– Ваша интуиция хромает на обе лапы. Я родилась зимой, просто мама во время беременности любила смотреть балет.

Артём опять чуть поглаживает мои бедра. Вот наглец! Я отталкиваю его руки и киваю на пакет.

– Что там еще имеется?

– Не знаю. – Он отступает на шаг и помогает мне слезть со стула.

Лицо у меня пылает. Да и уши, кстати, тоже. Я чуть ли не с головой зарываюсь в пакет, чтобы скрыть волнение:

– Ух ты! Дождик! Даже два. Можно на зеркало нацепить.

– Извините, а тренинг тут проводится? – В кабинет вплывает стайка женщин среднего возраста и замирает в смущении.

– Здесь-здесь, – киваю я, нацепляя на лицо профессиональную улыбочку. – Садитесь, пожалуйста.

– А еще ничего не началось, да? – спрашивает одна из вошедших, красивая, ухоженная брюнетка, устраиваясь на стуле поудобнее.

– Нет, – отвечает Артём, забирая у меня дождики. – Ведущая пришла, велела тут всё украсить и куда-то умчалась.

У меня вырывается нервный смешок. Артём глядит вопросительно.

– Что?

– Ничего.

Он отходит к зеркалу, а я вытряхиваю на стул остатки мишуры. Так, что тут у нас? С десяток снежинок, венок из еловых веток и маленькая елочка из проволоки, обмотанной блестящими нитями. Немного подумав, ставлю елку на один из подоконников и начинаю лепить снежинки на оконные стекла.

– Дайте и мне немного скотча, – Артём подкрадывается так тихо, что я вздрагиваю при звуке его голоса. – Хочу прикрепить венок над дверью; кажется, он там будет неплохо смотреться.

Я, недолго думая, отдаю ему весь моток.

– И как вы его отрываете?

– Зубами.

– В смысле? – От удивления лицо Артёма становится таким забавным, что мне трудно удержать улыбку.

– Сейчас покажу. – Я пару раз надкусываю скотч и прилепляю получившиеся кусочки на край подоконника.

– Просто нанотехнологии какие-то.

– А то!

Он отгрызает кусок липкой ленты и возвращает моток мне, наши пальцы на мгновение соприкасаются, и я напрягаю все силы, чтобы не дернуться.

– Я на тренинг! Это сюда? – В кабинет вваливается мужчина лет сорока и затравленно озирается по сторонам.

– Сюда-сюда! – Из стайки женщин раздается кокетливое хихиканье.

– Вот видите, Майя, один кандидат для вас уже нарисовался, – с ехидным видом констатирует Артём. – Не зря наряжались.

– Почему только один? А вы что, совсем не вариант? – деланно удивляюсь я.

– Я думал, вы меня даже не рассматриваете, раз однажды уже предпочли моему обществу харчо.

– Считаете, стоит рассмотреть?

– Конечно. Я весьма неплох: умен, красив, свободен. И кстати, значительно моложе другого кандидата.

– А сколько вам?

– Тридцать два.

– Неплохо.

В дверях появляются еще двое мужчин. Откуда их столько? Где Ольга Викторовна вообще берет такую кучу людей для тренингов?

В женской части аудитории наблюдается заметное оживление: дамы поправляют прически, подкрашивают губы. Я смотрю на часы: кажется, пора начинать занятие. Быстро доклеиваю оставшиеся снежинки и сажусь в круг. Артём втискивает свой стул рядом с моим.

– Надеюсь, вы не возражаете против моего соседства?

– Что вы, что вы! У меня нет никаких гендерных предрассудков.

В кабинет влетают еще две женщины.

– Мы опоздали? Уже начинается?

– Почти. – Я стараюсь расслабиться и настроиться на работу. – Берите стулья и подсаживайтесь к остальным.

Женщины следуют моим указаниям, и мы несколько секунд сидим молча. Потом я делаю глубокий вдох и включаю жизнерадостность на полную мощность.

– Ну что, друзья! Начнем! Сегодня у нас первое занятие тренинга позитивного мышления. Его тема: «Список удач как основа оптимизма».

Бах! Это Артём роняет на пол скотч. Оказывается, до этого он зачем-то держал его в руках. Прозрачный моток закатывается под мой стул, стукается о ножку и замирает.

– Пусть лежит, потом достанем, – говорю я, не переставая улыбаться.

