На нервной почве у меня даже бровь слегка дергается. Надо что-то делать, надо срочно что-то делать! Если Иваныч охмурит мать, наша милая квартирка превратится в проходной двор.

Я быстро прокручиваю страничку туда-сюда, а потом залезаю в папку с фото. Как мило! Кочкинские пейзажи: засохшие поля, грязища и речка-вонючка. Интересно, кто это снимал трясущейся рукой? Если сам Иваныч, то, возможно, он алкоголик. Было бы очень кстати, ведь мама на дух не переносит выпивох.

Я опускаю взгляд ниже. Так, а это что за тетка у Иваныча в объятьях? Может, он бабник? От вспыхнувшей вдруг надежды я даже начинаю ерзать. Ну-ка, ну-ка… Я тыкаю в фото счастливой парочки и вчитываюсь в комментарии. Эх, не повезло – сестра! Всего лишь сестра.

Поникнув, я тем не менее прокручиваю альбом дальше. Иваныч с удочкой. Иваныч копает грядки. Иваныч рубит дрова. Неужели совсем ничего компрометирующего?

– Чем это ты занимаешься? – бухает над головой суровый мамин голос.

Я тут же пытаюсь захлопнуть ноутбук, но мамина рука не дает этого сделать. Ну ладно! Я приосаниваюсь и складываю руки на груди.

– Вот, изучаю, что за человека ты приволокла к нам в дом. Ей-богу, лучше бы ты котенка притащила с улицы, чем этого тунеядца.

– С чего ты решила, что Толя тунеядец? – оскорбляется мать.

– Ну а кто еще может неделями торчать у доверчивых женщин?

– У него просто отпуск.

Я демонстративно ухмыляюсь.

– Отпуск? Посреди зимы? Ну-ну…

– Не у всех отпуск летом, – с сомнением бормочет мать.

– А ты хоть удосужилась узнать, кем он работает?

Она садится на диван и задумывается.

– Кажется, Толя говорил, что вместе с другом делает мебель…

– Ха! Да я тоже самое могу говорить! Где доказательства?

Лицо у мамы чуть бледнеет.

– Какие доказательства? Он что, должен был с собой диван припереть?

– Нет, – я хмурюсь, – но он мог бы показать фотки из мастерской. Сейчас уже к каждому телефону камеры прикручивают. Щелк – и готово, демонстрируй любой свои чудесные диваны.

– Хорошо, когда Толя приедет к нам в следующий выходной, я обязательно спрошу у него про фото.

– А вот не надо ждать следующего приезда, – горячусь я. – Ты ему в «Одноклассниках» прямо сегодня напиши. А заодно поинтересуйся, не уходит ли он время от времени в запои. Что-то у него лицо на некоторых снимках подозрительно красное.

– Где?

Я открываю одну из фотографий.

– Вот здесь, например.

– Это просто загар!

– Как бы эти загары у него на недели не растягивались!

Мама подскакивает с дивана с видом нашкодившей кошки.

– Вот уж не думала, что ты вырастешь злюкой. А в детстве такая милая девочка была.

– Ха! В отличие от некоторых, я хотя бы не приглашаю к нам погостить запойных тунеядцев и лгунов.

– Ну, знаешь ли… – Мама хлопает дверью и на некоторое время запирается у себя.

Я даже немного нервничаю: все-таки черному пиарщику надо действовать мягче, тоньше, иначе можно вконец все испортить. К счастью, через пару часов мать забывает обиды и зовет меня к своему компьютеру. Лицо ее сияет как начищенная серебряная ложка.

– Толя прислал фото. Оказывается, он делает кухонную мебель и шкафы.

Я заглядываю в монитор, и настроение еще больше портится: передо мной пафосные снимки из какого-то каталога, Иваныч даже не догадался затереть на них логотип фотостудии. Думает, мы совершенные простофили.

– Какая красота! – Любуясь, мать наклоняет голову то в одну, то в другую сторону. – Я всегда знала, что у Толи великолепный вкус и золотые руки.

Я не верю своим ушам.

– Ты, правда, веришь, что все эти шкафчики делают в Кочкине?

В ее глазах вспыхивает недоумение.

– А почему нет?

