— Я бы не сказала, — пожимает плечами Эмбер. — Есть люди, которые занимаются делом, преуспевают, но не проникаются тем, что пишут. Не верят, как Вы сказали.

— Ты права, — соглашается с ней Карла и улыбается. — Прямо как Дэвид до встречи с тобой.

— Не самый удачный пример.

— Почему?

— Я рассказала журналистке про то, как…

— А, ты про это, — отмахивается от неё женщина. — Я знаю, Дэвид мне всё рассказал.

— И почему Вы так спокойно приняли меня в своём доме, зная, что я сделала?

— Ну, благодаря этой истории Дэвид окончательно понял, что наркотики — зло, — Карла приподнимает голову Эмбер за подбородок и прищуривается, начиная красить ей глаза. — Прими за это мою благодарность.

— Не стоит, миссис… Карла.

— Уже лучше, Эмбер, продолжай в том же духе, — она улыбается.

— И чем закончилась Ваша история?

— Мы поженились, а потом я узнала, что жду ребёнка. Теодор… Он готов был понять и принять мой выбор, если бы я решила продолжить подниматься на вершину карьеры балерины. Но… Ребёнок от любимого мужчины — дар, от которого не нужно отказываться. И я сделала свой выбор: поменяла пуанты на фартук, свет прожекторов — на мягкий свет ночника в детской комнате, а сама стала домохозяйкой. Признаюсь, что поначалу было непросто: я привыкла, что мною восхищаются, приглашают на вечеринки и говорят обо мне. Но потом… Потом уже я начала восхищаться тем, что имею, и стала страшно гордиться, что у меня прекрасные муж и сын. Только Теодору не говори, что я считаю его самым лучшим и невероятным, а то ещё начнёт думать, что ему всё можно.

Эмбер улыбается. У её родителей, сколько она себя помнит, таких отношений никогда не было. Мама постоянно ворчала и ругалась на папу, который мог несколько суток провести на ногах и, возвращаясь домой, явно не хотел слушать крики и упрёки жены. Они жили не очень богато; иногда приходилось «потуже затягивать пояса», как любила говорить бабушка, и жить от зарплаты до зарплаты. И даже в это время мама умудрялась обвинять отца во всех грехах и выставлять его виноватым.

— Готова?

— Минутку, — Карла заканчивает приводить волосы Эмбер в порядок и забирает их в аккуратный пучок, выпустив несколько прядей так, чтобы они обрамляли лицо, как и хотел Алистер. — Чудесно выглядишь, дорогой.

— Спасибо, — Дэвид усмехается и задерживает взгляд на актрисе. Та сияет, и ему кажется, что она стала ещё красивее, чем была. Попрощавшись, миссис Тарино уходит, оставляя их вдвоём. — Если хочешь, то можем не идти туда.

— Ну уж нет, — Эмбер поднимает голову. — Грех надеть такое дорогое платье и остаться дома!

— Ты прекрасна, — неожиданно произносит мужчина, и это её удивляет. Она подходит, придерживая подол платья, и становится перед Дэвидом. Он неотрывно смотрит на неё, а затем, вспомнив, достаёт что-то из внутреннего кармана пиджака. Приглядевшись, актриса видит, что это — небольшой бархатный футляр.

— Нет.

— Расслабься, это не то, что ты думаешь, — Дэвид закатывает глаза в своей излюбленной манере и открывает футляр, в котором лежит тонкий бриллиантовый браслет. — Всего лишь браслет. Моральная компенсация за твои потраченные нервы. Я порой бываю невыносим.

— Порой? Ты хотел сказать «всегда»?

— Сейчас останешься без браслета.

— Прости, — она протягивает правую руку, и Дэвид, коснувшись запястья, застёгивает его. Эмбер не сводит с бриллиантов глаз.

— Браслет не исчезнет, Эмбер. Можешь не смотреть на него так пристально.

— Просто… Мне никогда не дарили ничего подобного, — тихо признаётся она, продолжая смотреть на свою руку. — Хотела такой на день рождения, но родители не могли позволить. Спасибо, Дэвид.

Вместо ответа он наклоняется и целует её в лоб. Эмбер зажмуривается, вцепляясь пальцами в ткань дорожащего пиджака, и замирает, наслаждаясь секундным поцелуем.

***

Приём у Картеров — Джона и Софи — ей нравится. И даже хмурый Джефф, подпирающий стену у входа, нисколько не портит впечатление от атмосферы окружения. Смех, красивые платья, дорогие смокинги и светские разговоры — к этому она стремилась, и всё это окружало её сейчас.

