Да, мы бегали и без мяча. Но Арсен и за этим следил с секундомером. Таким возрастным игрокам, как Ли Диксон или Стив Болд, он давал лишнюю секунду. И две или три лишних секунды на восстановление. Увлекательно участвовать во всем этом. Мы поддерживали свою базовую физическую форму. Парням помоложе, вроде Рэя Парлора, он давал меньше времени. И работать им приходилось больше. Потом была плиометрия. Мы прыгали через кольца, прыгали через препятствия. Я никогда прежде ничего подобного не делал.

До Арсена во время предсезонки мы много бегали и вкалывали. По две тренировки в день и бег, бег, бег! С Арсеном мы совершали легкие пробежки и гуляли! Шли на ланч и думали: «Ну днем-то точно будет сложнее!» Но мы выходили на тренировку, и на поле уже были мячи. Мы работали над техникой. Цель заключалась в том, чтобы облегчить нам возвращение к тренировкам после шести недель отпуска. Это был совершенно другой подход.

Мне кажется, что не впечатлиться тренировочными методами Арсена было невозможно – настолько тренировки были интенсивными, настолько скрупулезно он к ним подходил. Мне они понравились сразу. Я влюбился в тренировки Арсена, в движение мяча, в контроль мяча. Он хотел, чтобы все двигались, причем двигались как единое целое, чтобы все знали, что делать с мячом. Это были очень интенсивные тренировки.

Должен признаться, что до прихода Арсена я тренировался не лучшим образом. Когда Арсен пришел, я уже стал старше. Ходили слухи, что он хочет избавиться от нашей четверки защитников. И поэтому я стал относиться к тренировкам по-другому. Мне нравилась такая интенсивность. Коротко, быстро… Думаю, что игроки стали получать от тренировок еще больше удовольствия, когда мы стали добиваться результата благодаря нашему стилю. Честно говоря, я вообще не понимаю, как такое может не понравиться».

«Что нас поразило в первую очередь, так это то, что он велел нам выходить на поле, дав каждому по мячу, – вспоминает Стивен Хьюз. – Дико тогда сказал: «Это еще зачем?» Мы должны были перемещаться по полю и выполнять финт Кройфа. Помню, как Тони Адамс сказал: «Да я финт Кройфа три года не делал!» Даже Боро делал финт Кройфа, а мы хихикали, как школьники».

На тренировках появились и манекены. Венгер располагал их на поле в соответствии с игровыми схемами, например 4–4–2. Футболистам приходилось играть с ними. Арсен заставлял полузащитников, крайних защитников, крайних нападающих и центрфорвардов выполнять упражнения. Нужно было отдать мяч в центр, затем на фланг, затем снова в центр, потом опять на фланг, и после этого вингер подавал центральному нападающему. Это может показаться странным упражнением, но Венгер заставлял выполнять его снова и снова. Он хотел, чтобы игровые рисунки закрепились в сознании футболистов. Впоследствии, если они оказывались в такой ситуации во время матча, то могли «переключать» игру, потому что знали, где находится партнер.

Венгер понимал, что футбол команды, которая ему досталась, подчинен слишком однообразным схемам. Он хотел, чтобы у игроков было больше свободы. В то же время они должны были хранить в памяти потенциальные игровые варианты. Арсен стремился к тому, чтобы игроки развивались технически, не действовали так прямолинейно, как раньше, больше двигались. Он верил в то, что манекены ему в этом помогали.

Венгер также добивался того, чтобы его футболисты лучше совершали обводки, разворачивались, держали мяч. Игроки тренировали и игру в пас. Они отрабатывали «треугольники», передавали мяч в те зоны, куда должны были бежать их партнеры. Эти упражнения были нужны не только для того, чтобы игроки прибавляли технически, но и для того, чтобы они быстрее думали. Речь шла и о физическом движении, и о движении мысли. Те дни, когда мяч просто били вперед и бежали за ним, остались в прошлом. Венгер на тренировках заставлял работать над передачами и контролем мяча. Важнейшая роль отводилась крайним защитникам. Они всегда открывались, чтобы вратарь мог сделать им передачу. Эти передачи были короткими. Вратарь больше не выбивал мяч вперед.

