Клэри, буравя брата взглядом, задумалась. И правда, все эти прикосновения, от которых девушка сходит с ума вот уже полгода, были явно не тем, что делал бы истинный гей. Вспомнить даже начало их совместной жизни: Алек редко касался её, а если и касался, то нечаянно и без нежности, с которой делает это сейчас.

Клэри запуталась и потому совершенно не хотела, чтобы о её чувствах знал сам Алек.

— Я не признаюсь, — снова помотала головой она. — Пусть все будет так, как есть. Может, помучаюсь, да пройдет.

Только и Джонатан, и Клэри понимали, что не пройдет. Слишком ярко горят глаза у девушки, когда она рассказывает об Алеке, слишком мягкие подбирает слова. Джон, как тот, кто уже познал настоящую любовь, прекрасно понимал сейчас чувства сестры. Он прошел то же самое с Изабель, и сейчас они были счастливы друг с другом.

Разговор брата и сестры прервал короткий стук в дверь. Клэри уже по манере стука догадалась, кто это, поэтому заулыбалась и открыла.

— Я по всему Институту тебя ищу, — мягко улыбнулся Лайтвуд, стоящий на пороге.

— Зачем? — поинтересовалась девушка.

— Там родители требуют праздника, — усмехнулся Алек.

Лайтвуды, стоя у дверей, еще некоторое время что-то обсуждали, а Джонатан, сидящий на кровати, как завороженный, смотрел на то, как быстро вздрагивает сонная артерия на шее сестры. Переведя взгляд на Алека, парень едва сдержал вздох.

Та же самая вена под руной на шее Лайтвуда билась, как бешеная.

***

В самый разгар праздника, когда часть родственников уже были готовы танцевать, Клэри, не выдержав душевного напряжения, вышла на балкон библиотеки. Как и всегда, здесь ей было спокойнее всего. Если бы она курила, то сейчас было бы идеальное время, чтобы сделать пару затяжек.

Погрузившись в свои нелегкие раздумья, Клэри не услышала, как вслед за ней на балкон вышел Алек. Парень был на пределе. Перед тем, как прийти сюда, он так довел Джейса, что Эрондейл, залив в брата несколько рюмок виски, почти пинками выгнал его из общего зала. Лайтвуд не знал, что говорить, как говорить, зачем говорить, но понимал, что с этой головомойкой под названием «Я влюблен в свою жену» пора заканчивать. Он признается, а дальше — будь что будет.

Алкоголь в крови придал брюнету уверенности в себе, и тот, сделав шаг к Клэри, осторожно обнял её сзади за талию. Девушка, резко выдохнув от неожиданности, заулыбалась, почувствовав себя влюбленной дурочкой. В животе появились странные щекочущие ощущения. Может, это те самые бабочки?

— Видимо, не мне одной стало душно, — после этой фразы Клэри и вовсе подумала, что глупее идиотки не найти.

Надо же было такое сказать…

— Мне давно уже не хватает воздуха, Клэри, — хриплым от кружащих голову чувств и алкоголя голосом произнес Алек. — Я почти полгода не могу нормально дышать рядом с тобой.

Не найдя, что ответить, Клэри осторожно положила свои ладошки поверх рук Алека, сцепленных в замок на ее животе. Что происходит? В голове у девушки, кроме «А-а-а-а-а», мыслей не было вообще никаких.

— Нам уже давно пора поговорить о том, что между нами происходит, — тихо продолжал брюнет, смотря куда-то вдаль, на ночной Нью-Йорк. — Я выпил больше, поэтому я и начну.

Сердце Клэри заколотилось быстро-быстро, казалось, оно собирается покинуть грудную клетку. Девушка не знала, куда себя девать, что говорить или не говорить, поэтому только крепче сжала ладони Алека.

— Не знаю, почему, но я решил сказать тебе всё именно сегодня. Довольно символично, кстати. Понятия не имею, как ты ответишь на то, что мой пьяный язык соизволит произнести в следующие пять минут, но больше держать все это в себе я не могу.

И тут Клэри стало страшно. Ей захотелось убежать, спрятаться, но крепкие объятия Лайтвуда не позволяли и шагу сделать.

— Ты изменила меня, изменила в корне. Если год назад я был убежденным геем, то теперь мне и думать противно о том, чтобы быть с мужчиной. Да, свою роль играет поступок Клауса, но даже оправившись от этого, я не могу смотреть на людей своего пола так, как смотрел раньше. Дело не в том, что я чувствую отвращение ко всем мужчинам. Я больше не хочу их.