* * *

Придя на работу во вторник, я уже в холле натыкаюсь на мерзкого очкарика в свитере с оленями. Ой, хотела сказать: на преподавателя английского, хотя – не суть. И без того чахлое настроение медленно и мучительно окочуривается. Внутренний голос вопит, как пожарная сигнализация: нельзя оставлять зло безнаказанным! Один раз стерпишь – о тебя всю жизнь будут вытирать ноги. Я прожигаю очкарика суровым взглядом, а он делает вид, будто в упор меня не видит. Так, всё! Нужно немедленно донести до Ольги Викторовны, что мне стало известно об ее обмане. Увольняться я, конечно, передумала, но от извинений и моральной компенсации не откажусь. Может, еще не поздно выставить очкарика и отдать его уроки мне?

Я сдаю пуховик в гардероб и сразу подымаюсь в кабинет начальницы.

– Моя хорошая! – как ребенок, радуется мне Ольга Викторовна. – Я только о тебе вспоминала.

Почему-то я сразу напрягаюсь.

– В смысле?

Она достает из ящика стола конверт и весело им помахивает.

– Зарплата!

Ох, уж эти бытовые вопросы! Что ж, восстановление справедливости может и подождать, не страшно. С гордым видом забираю конверт и заглядываю внутрь. Ого! Так много?

– Это аванс?

– Это твой заработок за неделю, – поясняет начальница, взбивая пальцами тщательно накрученный блонд. – Руководители кружков получают у нас зарплату еженедельно. Тренинг позитивного мышления – самый посещаемый, потому твой заработок выше, чем у многих других.

Не верю ушам.

– То есть и на следующей неделе я получу столько же?

– Конечно.

Я быстро убираю деньги в сумочку и таращусь на начальницу с глупой улыбочкой.

– Ты хотела о чем-то со мной поговорить? – спрашивает она, расслабленно откидываясь на спинку стула.

– Я? – Я нервно тереблю ворот огненно-оранжевого платья. – Поговорить? Нет, что вы…

– Тогда хорошего дня!

– И вам! – подобострастно киваю я и вылетаю в коридор.

О боже! Я богачка! Почти олигарх. Мне уже сейчас хватит и на квартплату, и на новогодний стол, и на подарки родным, а ведь я только неделю отработала. От переполняющих меня чувств начинаю тихонько напевать и вальсировать…

Бух! Совершенно ожидаемо врезаюсь в не вовремя выскочившее из-за угла тело.

– Простите!

– Ничего. – Тело мгновенно сгребает меня в объятия и поворачивает лицом к себе.

– Ой, Артём, это вы? – Я совсем ничего не могу поделать со своим счастливым лицом: глаза предательски сияют, а губы растягиваются, как резиночки.

– Привет! – нежно говорит он и быстро чмокает меня в губы. – Как дела?

От неожиданности я зависаю секунд на пять, а потом все же нахожу в себе силы отстраниться.

– Давайте-ка обойдемся без фамильярностей. Вы на тренинг?

На его лице проступает легкая тень.

– К сожалению, сегодняшнее ваше занятие я вынужден пропустить: работа. Даже нормально пообедать времени нет: один пирожок зажевал и надо ехать.

Я напрягаю весь свой артистизм, чтобы не выказать разочарования.

– О! Поверьте, не стоит посвящать меня в свой рацион.

– Майя! – Он снова притягивает меня к себе и пытливо всматривается в мои черты. – Я мог бы и вообще без пирожка обойтись, но мне очень надо было вас увидеть.

Сердце сладко замирает, а в животе просыпаются бабочки.

– Правда?

– Здрасьте, молодежь! – бодро приветствует нас выплывшая из-за угла Миссис Паутинка.

Я снова отстраняюсь от Артёма и пытаюсь изобразить деловой вид.

– Добрый день! Проходите в кабинет, скоро начнем.

Миссис Паутинка застывает на месте и сосредоточенно изучает Артёма.

– Слушай, милок, ну откуда я знаю твое лицо, а? Ты случайно не в Пенсионном фонде работаешь?

– Нет.

– А может, тогда на почте?

– Нет, – Артём слегка раздражается. – Поверьте, лично я вас вижу в первый раз.

Она расстроенно качает головой.

– Нет-нет, твои брови мне отчетливо знакомы.

Артём поворачивается ко мне в поисках поддержки.

– Так бывает, – признаю я и легонько подталкиваю Миссис Паутинку в сторону кабинета. – Иногда незнакомые вещи кажутся знакомыми. Это явление называется дежавю.

Миссис Паутинка чертыхается, но уходит.

– У меня для вас небольшой подарок, – Артём протягивает мне красивый бумажный пакет с узором из смешных котов.