Дети любили их собирать и коллекционировать.

Вдруг мальчишка остановился, словно на стену невидимую наткнулся и очень долго смотрел себе под ноги, оглядывая гальку, а потом ловким движением наклонился и подхватил с земли что-то.

И вид у него был такой загадочный!

Девчонка потом до самого вечера выпытывала у друга — что он такое нашёл на берегу, но тот продолжал упорно переводить тему или просто молчать.

А на утро мальчишка подарил ей кулон, сделанный из странного камешка с янтарного цвета прозрачными прожилками, складывавшимися в причудливый узор, который можно было рассматривать буквально часами напролёт.

Вот это — настоящее чудо.

***

Мира продолжала не понимать, кто стоял перед ней, положив руку на нос своему дракону, смотрел так насмешливо, чуть снисходительно и капельку, самую капельку высокомерно — как вождь на крестьянку.

А имел ли он на то право?

Может, имел.

По крайней мере герб Чёрного Острова, то ли нарисованный, то ли выгравированный на наплечнике, который наконец-то сумела разглядеть девушка на доспехе, которой, по сей видимости, и оказалась принятая за кожу непонятного существа чешуя, говорил об этом ясно и чётко — не простолюдин.

Насколько было ей известно, герб того или иного народа на одежде могли носить только воины этого самого племени, любые иные — на украшениях, на флагах или парусах.

Значит, перед ней стоял как минимум, один из бойцов Чёрного Острова.

Дела…

О народе, обитавшем на Чёрном Острове, окутанном легендами и байками торговцев, ходило много слухов по всему Архипелагу, однако ничего достоверно известно не было — никто из тех глупцов, что решались покорить это племя, не возвращался домой, а их союзники и те торговцы, что сотрудничали с ними либо с другими народами дел не имели, либо говорить что-то помимо того, что было известно всем, отказывались.

Известно было только то, что эти люди подчинили себе драконов, на которых летали верхом, однако, почему-то, покорять соседние острова они, даже имея такую громадную силу в своих руках, не стремились.

Несколько племён, что с драконами не воевали, были союзниками Теней, как называли жителей Чёрного Острова, и вели активную борьбу с Изгоями, Охотниками на драконов — теми же Ингерманами, а также с Гримборнами, сумевшими развернуть свою организацию в последние годы как никогда широко.

Поговаривали, что Тени — потомки Детей Ветра, что, отрёкшись от своей скитальческой жизни, осели на каком-то особом острове и основали там своё поселение.

И это вполне могло быть правдой.

Почему нет?

Гораздо более интересным было то, почему именно «чёрный», почему остров был назван именно так и носил это имя до сих пор, ведь, если верить торговцам, он был очень даже зелёным, и даже больше — утопавшим в цветах.

Говорили, что название дано по главным обитателям этого острова.

Истинным хозяевам этой земли.

Откуда пришли на Архипелаг Ночные Фурии никто не знал, да и знать было незачем — земли за пределами исследованных викингами территорий продолжали оставаться дикими и неприступными, и соваться туда было себе дороже.

По крайней мере — все так считали.

Однако было фактом то, что поселились Порождения Молнии и самой Смерти на почему-то так сильно понравившемся им острове, облюбовав его для себя и своего потомства на века вперёд.

Первоначально Фурии не высовывались особо, таясь и скрываясь от людского взора, но со временем они, как это было свойственно скорее людям, стали наглеть, поняв, что противостоять им никто не мог и способных их истребить врагов у них не было.

Да откуда взяться было им, этим врагам?

По сей день все трепетали, стоило им только услышать леденящий кровь свист…

Забавно.

Мира уже призналась себе — к драконам в общем и к Ночным Фуриям в частности она претензий не имела, ибо причин ненавидеть целый вид у неё не было, а ненависть ради ненависти была глупой.

Да и…

Впрочем, про ненависть она уже говорила.

