— Оставьте Живоглота в покое!

Она медлит на пороге, сердито смотря на него и чувствуя, что грубоватая веселость — напускная. Он настойчиво приглашает ее войти жестом, и Гермиона понимает, что проиграла. Она пришла к нему, чтобы пролить свет на все те странности, что были между ними, чтобы извиниться и поблагодарить, но вместо этого оказывается будто в ловушке. А ведь она долго убеждала себя, что им вместе не по пути, что должно произойти нечто невероятное, чтобы она изменила свое мнение. Во всем виноват, конечно же, он, Снейп. Он постоянно насмехается и ставит ее в неловкие положения. Изворачивает ситуацию так, чтобы гордость ее не позволила даже глядеть в его сторону. И все же она смотрит, одновременно стыдится этого и жаждет. Он лишает ее возможности найти путь к его сердцу тем, что постоянно высмеивает ее.

Гермиона проглатывает ком, подступивший к горлу, и делает невозмутимый вид, напуская на себя мнимое спокойствие, которое еще чуть-чуть — и обернется настоящей паникой. Но пока он стоит около порога, она чувствует себя в относительной безопасности и тут же решает отвлечь его, приказывая своему голосу не дрожать от глупого, как на экзамене, волнения:

— Ну так что, профессор Снейп? Расскажите, над чем сейчас работаете? — деловито спрашивает она, не глядя на него.

Как-то раз ей довелось ночевать в «Дырявом котле» во время ее учебы в Хогвартсе, только в другом номере. Ее цепкий взгляд, ставший еще более внимательным от волнения, улавливает каждую деталь интерьера в помещении: облупившуюся краску на стене, поцарапанный столбик кровати, вылинявшие занавески на грязных окнах, пламя в камине, окруженное густой россыпью огненной пыли. Нет, спокойно на огонь она смотреть не может и, наверное, не сможет никогда. Это еще одна травма, которая оставила на ее сердце еле заметный тонкий шрам.

Не получив ответа на свой вопрос, девушка решает уколоть его:

— Или вы решили отдохнуть? Простите, забыла о вашем возрасте.

Снейп коротко и неискренне смеется.

— Вы еще мой возраст оцените, — как-то зло выплевывает он. — Вы за этим пришли? — спрашивает он ее и подходит так близко, что сердце девушки пропускает удар. Все ее самообладание вмиг рушится, и вот она уже озабочена тем, что делать с появившейся дрожью в ногах.

— Я слишком любопытна, я знаю, — говорит Гермиона и делает шаг назад на негнущихся ногах, пытаясь одновременно унять разбушевавшееся сердце. Он стоит так близко от нее, что, кажется, она чувствует на себе его горячее дыхание. Как всегда в трудный момент она по-детски закусывает губу, что придает ее выражению лица трогательность. — Но я пришла сюда, чтобы выяснить…

— Чтобы вновь меня спровоцировать, — почти рычит Снейп и прижимает Гермиону к стенке. Слышится глухой удар, его рука тянется мимо ее лица, и девушка не в силах пошевелиться, потому что он прижимает ее своим разгоряченным телом. — Хватит церемоний. Мне так было хорошо без вас, — ядовито шипит он. — Я почти что ощутил свободу. Но вот вы здесь. И снова творите со мной что-то ужасное.

— Пустите! — отталкивает его девушка. — Если вам было без меня лучше, я сейчас же уйду!

— Стой же ты, несносная девчонка! — говорит он и грубо хватает ее за руку, но Гермиона тянет руку на себя, и Снейп вынужден отпустить ее. Он вопрошающе поднимает брови и, затаив насмешку, смотрит на нее. Его глаза потемнели еще больше, а на щеках выступил еле заметный румянец. Должно быть, она сама вся пунцовая. — Говори все до конца.

— Плохо, что вы меня остановили, — шепчет она и пытается сдержать непрошеные слезы. — Я бы ушла и вновь вернула в ваше сердце пустоту и свободу. Я лишь хотела поблагодарить вас и извиниться, и вы это прекрасно знаете. И убедиться, что у вас все в порядке.

— А вам здорово идет эта настойчивость и наивность, — как-то странно произносит он, растягивая слова.

— Настойчивость — согласна, наивность — нет.

В его переменчивом беспокойном взгляде светится какая-то мысль, какое-то желание, но Гермиона не может распознать его. Оно созревает в его темных глазах, и девушка не знает чего ждать: то ли новой выходки, то ли насмешки. Внутренне она готова, вся сжата, будто пружина.

