Роан умеет любить. Роан умеет отпускать. Роан чувствует, как его тянет к этому юноше, но держится как всегда, не выдавая эмоций. Он - не тот, кто Касперу нужен. Только не он. Лучше переболеть и забыть, чем обречь себя на любовь к бессмертному человеку, не знающему старения. Роан понимает, потому к Касперу не приближается, даже если его вечно работающее сердце то и дело дает сбои.

Касперу исполнилось двадцать, но тот, кажется, про собственный праздник забыл. Для него подобное мало значило, хотя день рождения той же Люси он справлял с удовольствием. Каспер не считал юбилеи чем-то весёлым. Он вообще, кажется, мало по-настоящему весёлого находил. Слишком взрослый или слишком непривычный? Не понять.

Роан напоминает, предлагает посидеть с шампанским, и Каспер отчего-то не против. Они идут, идут, почти соприкасаясь плечами; замечает ли это Каспер? Роан вот замечает. Ему нужно совсем чуточку подвинуть руку, и тогда коснется его костяшек своими. Роан чувствует себя растерянно; это не первая его влюбленность, но ощущается, как первая.

Но он не смеет навязываться.

Дома у Каспера тихо, говорят они вполголоса. Роан наблюдает за юношей глубоко, мягко, пьёт каждое его движение, тонет в мерцании глаз золотых. Каспер будто не замечает. Каспер… не верит, что это правда?

Он случайно касается пальцев Роана своими, протягивая бокал, и бессмертный больше не может сдерживаться.

Каспер смертен. Каспер достоин большего. Роан точно в пропасть его загоняет, но не может оторваться от его губ, раз лишь за все время ожидания их на вкус попробовав.

Роан пожалеет о своей подлости.

Но…

Но Каспер отвечает на поцелуй. У Роана точно туман в голове разрастается, поглощая проблески рассудка; он прижимается к этому юноше всем телом и уже расстегивает рубашку, как вспоминает.

Нельзя.

Роан не имеет права пользоваться его податливостью, его развращать, ронять во грех. Каспер должен быть счастлив; Роан хочет, чтобы он был счастлив, чтобы кого-то свободно любил, отдавался целиком без сожалений.

Любовь Роана только ранит.

С трудом бессмертный размыкает губы, чуть отстраняется. Каспер смотрит на него томно, туманно. Каспер смотрит на него с желанием. Смотрит, не понимая, куда пропало долгожданное тепло, и притягивает обратно к себе, обнимая за поясницу, чуть ли не один стул на двоих деля, целует.

Он будет сожалеть.

Они оба будут.

Но сейчас они вместе решают продолжать. Пальцы Каспера замирают у пуговиц Роановой рубашки, на мгновение сомневаясь в своей дозволенности, и Роан шепчет ему в губы: “Давай”.

…Роану сложно вспоминать комнату, в которой они были, узор на покрывале, которое Каспер одним махом отбросил, светила ли лампа. Роан помнит выражение глаз Каспера, жар от его рук, взволнованную сухость его губ. Роан помнит вздохи, поцелуи и стоны, блеск матовый во взгляде, жар, удовольствие, жар. Ночь окутывала их со всех сторон, с воздухом наполняла легкие, соединяя тела, соединяя души.

Они не должны были так поступать.

Но уже слишком поздно останавливаться.

*

Спящий Роан выглядел почти непохожим на себя обычного. Размыло мягкие черты. Без привычного выражения на губах, расслабленный и тихо дышавший, он казался обычным парнем лет девятнадцати-двадцати, светловолосый, такой спокойный. Каспер лежал, едва выдыхая, и смотрел на него. Ресницы Роана чуть подрагивали, но зрачки под веками не метались. Во сне бессмертный лежал, прижавшись к Касперу, но сейчас тот отодвинулся, непонятно чему краснея. Хотя нет, понятно.

Господи, это действительно произошло…

Каспер присел, выбираясь из-под одеяла, и протянул руку. Золотистые пряди казались мягкими, лёгкими, но он не решился погладить, вздрогнув. Что же он натворил… зачем он… Почему не остановился, пока была возможность, ты же знал, что Роан позволит продолжать. Каспер поправил одеяло, чтобы бессмертный не замёрз. Ему было дурно от самого себя.

Какой же он…

А теперь ничего не исправить.

Но Каспер всё ещё надеялся прекратить.