— Что мне делать? Я же совсем не знаю, как… — шепчет Эмбер, вцепившись в локоть Дэвида до побеления пальцев. Дэвид поворачивает к ней голову и негромко произносит:

— Расслабься и наслаждайся вечером.

И мягко разжимает её пальцы, оставляя её одну. Актриса вздыхает и, взяв с подноса у официанта бокал шампанского, направляется к столику, решив ни во что не ввязываться, даже в разговоры, чтобы не найти приключений. Эмбер вздрагивает, когда мужской голос произносит:

— Присяду?

— Конечно, мистер Картер, — Эмбер забывает, как дышать, когда смотрит на легенду кино. Джон занимает место напротив неё и улыбается, подпирая щёку рукой и не сводя с неё взгляда. — Я рада с Вами познакомиться.

— Я тоже, мисс Андерсон, — он кивает. — Мне и Софи очень понравился «Город Грёз» с Вашим участием. Давно я не смотрел фильмы с начинающими актёрами, получая от этого удовольствие. Лучшая работа Дэвида за последнее время.

— Это мне повезло сниматься у него в фильме.

— Другого ответа от «музы Тарино» я и не ожидал, — актёр смеётся, и она чувствует, как щёки заливает краска. — Я шучу, не воспринимайте близко к сердцу.

— И не думала. Между нами только рабочие отношения.

Но Джон, кажется, с ней не согласен, поскольку он наклоняется вперёд и негромко произносит:

— Влюблённая женщина сияет ярче любимых алмазов.

— О, нет-нет, — Эмбер мотает головой, чувствуя, как её подводит не только актёрская игра, но и голос. — Нет, я не влюблена.

— Нет? Значит, я ошибся?

— Нет, не в смысле… Мы знакомы несколько месяцев. Не думаю, что за такой срок… — она начинает путаться в словах.

— Что ж, Дэвиду повезло, — Картер улыбается и встаёт, извиняясь: — Прошу меня простить.

— Мистер Картер, прошу, не говорите! Не говорите ему, пожалуйста!

— Унесу с собой в могилу, — обещает ей мужчина, напоследок целуя руку. Она прикусывает губу и закрывает лицо ладонями.

***

— Нет, даже не пытайтесь оправдать этот кошмарный фильм, Дэвид! «Французским балладам» вообще не стоило появляться на свет божий.

— Софи, это хороший фильм.

— Вам в силу своего возраста он кажется хорошим. Я же смотрю его и хочу плакать.

— А что думает Джон?

— Ему нравится каждый фильм, в котором я снимаюсь. Даже если я буду рекламировать собачий корм.

Диалог Дэвида и Софи прерывается появлением Джона. Он нежно целует супругу в щеку, и, она, увернувшись, говорит, что ненадолго отойдёт. Когда её красное платье исчезает из виду, Джон обращается к Тарино и произносит:

— Девушка по уши влюблена в тебя. Не разбивай ей сердце, Дэвид.

— С чего Вы взяли, что…

— Вот ты где, Дэвид!

К ним подходит Энтони, держа в руке стакан с виски. Джон говорит, что они продолжат разговор позже, и уходит.

— Как тебе приём?

— Лучше, чем в предыдущем году.

— Это потому, что ты пришёл не один? — интересуется Энтони, ухмыляясь. Дэвид хмурится.

— Это потому, что в этом году есть, на что смотреть. Новые лица, новые работы и новые темы.

— Да, верно. Слушай, а что это ты пришёл с Эмбер и не подходишь к ней?

— Она должна научиться вести себя в этом обществе, — Дэвид не сводит глаз с Эмбер, которая, кажется, уже нашла себе компанию актёров, и сейчас смеялась над шуткой одного из них. — И, кажется, она справляется.

— Ещё бы, — Вуд фыркает. — У таких, как она, это в крови.

— У каких «таких»?

— Дэвид, я понимаю, что ты влюблён и окрылён, но нельзя же не замечать очевидного, — он закидывает руку ему на плечо и начинает разглагольствовать: — Она же тобой пользуется, втеревшись к тебе в доверие. А ты даёшь ей лучшие роли, наряжаешь в платье от кутюрье, приглашаешь на приём. А она что? Ничего, кроме потребительского отношения. А знаешь, что ещё?

— Энтони, остановись.

— Эта сучка натравила на нас полицейских! — припечатывает Вуд, словно не замечая, как бледнеет Дэвид. — Да, в тот раз, когда полиция приехала на нашу вечеринку!