?

Каспер застыл над ней, не двигаясь, и ночь очерчивала мерцание его жёлтых глаз, как тёмные сапфиры — сверкающие; лицо исказилось краткой вспышкой боли, лицо несчастное, лицо человека на грани отчаяния, и Белль привлекла его к себе, не стесняясь и не боясь.

— Кас, — прошептала она ещё тише, почти выдохнула, — сегодня я буду ей.

Но она не Роан.

Ночь Каспер не запомнил и запомнил одновременно. Он давно не был с девушкой, очень давно, но даже так не скучал. Ничего подобного. Никто, никто, никто не стоял рядом с Роаном, а он был лучше — или даже если не лучше, Каспер путался в сравнениях — это всё равно не то, не то, не то!

Касперу казалось, что он доламывался. Ему казалось, что лучше бы его прямо сейчас молнией пронзило. Лучше бы он прямо сейчас умер. Он наклонялся к Белль, ловил её вздохи и готов был выть от горя, как раненый зверь, как брошенное, оставленное и разбитое существо, он был готов выть в голос прямо сейчас. Он ладонью вёл по лицу Белль — но не видел её.

Это не должно быть так. Это неправильно. Это не должно быть так.

Пожалуйста, остановись. Остановись прямо сейчас.

Каспер подавлял вой, закусывая губу, но ему хотелось лишь кричать.

Прости, Роан. Прости. Прости. Прости…

Прости, Белль…

…Слепящие утренние лучи вычерчивали узкую спину, изящные руки, застёгивавшие бюстгалтер, длинные каштановые волосы водопадом спадали по узким плечикам. На спинке стула фисташковым цветом мерцал вчера отброшенный шарфик. Каспер лежал, подбородок положив на подушку, и смотрел в стену. Белль видела его плечи, обвитые узором татуировок, и распущенные чёрные волосы.

— Кто это был? — очень тихо спросила она.

Белль не плакала, хотя от неё веяло слезами.

— Роан. — Он уже не видел смысла скрывать. Он вообще ни в чём уже не видел смысл.

Белль провела тыльной стороной ладони по сухой щеке — он видел её отражение в зеркале рядом.

— Вот как. — Её голос звучал надтреснуто. — Он… Ох. — Теперь она побледнела. Щёки налились румянцем. Белль содрогнулась всем телом, вцепилась в одеяло, как в спасательный круг — но она уже падала. Обхватила себя руками, силясь согреться. — Он… так это всё он…

Теперь она точно плакала, но Каспер по-прежнему не оборачивался. Белль сухо плакала, уткнувшись лицом в локти, и по комнате разносились её всхлипывания. Сколько так прошло времени — никто не считал.

— Извини меня, — прошептала хрипло Белль.

Это ему нужно извиняться, но Кас молчал. Голос бы выдал его истинное состояние, а он того не хотел. И всё же, переборов слабость, он глухо произнёс:

— Пусть тебе встретится тот, кто будет тебя достоин.

Но на самом деле…

На самом деле ему давно уже было всё равно.

Какими бы цвета ни были красивыми, без Роана они не имели смысл. А теперь, получается, не имел смысл и сам Каспер.

========== Панг ==========

— Ты забыла.

Он протянул ей шарф. Фисташковый. Лёгкий, шёлковый. Белль приняла, не глядя на него, даже не соприкоснувшись с ним пальцами.

— Всё кончено, — вздохнула она не уверенно и не робко, просто озвучивая известный факт.

Роан, стоявший тут же, застыл. Внешне это не проявилось, но Каспер знал его слишком хорошо. Заставил себя перевести на него взгляд. Бессмертный смотрел на них двоих, его взгляд непроницаемо сверкал пестротой, и Белль поморщилась:

— Я знаю, Роан. О чём не знаю — о том догадываюсь. И не хочу давить на подлость, да и… вы оба были честны со мной. Я хотела найти момент, где вы бы соврали, но… — Она потерянно отмахнулась. — Я просто не замечала суть. Моя вина. Надеюсь, вы довольны. Или будете. — Белль отвернулась. — Спасибо за всё.

— Извини, — отозвался Каспер.

В конце концов…

Белль покинула кабинет, оставляя их наедине. Роан молчал, но ход его мыслей и так был понятен. Каспер вздохнул, взял его за плечи и рывком повернул на себя.

— Я встречался с ней, теперь счастлив? — прорычал он почти зло. — Ничего не вышло.

— Кирилл… это…

Он потянул, почти опрокидывая Роана на себя, поцеловал, грубо, они стукнулись зубами, Роан в его руках не двинулся, отвечая бережно, но сам же и оттолкнул.

Он…

— Как знаешь, — глухо сказал Каспер, отступая на шаг. Ещё на один. Теперь дистанция была достаточной, чтобы не ощущать его дыхание на своих губах.

Роан молча покачал головой.

*

— Я колу принесла. — Люси забралась рядом на строительные леса, ловко, как кошечка, и устроилась рядом, спустив ноги в пёстрых кедах. На самой — разного цвета гольфы, шорты и толстовка, хотя весна только-только пришла. Ярко-нефритовые кудри и малиновая чёлка — новый стиль. Она была такая броская, что казалась почти нереальной среди скучной реальности. Баночка колы ставится рядом с Каспером, и он принимает, не глядя. Сестра смотрит с высоты лесов на застывшую во времени стройку, что не продолжалась уже давно. Затем сказала: — Я говорила с Роаном.

— Дай угадаю, — Каспер поморщился. — Он сказал, что это ради меня.

— Верно.

— И что думаешь?

Люси грустно взглянула на него. Ненатурально яркое светлое небо над их головами раскрывалось уголками, застроенное и занавешенное. Она подтянулась — стройная девушка, так непохожая на прежнюю себя, робкую и тихую девочку, какой когда-то ему повстречалась — и обхватила его руками, уткнувшись в плечо. Каспер помедлил, затем обнял в ответ. Люси была тёплой. Не такая, как Роан или Белль — она была другой, но тоже тёплой.

— Я с тобой, братец, — проговорила она негромко. — Я всегда с тобой.

Цвет неба назывался «панг», Каспер вспомнил. Он положил голову на плечо сестры, ощущая, как она ласково поглаживала его по волосам, даря то утешение, в котором он нуждался — даже если и сейчас не мог его принять.

У него не было больше Роана. Но была сестра, подопечный, долг перед целым городом — и весь этот бренный мир. Пусть цвета его казались выгоревшими, пусть Каспер сам выгорал, это всё же существовало. Нужно помнить. Не ради себя — так ради них. Или — всё-таки — в этот раз уже ради себя.

Панг казался до прекрасного живым.

========== Мятный ==========

— Антон и Настя. Восемнадцать и шестнадцать. Я им нужен.

Разумеется, кто бы сказал иначе. Каспер смотрел на заявившегося нежданно-негаданно гостя и старался вести себя максимально равнодушно, так и ощущая уколы взглядов: официанточки, как всегда, толпились в нерабочее время в проходе. Это кафе шумное. Нужно поискать другое место. Впрочем, Роан и туда придёт, так что Каспер ничего не теряет.