В другой ситуации Малышев непременно спросил бы, где они шляются, вместо того, чтобы отдыхать перед новым рабочим днём. Но вместо этого майор сглотнул, машинально комкая в руке записку, и ответил, тихо и коротко:

— Да, приезжайте оба.

И захлопнул свой телефон-раскладушку, но тут же снова раскрыл его. Ему нужен был сейчас ещё один человек. Тот единственный, кто по мнению Малышева, мог в сложившейся ситуации оказать реальную помощь.

Глава вторая. План действий

Телефон навязчиво зудел над ухом. Вообще-то Игорь просыпался легко, особенно если это происходило не через полчаса после того, как ложился. Он открыл глаза, и посмотрел на часы: 00:22. Значит, случилось что-то важное! Сокольский посмотрел, кто звонит.

— Малышев?!

Сонливость моментом рассеялась, вместо неё пришло нехорошее предчувствие. Не станет майор звонить ему ночью, если не вышло беды.

— Слушаю, Миша.

— Мою дочь похитили.

— Лену?! — зачем-то переспросил Сокольский, машинально нащупывая рубашку. — Кто похитил?

— Я не знаю, но это связано с делом, которое я сейчас веду.

Малышева совершенно не удивило, что фээсбэшник назвал его дочь по имени, как старую знакомую. Ему сейчас было не до таких мелочей.

— Где это случилось? Когда? — зажав трубку между плечом и ухом, Сокольский уже искал в шкафу брюки.

— Двадцать минут назад, около дома, у нас, на Гороховой. — Малышев говорил отрывисто, словно задыхался. — Они караулили в машине…

— Ты сам в порядке? Где ты сейчас?

— Тут же, возле дома. Я в норме.

— Поднимайся в квартиру и жди меня. Через полчаса буду. Ничего не предпринимай! — крикнул Сокольский напоследок, и тут же набрал другой номер. Ему требовались помощники.

Через полчаса он уже звонил в двери квартиры Малышева. Вместе с ним приехал его белобрысый аналитик (по совместительству — гений прослушки и сбора информации), Матвей Киппари, которого Сокольский безжалостно выдернул из тёплой постели, несмотря на возмущённые возгласы его красавицы-жены.

— Это Мотя, — по-простому представил своего помощника Сокольский, едва Михаил Иванович открыл дверь. — Он нам понадобится.

Сонный Мотя напоминал двуногий шкафчик, который прислонили к стенке, чтобы не упал. С плеча его свисала объёмистая кожаная сумка, к животу он прижимал кейс с ноутбуком. Заслышав своё имя, Мотя оттолкнулся от стенки и распахнул глаза пошире, чтобы ненароком не закрылись снова.

Малышев молча посторонился, пропуская их в коммуналку — не самый удачный вариант "старого фонда": коридор узкий, вместо ванной комнаты — душевая кабинка, которую кое-как пристроили в углу кухни. Хорошо ещё, что удалось перекупить комнату соседей, и теперь семье Малышевых почти принадлежала четырёхкомнатная квартира. Почти — потому что хозяин одной из комнат укатил несколько лет назад жить за границу, но на всякий случай оставил жилплощадь за собой. Вдруг выпрут обратно в Россию!

В коридоре маячили Коля и Костя. Вид у них был — точь-в-точь легавые в охотничьей стойке.

— Вольно, бойцы, — бросил им Сокольский, и тут же потерял интерес. — Телефон! — потребовал он у Михаила Ивановича. Тот послушно протянул мобильник. — Стационарный есть? Оба телефона на прослушку!

Мотя оживился, сбросил с плеч куртку, и ввалившись в ближайшую комнату, принялся раскладывать по столу свой хитроумный инвентарь. Костик тут же забыл про настороженность, и присоседился, с интересом наблюдая за его действиями.

— Они должны позвонить, — заговорил Малышев.

— Сядь и рассказывай. Всё по порядку, — приказал Сокольский.

— В двенадцать я был около дома, увидел Лену. Она шла со стороны Адмиралтейства. Я заметил подозрительную машину, чёрный "Форд Фокус"… Может быть, тёмно-синий. Номера заляпаны грязью. — Он старался не давать волю эмоциям, и говорить спокойно, но всё равно рассказ получался отрывочным и мало внятным. — Я стоял далеко. Они сразу же потащили её в машину. Я пытался их остановить, но как на зло, пистолет сдал… Похоже, что у одного оказался шокер. Когда пришёл в себя — лежал в подворотне… Они обшарили мои карманы, но ничего не взяли. Оставили записку.