У Артёма такие глаза, будто он увидел всадника Апокалипсиса.

– А вот челюсть лучше поднять, – добавляю я полушепотом.

Признаться, его удивление меня даже забавляет. Оно так далеко от того равнодушия, которым меня одарили в столовой!

Артём чуть хмурится, складывает руки на груди.

– Могли бы и предупредить.

– Не в моих принципах рушить чужие надежды…

Я быстро представляюсь, провожу пару игр на знакомство, а потом перехожу к теоретической части:

– А вы знаете, чем в первую очередь отличается пессимист от оптимиста?

– Умом? – с серьезным видом предполагает Артём. – Лучшей способностью к прогнозированию?

– Нет! Пессимист постоянно сосредотачивает внимание на том, чего ему не хватает, на том, что идет не так. А оптимист наоборот подсчитывает именно те вещи, которыми ему посчастливилось обладать. Потому-то и настроение у них разное. Пессимист постоянно куксится, оптимист радуется жизни. Понимаете? Наше настроение зависит от привычек мышления, от способности управлять своим вниманием. Вот только привычки можно менять, а способности развивать. Этим мы с вами и займемся. – Я достаю из сумки листочки и раздаю их участникам. – Давайте потренируемся составлять список удач? Вспомните, что хорошего у вас было сегодня и запишите на листке, а потом мы всё обсудим.

Я чуть подаюсь вперед, чтобы поза стала более включенной и заинтересованной. Артём придвигается ближе и шепотом уточняет:

– А то, что у меня открывается чудесный обзор на вашу грудь, можно считать удачей?

Вот черт! Глубокий вырез новой кофточки совсем вылетел у меня из головы. Щеки мгновенно вспыхивают, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы тут же не сменить позу: не хочу показывать Артёму, что он меня смущает.

– А вам самому как кажется?

– Если подумать, ваша грудь настраивает меня на пессимистический лад.

– Серьезно? Почему?

– Вы же сами сейчас сказали: оптимист – это тот, кому посчастливилось обладать. А мне приходится довольствоваться только видом.

Во мне вновь подымается волна жара. Обычно я ненавижу пошлые шуточки, но Артём шутит с таким меланхоличным видом, что они даже доставляют мне удовольствие.

Я невольно обвожу взглядом его фигуру и мысленно стягиваю с Артема футболку. Готова поспорить, он частый гость в тренажерке: плечи, руки, узкие бедра… Ох, о чем я вообще думаю? Я откидываюсь на спинку стула и чуть подтягиваю вырез кофты. Артём демонстративно вздыхает, а потом погружается в записи.

Так, мне тоже надо чего-нибудь написать. Что там сегодня было хорошего? Я зажмуриваюсь и старательно перебираю утренние воспоминания: Иваныч, перфорасты, Лаптев… Нет, это не подойдет. Это совсем не то. Может быть, днем меня что-то порадовало?

В кабинет заглядывает Ольга Викторовна.

– Занимаетесь? Ну, занимайтесь, занимайтесь…

Я вспоминаю, как начальница уничтожила мою кофту, и настроение еще больше ухудшается. Да уж, сегодня ничего хорошего со мной не случилось, даже наоборот – денек выдался просто ужасный. Но говорить об этом я не могу. У нас же тут не клуб анонимных пессимистов. Я складываю руки на груди и чуть закусываю губу: надо срочно придумать себе какие-нибудь радостные события. Вот только какие? Выигрыш в лотерею?

Мои размышления прерывает соседка по стулу – вылитая Фрекен Бок из советского мультика.

– Слушайте, а если я думала, что у сына перелом, а оказалось просто растяжение, – это удача?

– Конечно! – в один голос отзываются другие женщины.

– Да, но ведь он мог вообще не прыгать с гаража в сугроб, и с ногой всё было бы в порядке. – На лице копии Фрекен Бок появляется занудное выражение. Терпеть такое не могу. – Разве травма, пусть и легкая, может быть поводом для радости?

– Поводом для радости может быть всё, что угодно! – глубокомысленно заявляю я. – Даже перелом. Достаточно представить, что ваш сын мог получить черепно-мозговую травму, и вот проблемы с ногой уже не такие ужасные.

Копия Фрекен Бок судорожно вздыхает.

– Так головой он тоже треснулся. Очень неудачно приземлился: и нога, и голова пострадали. Да еще и губу рассек.