Еще одно упражнение выглядело так: игроки образовывали круг, а один из них оказывался в центре. Ему пасовали, а он должен был принять мяч и отдать дальше. Все это делалось на высочайшей скорости. Тренер наблюдал за процессом, игрокам было некогда расслабляться, но это лишь улучшило их технические способности и работу с мячом.

Венгер проводил и индивидуальные занятия. Пэт Райс или Боро Приморац руководили общей тренировкой, а главный тренер сосредотачивался на конкретном игроке. Например, во время одного из занятий два вингера с разных флангов навешивали на Джона Хартсона. И все время Венгер стоял рядом с Хартсоном и объяснял ему, как он должен играть, как ему улучшить движение, чтобы успешнее освобождаться от защитника и быть готовым принять подачу.

Однако, отдавая Арсену должное, футболисты шутили, что «сам он играл паршиво». Иногда ему приходилось участвовать в тренировках или просто пинать мяч в ожидании занятий, игроки это видели и веселились. И будет преувеличением сказать, что никто из футболистов не сомневался в методах Венгера. В первые дни Тони Адамс, прозванный Роддерсом из-за сходства с героем ситкома «Дуракам везет», даже ходил поговорить с Венгером и жаловался ему на то, что они слишком мало работают на тренировках и из-за этого не будут готовы к матчу.

Хьюз помнит ответ Венгера: «Мы всегда заканчивали тренировку, играя восемь на восемь. Арсен был первым, кто предложил короткие и интенсивные тренировки… При этом он говорил нам: «Не волнуйтесь. Мы станем сильнее во второй части сезона».

Еще одно серьезное изменение коснулось рациона питания игроков. Он запретил кетчуп. Иан Райт жаловался на то, что везде были брокколи. Для некоторых игроков резкий переход на здоровую, легкую пищу, строгую диету стал культурным шоком.

Найджел Винтерберн вспоминает: «Восполнение потери жидкости стало другим. Мы начали пить воду. У нас появился новый повар. Мы ели рыбу, жареную или вареную курицу. Не было никаких приправ. После матчей до самого вечера – никакого алкоголя. Это было очень важно для Арсена: восстановить силы сразу после матча. Я любил съесть плитку шоколада. Но Арсен следил за всем. Ему нравилось путешествовать поездом. Он мог пройти по вагону и увидеть все, что мы делали. Если тебе вдруг хотелось выпить чашку чая, нужно было получить разрешение. «Хорошо, выпей чая, – говорил Арсен. – Но никакого сахара!»

Когда мы ждали поезда на платформе и Арсен не видел, мы бежали к киоску и покупали чипсы. Думаю, он прекрасно это знал. Но мы все равно делали вид, что слушаемся».

Джон Хартсон также хорошо помнит, как при Венгере появилась новая диета: «Это был совершенно новый метод. Я вообще раньше мало что знал о диетах и их роли в спорте. Я приехал из Лутона. Там все были людьми старой школы. Никто не следил за питанием. Окорок, яичница, картошка, пинта сквоша. Вот и вся их диета! Но когда я перешел в «Арсенал», Венгер заставил меня взглянуть на вещи совсем по-другому. Мы ели вместе. Мы должны были все съесть и только тогда могли выйти из-за стола. Ели курицу с рисом. Макароны нам давали вечером в пятницу. Стейки, рыба, действительно хорошая еда… Нас просто баловали».

Конечно, игроки ели и дома. Венгер не всегда мог за ними следить во время поездок. Приходилось доверять футболистам. Некоторые испытывали его терпение, и тогда Арсен ввел новые правила. Он запретил игрокам заказывать меню в гостиничные номера и просил персонал отелей сообщать ему, если кто-то попробует нарушить запрет. Вот что рассказывает о том времени Стивен Хьюз:

«Мы все переживали из-за запрета кетчупа. И мы старались его спрятать и протащить. Большой Джонни Хартсон был отличным парнем. У нас был выезд, далеко от дома. Мы стучались к Джонни в номер, и у него всегда была пинта колы, мы съедали по клаб-сэндвичу, а спустя два часа он уже прятал все тарелки!

Но это продолжалось недолго. Помню, как Арсен нас выследил. Он собрал нас, запретил заказывать еду в гостинице, а затем запретил и обслуге нас подкармливать. Обслуга все ему докладывала, и он мог поймать любого из нас и спросить: «Почему ты фанту заказал?»