Он протянул Сокольскому мятый клочок бумаги, на котором было написано печатными буквами: "Жди звонка. Подумай, как отпустить арестованного сегодня днём человека на подписку о невыезде. Никому не говори, иначе девчонка умрёт".

— Думаю, речь идёт о Гунине, — пояснил Малышев.

— Что за Гунин? — навострил уши Мотя. — Валера Гуманист?

— Валерий Моисеевич Гунин, он же — Валера Гуманист, — подтвердил за Малышева Николай, стоя у дверного косяка и через пол-комнаты наблюдая за всеми. — Он уже давно в розыске. Мы его сегодня по чистой случайности взяли по наводке другого человека…

Он запнулся.

— Говорить — так всё, — проворчал Малышев. — Его сдал наш осведомитель. Странная история! Зачем-то Гунин его разыскивал, предложил ехать с ним в некую научную лабораторию, потому что там есть работа по его профилю. Наш человек вспомнил ориентировку и улучшив минуту, позвонил, сказал, где они встречаются. Там мы Гунина и взяли.

— А фамилия вашего осведомителя — Сомов? — спросил вдруг Сокольский.

— Да! Ты откуда знаешь? — удивился Малышев.

— Так он же… — начал было Мотя, но осёкся, вспомнив о секретности.

"Хорошо, — подумал Сокольский. — Значит, проснулся окончательно". Он ещё не решил, надо ли Малышеву и его коллегам знать, что за Гуниным следили сотрудники УВР. Валера Гуманист трудился на Горюнова, и должен был найти одного из бывших помощников того изобретателя, которого задавили на Введенском Канале, по фамилии Сомов. Об этом через Ингу доложил Слава Ольгин. Гунин должен был предложить Сомову работу вместо его погибшего руководителя, и если бы Сомов согласился — агенты постарались бы отследить, куда именно Валера этого самого Сомова повезёт. "Как же мы пропустили, что его и люди Малышева "пасут"?! — подумал Сокольский. — Осведомитель… До чего же тесный город!" Неприятно было осознавать, что если бы твои подчинённые не упустили Гунина в это утро, ареста можно было не допустить, и тогда подручные Горюнова не стали бы похищать Лену.

Малышев отчаянно посмотрел на Сокольского, чем отвлёк от дум.

— Игорь! Они убьют её, ты это знаешь! Она их видела, они её в любом случае не отпустят!

Слишком часто Михаилу Ивановичу приходилось иметь дело с похитителями, чтобы изучить их повадки, и знать, как они себя ведут. Никаких иллюзий у него не было.

Сокольский ходил по комнате. Он так и не снял пальто, слишком занятый своими мыслями. Коллеги Малышева помалкивали, не зная, что добавить.

— Сразу не убьют, — возразил наконец Сокольский. — Лена может им понадобиться, пока ты не выполнишь все их требования. У нас есть время. Мало, но есть.

Малышев запустил пальцы в седую шевелюру и застонал. Не сдержался. Сокольский не стал его успокаивать, он ждал, когда Матвей справится с аппаратурой.

— Хорошо бы камеры наблюдения проверить, — заметил тот, подключая своё устройство к мобильнику Малышева. — И кстати, там дальше по улице — консульство Румынии. У них-то точно камеры слежения, и они там каждую пролетевшую муху видят!

— Посмотрим, — протянул Сокольский. — Договориться с ними будет не легче, чем с похитителями… Значит, что мы делаем сейчас! — перебил он сам себя. — Вы сидите здесь и ждёте звонка. Потом сразу же отзваниваетесь мне, с телефона Матвея. Миша! Соглашайся на всё, что они скажут, но попробуй объяснить, что такие вещи сразу не делаются. В общем, потяни время сколько можешь, Мотя попытается их засечь. Потом поезжай в Управление, там уже будет ждать мой человек с дальнейшими инструкциями. — Он посмотрел на безмолвных Колю и Костю. — Ваша помощь тоже понадобится.

— Что ты собираешься делать? — спросил Малышев.

Сокольский не хотел его зря обнадёживать. У него не было уверенности, что удастся найти Лену живой и невредимой. Но он предпочёл думать о насущном.