========== Индиго ==========

Он чувствовал себя отлично. Замечательно. Превосходно. От тяжести и боли не осталось и следа. Каспер удивлялся каждому движению, тому, как легко поддавалось тело, как просто было думать и говорить. Он посвежел, как будто отдыхал от приступов лет этак пять, с ним всё было хорошо. Надо же. Даже голова слегка звенела.

И всё было бы лучше, если б он не вспоминал, какой ценой этот порядок воцарился.

— Ты наконец-то выспался? — просияла Люси, тут же стискивая его руку. Она уже почти не девочка, и дело не в способности менять тело. Она даже так выросла уже. Этого Каспер всё равно не хотел: мир жесток, а Люси к его жестокости не была готова.

На самом деле наоборот. Он совсем не выспался. Но не говорить же об этом, иначе придётся объяснять причину. А причина не предлагала никому ничего рассказывать, и Каспер сам ощущал — не стоит. Это должно остаться между ними. Между ними…

Было объявлено собрание по какому-то важному поводу, но Каспера нервировало иное. Только зайдя, он столкнулся со светлым пёстрым взглядом и вздрогнул, не в силах глаз отвести. Они почти не говорили утром. Сейчас уже стоял день, и Роан держался, как ни в чём не бывало, и улыбался Касперу, как всегда. Только сейчас в его выражении виделось нечто ещё. То, что никто другой не ловил бы. То, что мог уловить теперь только Каспер.

И на собрании всё проходило спокойно. В кои-то веки ясный ум давал возможность углубиться в тему, и Каспер старательно этим пользовался, отвлекая себя от волновавших воспоминаний. Не будь идиотом, Кас. Одна ночь ничего не значит.

Роан поступил так, потому что знал: Касперу плохо. Каспер сходил с ума, и облегчить убийственное действие его странности можно было лишь так. Роан такой добрый, хах. Роан даже позволил воспользоваться собой, так подло и низко, не задумываясь о собственных чувствах. Роан даже не попытался о себе вспомнить. Всё ради Каспера. Как это на него похоже.

Бессмертный сказал, что Кас для него не один из детей. Ну да, с детьми не спят. Сейчас, вспоминая горячие, ласковые прикосновения к себе, он не мог представить, чтобы Роан — чтобы этот, чёрт возьми, парень как-никак — считал его одним из мелких ребят. Отношение Роана таким не было. Оно было другим.

Однако целиком сосредоточиться всё равно не получилось.

— Ка-а-ас, смотри! — Роан помахал листом у него перед носом, и Каспер, подняв глаза, первым увидел лицо бессмертного, хотя нужно было сам лист. Улыбка мягкая, но теперь… детально было видно, что даже такое простое выражение имеет оттенки. Насмешливо-тёплая искорка. Его забавляла ситуация, вот оно что. И как раньше Каспер не разбирался в таких мелочах?..

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Каспер, принимая бумагу. Их пальцы соприкоснулись. Веселья в улыбке Роана стало больше. Хм. — Смотрю, у тебя сегодня хорошее настроение?

— Прекрасное! — подхватил Роан. — Сегодня была потрясающая ночь. Прямо-таки ослепительная. Ты видел?

— Да, весьма.

Они ходят по очень тонкому льду.

Удивительно, что никого не насторожил обмен подобными фразами. Не зная подтекста, должно быть, и нельзя было понять. Но Касперу это играло на руку, тем более пока Роан с невинной ангельской улыбкой ссылался на всё, что произошло за последние двадцать четыре часа, ничего не выражая оформлено. Ох, бессмертный, хватит шутить, эти шутки опасны! Но с Каспером вместе с неловкостью, смущением и отчаянием рос ещё и смех.

Ну вот. Теперь всё усугубляется.

Касперу было безумно стыдно.

Понятно, что его дефект поддаётся, если на него воздействовать правильно. Но как раз «правильным» это не назовёшь. То, что Роан так просто лёг в постель с Каспером лишь из-за того, что тот нуждался в помощи. В защите. В спасении. Для Роана может быть не значимо его тело, все его желания, всё материальное — но для Каспера-то всё иначе! Владеть человеком, которого любишь, но при этом прекрасно понимать, что всё ответное — необходимость, вынужденность, потому что Роан не откажет, не оставит, не бросит в беде… Ох, какой же Каспер мерзавец. Для него это было просто вчера, когда Роан его поцеловал. Для него это было настолько желанным, что остальное не имело смысла.