Он, будто угадывая ее мысли, внезапно подскакивает к ней, и Гермиона от неожиданности теряет равновесие — они оба падают на кровать. Девушка всеми силами пытается встать, но Снейп ей не дает. Он горячо шепчет ей на ухо:

— Знали бы вы, что я хочу сделать с вами, вы бы боялись меня, как огня, обошли бы стороной это заведение. И я вам скажу вот что: вы прекрасно знали, а если не знали, то догадывались, а если и это определение неверно, то скажу другое: допускали мысль и все же явились. И кто же из нас жертва? — Снейп трогает ее волосы, он не видит, что ее глаза расширены, он не видит ее страх и не чувствует, что она дрожит. Он спускается ниже рукой и одним рывком забирается под ее брюки, нащупывает трусики и дергает за них. У Гермионы сбивается дыхание. — Ты знала прекрасно, куда и, главное, к кому ты идешь. Ты думала, что что-то поменялось? Нет. Ты ведь за этим сюда пришла, сознавайся, — он коленом раздвигает ей ноги и внимательно смотрит в ее лицо.

У Гермионы смешанные чувства. Она не знает, чего хочет. В ее воспаленном мозгу стучат будто тысячи мыслей молоточками. Одна из них ярче и отчетливее других: «Ты знала, знала, что так будет. Неужели Снейп прав — ты действительно пришла сюда за этим?» От его грубости хочется реветь, но в ней почему-то образуется, словно опухоль, ненавистное ей в данную минуту, низменное человеческое желание. Дойти до крайности ей мешают крохи оставшейся гордости. «Я не прощу себя потом. Нет, я не за этим сюда пришла. Я не…». Бессилие разливается в ней, она чувствует, что у нее не хватит сил сопротивляться ни морально, ни физически. Все еще больше усугубляет чертова влюбленность, как сладко пульсирует все внутри от его прикосновений, уши будто заложены ватой, а, может быть, у нее уже иммунитет ко всем этим гадостям и грубостям с его стороны? Как будто стокгольмский синдром, про который она читала в книжке по психологии.

— Признайся, что тоже хочешь меня, — словно раскат грома, прокатывается его бархатный голос по комнате. — Меня не обманешь, я же вижу. Ты давно уже напрашиваешься на это, маленькая интриганка, — с какой-то мольбой в голосе и странной нежностью произносит он, а затем проводит пальцами по ее губам, и Гермиона замирает. Он сжимает ее грудь и проникает пальцами внутрь, задев мокрую ткань трусиков. Острота восприятия достигает пика, и девушка соображает, что именно с ней творится одновременно с тем, как слышит шепот: «Я снова не сделаю это, чтобы ты потом не жалела».

Снейп резко отодвигается от нее, а его фраза проносится в голове у девушки, точно выстрел. Но ведь он не слышит этого, не может слышать. Гермиона несколько секунд лежит в полном недоумении, а затем находит в себе силы приподняться на локтях и вопросительно посмотреть на Снейпа. Он с плохо скрываемой едкой усмешкой стоит в нескольких шагах от нее и тяжело дышит.

— Зачем? — робко спрашивает она, сама до конца не понимая, что хочет спросить этим «зачем».

— Я лишь хотел убедиться, что вы тоже желаете меня. Я убедился.

— Вы же… ты ведь меня любишь, — на одном выдохе выпаливает она и замирает, чувствуя, как заливается краской.

— Вы приписываете мне слишком сильные чувства, мисс Грейнджер, — фыркает зельевар. — Я увлечен. Любой мужчина бы на моем месте…

Гермиона вскакивает с кровати и подходит к нему вплотную. В его взгляде ловит растерянность. Она обнимает его и, зажмурившись, крепко прижимается к нему.

— Я верю, что ты не такой, — глубоко восклицает она. — Ты другой. Зачем ты притворяешься, кого ты изображаешь?

Гермиона смотрит на него и впервые за все это время видит во взгляде теплоту.

— Какая же ты неугомонная, — устало вздыхает он. — Тебе не живется спокойно, ты всех и все хочешь изменить, даже если это уже невозможно. Наверное, нет на свете таких же упрямых людей.

— Я же гриффиндорка, — прячет улыбку она и утыкается в его мантию. — И потом, кто, если не я заставит тебя посмотреть на себя иначе? Тебе не нужно притворяться. Вокруг тебя уже нет людей, которые заставляли тебя жить двойной жизнью. Вокруг нет судей и нет тех, кому ты что-то остался должен. Я все это понимаю…