Алек не замечал ничего вокруг, так глубоко он погрузился в собственные мысли. Парень все никак не мог понять, почему сейчас ему так спокойно. Ему никогда не было так хорошо просто от осознания того, что рядом сидит другой человек. Даже с Магнусом, которого Алек считал своей самой большой любовью, внутри все равно роились мысли: о том, что когда-то им придется расстаться, что они разного происхождения, что им не победить бессмертие Бейна. С Клаусом Лайтвуд все время думал о том, что он им пользуется, чтобы забыть, как несправедлива жизнь. Но рядом с Клэри…

Алек не понимал. Просто не мог понять.

В задумчивом молчании ребята покинули кабину колеса обозрения и вышли из парка. На город опустилась настоящая ночь.

— Слушай, — решил прояснить вопрос парень, — кто мы друг для друга?

Голос Алека вырвал Клэри из омута мыслей. Осознав его вопрос, она пожала плечами.

— Не знаю. Друзья?

— Пусть будет так, — согласно кивнул Лайтвуд. — А то я все разобраться не могу.

Его супруга кивнула и снова было погрузилась в свои размышления, как вдруг Алек схватил её за руку и опять потащил куда-то. Они почти дошли до Института, но Лайтвуд свернул во двор какого-то жилого дома.

— Садись, — оповестил он, стряхнув снег с качели.

Клэри, пожав плечами, устроилась на твердом сиденьи. Ощущение детства вернулось, девушка заулыбалась. Алек, стоя сбоку, помог ей немного раскачаться.

— Я не хочу, чтобы из-за меня, из-за нашего брака ты прощалась с тем, что было так дорого до этого, — произнес он. — Каждый человек заслуживает немного детства в своей жизни. Это самое волшебное время, когда нет никаких забот и волнений, когда можно жить для себя. Я попытался сегодня успокоить тебя, опровергнуть твои мысли о моей личности. Попытался вернуть тебя в детство.

— У тебя получилось, — улыбнулась Клэри. — И я благодарна тебе за это.

Алек робко улыбнулся в ответ.

В Институт они зашли уже после полуночи. Поздоровавшись с дежурными охотниками, ребята поднялись на второй этаж. Алек, как истинный джентльмен, проводил Клэри прямо до двери комнаты. Оба замерли в нерешительности. Слишком хорошо им было сегодня, вдвоем, без кого-либо лишнего.

— Почему мы с тобой в Аликанте так не гуляем? — вдруг тихо спросила Клэри, поднимая голову и заглядывая в невозможные глаза Алека, которые сейчас, в полутьме коридора, загадочно блестели.

— Не знаю, — пожал плечами парень. — Ещё не поздно все исправить. Нам завтра утром отбывать.

— Куда?

— Домой, — отозвался Лайтвуд.

А потом задумался.

Как давно он стал называть домом особняк в Аликанте? Всю свою жизнь Алек прожил в Институте Нью-Йорка, более двадцати лет. Здесь он познакомился с Джейсом, впервые подошёл к Магнусу. Здесь живут его самые родные люди. Но в Аликанте… Там все по-другому, словно другая сторона жизни Алека. Там работа, коллеги, собственный дом. Там она.

— Ну да, каникулы закончились, — грустно улыбнулась Клэри, отвлекая Лайтвуда от размышлений. — Ну ничего, дома тоже хорошо.

Алек кивнул, все ещё не в силах избавиться от мысли, что что-то в его жизни опять изменилось. Опять все идёт не так, как нужно.

Вдруг Клэри поднялась на цыпочки и едва ощутимо коснулась губами щеки своего мужа.

— Спасибо за вечер, — пробормотала она, зарумянившись от смущения, и быстро скрылась за дверью своей комнаты.

Девушка швырнула полушубок на кровать и даже не стала включать свет в комнате. Стянула с себя платье, переодевшись в лёгкую пижаму. Стоя перед зеркалом в ванной, упираясь руками в раковину, Клэри смотрела в глаза своему отражению.

— Что же ты творишь, дура? — шептала она сама себе. — Зачем? Ты ведь прекрасно знаешь, кто он. Зачем лишний раз терзать свое сердце?

Клэри устало закрыла глаза и потрясла головой. Пора это прекращать. Сначала новогодняя ночь, теперь ещё это… Между ними никогда и ничего не может быть, хоть зацелуй ты Лайтвуда. Против природы не попрешь.

Алек влетел в свою комнату и оглушительно хлопнул дверью. Парень швырнул куртку на вешалку, стянул с себя рубашку. Вцепившись руками в волосы, он едва не выл. Алек ненавидел себя. Терпеть не мог. Если бы он мог умереть, не причинив никому боли, он бы убил себя.