Поняв, что разговор ушел в несколько другое русло, Клэри успокоилась. Она одновременно и хотела услышать заветные слова, и не хотела. А Алек говорил и говорил.

— Я начал понимать то, чего никогда до этого не понимал. Я начал видеть женскую красоту. Чёрт, вы, оказывается, такие красивые! — усмехнулся парень, еще крепче сжимая Клэри в своих объятиях. Лайтвуд был отчасти рад тому, что она не смотрит ему в глаза, потому что тогда он бы и слова сказать не смог. — Ты открыла мне глаза на многое в этом мире. С тобой я пересмотрел почти сотню фильмов, с тобой выучил Аликанте наизусть. С тобой я понял, что такое семья.

Спиной почувствовав, как участилось сердцебиение Алека, Клэри прикрыла глаза. Пусть он говорит. Ей уже все равно. Она знает, что ему ответить.

— Я влюблен в тебя, Клэри, — просто, на одном выдохе произнес Алек. — Влюблен уже почти полгода, и все никак не могу с этим смириться. Это странно, это дико, но это так. Сам себе не веря, я ощущал, как таю при каждом твоем взгляде, как во рту пересыхает от каждого твоего прикосновения. Ты, переступившая порог моего дома маленькой девочкой, к которой я ничего, кроме отцовских чувств, не ощущал, превратилась в сводящую с ума девушку. И пусть Ангел покарает меня на этом самом месте, но я счастлив, до безумия счастлив быть тем, кто наливает тебе кофе по утрам.

И все-таки Клэри вздрогнула. Нежная кожа рук покрылась мурашками, но вовсе не от прохладного ветра, снующего по балкону. Слова Алека отпечатывались в мозгу, заставляли терять дыхание от одной только мысли о том, что ей больше не нужно бояться.

Повернувшись лицом к парню, Клэри нашла в себе мужество поднять голову и посмотреть ему в глаза. Брюнет смотрел на неё с высоты своего роста пьяными глазами, и нельзя было сказать, что больше его пьянило — алкоголь или чувства.

— А ну повтори, — прошептала девушка.

— Я люблю тебя, — расплылся в улыбке Алек.

Схлестнулись океан и зелень, когда Клэри, собираясь с духом, смотрела в глаза своему мужу.

А он чувствовал себя таким счастливым, что даже пошевелиться не мог. Алек освободился от тяжелого груза невысказанных чувств, который терпел довольно долго, и был рад этому, независимо от того, что ответит Клэри.

— Помнишь тот портрет? — тихо начала девушка, не отрывая взгляда от лица Алека. — В ту ночь, когда я понятия не имела, где ты, что с тобой, я и поняла, что влюбилась. Влюбилась, как девчонка-малолетка в старшекурсника. Я безумно боялась признаться тебе в этом. Боялась, что ты отвергнешь, оттолкнешь, закроешься от меня.

— Глупая, — прошептал Лайтвуд, легко касаясь губами лба Клэри.

— Глупая, — согласно кивнула девушка, пытаясь не терять нить своей речи от прикосновений Алека. — Я была так счастлива, когда ты пришел, там, в парке. Ты стал для меня каким-то героем, которого я так боялась полюбить. Но это произошло, и вот уже больше полугода я схожу по тебе с ума. Я люблю смотреть на твою сонную мордашку по утрам, люблю, когда ты даешь мне свою одежду, ворча, что я опять легко оделась, а на улице холодно. Но больше всего я люблю, когда меня зовут по твоей фамилии.

— Кларисса Адель Лайтвуд, — мягко произнес Алек, беря лицо девушки в свои ладони и поглаживая большими пальцами рук её щеки. — Звучит.

— Еще как, — чувствуя, как бабочки в животе превращаются в динозавров, прошептала Клэри.

И тут произошло то, чего она так долго ждала, о чем мечтала каждый миг своего нахождения рядом с Алеком. Парень, чуть наклонившись, сначала нерешительно коснулся губами уголка губ Клэри, но потом, когда чувства захлестнули его с головой, превратил это легкое касание в полноценный поцелуй.

— Думаешь, это правильно? — на выдохе спросила Клэри.

— Давай объявим бунт, — с улыбкой ответил ей муж, снова накрывая её губы своими.

Почувствовав, как язык Алека касается её языка, Клэри поняла, что это реальность, что Лайтвуд и правда целует её, это не ошибка и не сон. Девушка, улыбаясь в поцелуе, встала на цыпочки и обняла Алека за шею, запуская руку в непокорные смоляные волосы мужа.