Так или иначе, с той голубоглазой её разборки были персональными, и вся злоба Миры, что ещё осталась в ней, что не выгорела, не выветрилась со временем, была направлена на одну вполне конкретную Фурию, так словно бы это был человек — девушка стала бы искать именно убийцу друга, а не ненавидеть целую расу.

И именно поэтому она теперь не боялась.

Страх — сильная эмоция.

Одна из сильнейших…

Покой и равнодушие в её душе были намного страшнее всего иного, но именно они помогали ей жить дальше, не быть одержимой собственной местью.

Особенно если мстить было не за кого.

И не зачем.

Если это был действительно Иккинг, если он каким-то чудом уцелел, если проклятая тварь оказалась родом с Чёрного Острова, где приютили мальчишку, вырастили и воспитали, то всё становилось на свои места.

Оставался один-единственный вопрос.

И касался он отнюдь не того, почему Иккинг не вернулся на Олух, где его приняли бы с распростёртыми объятьями, лишь бы вернулось к Вождю его снисходительность и добродушие — этот поступок своего друга Мира понимала, как никто другой, прекрасно зная, что делать ему в таком случае было здесь нечего.

Как и ей, в принципе.

Нет, вопрос был в том, а что же привело Иккинга обратно на Олух, где его на пару с драконом так удачно сбила Мира.

Боги? Те самые, которых не существовало?

Просто Высшие Силы?

Случай?

Судьба?

Вот во что, во что, а в судьбу Мира верила меньше всего — все были сами творцами собственного пути, и будущее любого человека было только его собственным выбором с поправкой на внешние обстоятельства.

Могла ли недавняя по меркам Архипелага — всего два года минуло — смена власти на Чёрном Острове стать причиной визита Иккинга на Олух?

Доселе, если верить сплетникам-торговцам, на родине Теней правил Совет Мудрых, в который выбирали двенадцать самых достойных представителей племени, которые потом на протяжении двенадцати лет решали судьбу своего народа.

Но что-то переменилось.

Исчез Совет, словно и не было его.

Власть в свои руки взял Вождь.

Король.

В коей-то степени это было более драконье понятие, и потому оставалось только гадать, кем являлся тот самый загадочный Король Клана Ночных Фурий, что пришёл на смену всем своим предшественникам, резко меняя политику своего племени и его приоритеты.

Никто не знал откуда и когда конкретно он появился.

Зато день, когда Мира впервые услышала о Правителе Чёрного Острова Лувеˈнˈавер.

***

Мальчишка, чей глаз был зорче соколиного, давно заметил силуэт корабля на горизонте, и даже сумел разобрать герб на парусах — мирный торговец приближался к острову, суля привести помимо новых товаров нечто гораздо более важное для замкнутого общества, где все друг друга знали — слухи.

Чуть нахмурившись, с ужасом и даже с какой-то обречённостью понимая, что именно скоро начнётся, не любивший большие скопления людей, ведь те так неприятно мельтешили, да ещё и шумели так, что голова начинала раскалываться, двенадцатилетний Рауд Ормсон рысцой бросился к главе Патруля, частью которого в будущем было суждено стать мальчишке.

А что его ещё могло ждать?

Что у него было впереди?

И разве был у него хоть когда-то выбор?

За него уже давно всё решили…

Рауд не обладал даром Огня или Земли, не мог подчинять людей своим голосом, не обладал той буквально нечеловеческой силой вкупе с невероятно развитой интуиций, достегавшей своего пика в момент боя, что была дана их Вождю, многим другим его соплеменникам — тем же уже давно погибшим Снорсонам, из которых была и воспитанница их кузнеца.

Но больше всех такая сила, что и Стоику, была дана, как ни парадоксально, Изгоям.

Отчего-то Высшие Силы — Боги ли, Духи ли, или неведомые Странники — не давали Дара одной из Стихий тому народу, давая только то, что не было столь разрушительным.

Ну или просто люди из родов со Стихийной Магии не уходили к Изгоям.