Ненависть сжирала душу парня, он метался по комнате, как раненый зверь. Застыв около подоконника, Алек схватился за него руками. Почувствовав на голом торсе холод, исходящий от окна, Лайтвуд даже не поежился.

Ему уже надоело чувствовать себя неправильным. Всё не так.

Его природа противоречит сама себе. Полгода назад Алек чувствовал себя счастливым в объятиях Магнуса, а сейчас сходит с ума от прикосновений этой рыжей бестии. Его маленькой рыжей бестии…

Грохнув кулаками по пластиковому подоконнику, парень упёрся лбом в стену и тяжело задышал. Так нельзя. Это неправильно. Он не может быть с ней, потому что он, мать твою, гей. По мальчикам. Заднеприводный.

Но бешено заходящееся сердце не хотело в это верить. Стоило брюнету подумать о Клэри, о едва ощутимом поцелуе в щеку, руки начинали мелко дрожать. А у Александра Лайтвуда никогда не дрожали руки.

До сегодняшнего дня.

Эта дрожь — признак слабости.

И теперь его слабость — Клэри.

========== Сумасшествие ==========

Ночь прошла в ужасных душевных муках для обоих. Оба не спали, не переставая думать друг о друге и о том, что со всем этим делать. Примерно к рассвету независимо друг от друга они пришли к одному и тому же решению: прекратить все эти милости, оградиться друг от друга по максимуму, свести ненужное общение к нулю. Да, больно, да, не хочется, но ни к чему тешить себя и друг друга надеждами, что все будет хорошо. Не будет. Никогда не будет.

И от этого хотелось кричать в голос.

Выйдя утром с вещами в общий зал, где уже все собрались, Алек понял, что Клэри тоже времени даром не теряла. Девушка стояла тут же, в стороне от всех, держась за ручку чемодана, и не поднимала глаз от пола. Лайтвуд кивнул сам себе: так будет лучше.

Прощание с родителями прошло как-то мимо ребят. Оба понимали, что не знают, когда смогут увидеться с ними, но душевное потрясение прошедшего вечера и ночи было слишком велико, чтобы думать о чем-то, кроме него.

— Все хорошо? — одновременно спросили у ребят Джейс и Джонатан, только будучи в разных концах зала.

— Нормально, — тихо и одновременно ответили Лайтвуды, пряча глаза в пол.

Подойдя к порталу, Алек все-таки не удержался и мельком взглянул на Клэри. Руки дрожат, глаза покраснели. Кто бы знал, как парню хотелось успокоить её, обнять, сказать, что все будет хорошо… Не будет.

Клэри сама прекрасно понимала, что теперь все изменится. Больше не будет полуночных разговоров на кухне, приятного пробуждения по утрам. Не будет Алека и Клэри. Будут две тени, шарахающиеся друг от друга по углам особняка. Благо, места там много, есть, где спрятаться.

Почувствовав прикосновение к своей руке, Клэри вздрогнула. Алек, даже не глядя на нее, забрал у девушки чемодан и, кивнув родным, скрылся в портале. Рыжая шагнула вслед за мужем.

***

— Доброго утречка, — раздался знакомый голос прямо над ухом, и в следующий момент рядом с Клэри на лавочку сел Стефан.

Парень не изменился. Та же улыбка, те же карие глаза. Девушка невольно заулыбалась. Как бы там ни было, она скучала по Смитту. Их объединяло довольно многое, они достаточно знали друг о друге, чтобы стать хорошими друзьями. И сейчас, заметив, что Клэри сама не своя уже несколько недель, Стефан решил действовать.

Конечно, парню было больно после их разрыва, больно так, что жить не хотелось. Он был влюблен в Клэри искренне и по-настоящему, но смог принять её решение и жить с этим. Чувства улеглись, с того Рождества прошло уже два месяца. Стефан продолжал жить дальше.

А вот Клэри словно застряла в дне сурка. Каждое утро она просыпалась сама. Алек за два месяца ни разу не зашёл в её комнату. Девушка спускалась вниз и понимала, что она дома одна. Парень стал уходить не на полчаса раньше, а на час, чтобы точно не встретиться с супругой. О кружке горячего кофе на столе, которая всегда ждала её раньше, рыжая уже и забыла. Клэри завтракала, одевалась и шла в Академию. Отсиживала ставшие безразличными занятия, прогуливала боевые искусства и шла домой, где закрывалась в своей комнате. Пересечения супругов стали настолько редкими, что ребята начали забывать голоса друг друга. Они не разговаривали. Вообще.