Потом кто-то схватил её поперёк пояса и саму выдернул на улицу. Двое парней в чёрном вытащили вслед за ней тело Шведа.

— Жив?! — выдохнула она, почему-то переживая за этого предполагаемого бандита ничуть не меньше, чем переживала за Сиротина.

— Дышит! — ответили ей, опуская на землю.

Инга упала задом в снег. Ноги её удобно свесились в канаву, здесь было прохладно и легче дышать. Она откинулась на спину, не глядя зачерпнула горсть снега и принялась вытирать лицо.

— Живая? — Кто-то присел рядом на корточки, и над Ингой нависла перечёркнутая полосами заживающих порезов физиономия Данилы Некрасова. Светлые кудри смешно падали на его лоб. "Откуда он здесь взялся?" — подумала Инга, но вслух не спросила.

— Отстань, Дан! — прошептала она, чувствуя, что дрожит, несмотря на то, что минуту назад задыхалась от раскалённого жара. — Дай отдохнуть!

Данила не стал ничего переспрашивать. Вместо этого сграбастал её на руки, потащил к белой "Газели" без окон и передал одному из спецназовцев. Берестову унесли в тёплое нутро автобуса и завернули в одеяло…

Глава первая. Недостающие фрагменты

Переносные прожекторы ярко освещали остатки кирпичных стен. Могло показаться, что на маленьком участке посёлка задержался день — так хорошо перекрывал территорию взрыва искусственный свет.

На подходах к улице стояло несколько машин и автобусов. Вооружённый конвой не пропускал к месту действия рядовых граждан — встревоженных владельцев соседних домов и зевак, которым не лень оказалось в поздний час свернуть с трассы и мёрзнуть, лишь бы посмотреть, что там светится и по какому поводу дебош.

Матвей Киппари не стал подходить к оцеплению. Осмотрелся издали, отметив про себя, что прессы пока не видно. "Появятся, — подумал он. — Слишком уж всё это смахивает на теракт". Поманив одного из полицейских пальцем в толстой перчатке, Матвей напомнил:

— Никаких комментариев! Сам запомни и другим передай.

И пошёл к одной из "скорых", которым освободили место среди служебных автобусов. Полицейский недовольно посмотрел вслед фээсбэшнику, но возмущаться, что "контора" по-хозяйски распоряжается чужим ведомством, не стал. Вместо этого потёр уши и рысью двинулся обратно к оцеплению.

Мотя заглянул в чрево жёлтого микроавтобуса.

— Как пациент? — спросил он.

Молодая врач в синей форменной одежде оглянулась.

— Жить будет. Толстая куртка помогла, — пояснила она. — Небольшие ожоги первой и второй степени, сзади на шее, затылке и ушных раковинах.

Колян сидел на носилках, укрытый одеялом.

— Да всё со мной нормально, майор, — подал он голос. — Если не шевелиться…

Киппари бодро улыбнулся, топорща светлые усы.

— И не шевелись! Доктор! Мы тут побеседуем пару минут. Не возражаете?

Правильно истолковав намёк, врач протиснулась мимо него и выбралась из "скорой".

— Инга как? — обеспокоился Николай.

— Целее тебя. — Мотя пристроился на сидении напротив. — Отправил своего парня, отвезти её домой.

— Как тут ваши-то люди очутились? — спросил Сиротин.

Мотя развеселился.

— Вот кто кому пришёл вопросы задавать? — Он хлопнул себя по коленке, но сменил тон на серьёзный и объяснил: — Я послал. Проверить дачку, на которой вы порезвились. Почему — не спрашивай. Не ваше дело. Ты не в моём ведомстве, но Берестова ещё огребёт, — пообещал он. — Нет, чтобы позвонить и сказать: "Товарищ майор! Швед в Мяглово поехал, и мы у него на хвосте…" — Предполагаемую фразу Инги Мотя пропел фальцетом.

— А что бы это изменило? — буркнул Николай, не зная, как относиться к манерам энергичного фээсбэшника.

— Ты прав, ты прав! — обнадёжил его Мотя. — Я бы сказал вам не соваться, Швед успел бы войти в дом… А так, ты подвиг совершил, спас важного свидетеля. Правда, теперь он с черепно-мозговой, но и на том спасибо! — Мотя перестал дурачиться и серьёзно потребовал: — Давай, капитан, рассказывай всё по порядку.

Сиротин сосредоточенно нахмурился, не понимая, поблагодарили его или сделали выговор.

— Я подошёл к дому со стороны соседнего участка, — начал он, оставив свои сомнения. — Задняя дверь была закрыта на ручку, но не заперта. Там сперва предбанник такой, потом внутри ещё одна дверь. Запах газа я не сразу почувствовал. Когда внутрь вошёл — тогда в нос шибануло! Такой концентрат…

— Почему обратно не выскочил?

Сиротин с некоторым трудом поднял голову, посмотрев на Мотю.

— Понимаешь, сработало: форточки надо открыть! Кинулся внутрь — крыша сразу поехала… В смысле, голова закружилась. Сам не знаю, с чего рванул вперёд, а не назад. Выбежал в холл…

Он прижал ладонь ко лбу, словно хотел удержать судорогу. Матвей переждал несколько секунд, размышляя, не оставить ли парня в покое, но Сиротин продышался, справившись с приступом головной боли.

— Оттуда сразу на улицу выскочил? — сухо спросил Киппари.

— Понимаешь… — Николай снова сосредоточенно задумался. — Мне звук такой послышался… Не знаю… Ну щелчок такой, словно… словно техника какая-то включилась, — определил он наконец. — Может, показалось?

— Какая техника? — Мотя подался к нему. — Николай! Вот ты представь себе, что не показалось, и подумай, что это могло быть?

Сиротин выдохнул сквозь зубы.

— Рубильник? Выключатель? Холодильник? — подсказывал ему Киппари. — Стиральная машина? Микроволновка? Телевизор?

Колян вскинул руку, останавливая его перечень, и ту же зашипел сквозь зубы. На резкое движение больше всего отозвалась шея.

— Телевизор! — высказал он, отдышавшись. — У меня с таким звуком телевизор включается, когда пульт нажимаешь!

Мотя оскалился в тридцать два зуба.

— Вот! Это уже кое-что! Знаешь, парень! — перешёл он на доверительный тон. — Внимательный ты. Реакция — дай Бог каждому! Соображаешь быстро. К нам перейти не хочешь? Посодействую.

— Спасибо! — Сиротин скривился, но не от предложения Моти, а от собственных ощущений. — Как говорится: лучше вы к нам…

Киппари посмеялся, пожелал ему выздоравливать, и выбрался из "скорой". Пока бригада экспертов копалась среди развалин, майор прошёлся вдоль забора, оглядывая соседние участки. Над верхушками голых деревьев, справа от места происшествия, вырисовывался тёмный силуэт коньковой крыши. Остальные дома стояли на отдалении, полускрытые корявыми ветвями яблонь и слив, и только этот беспрепятственно заглядывал через кирпичный забор погорелого особняка.

Мотя прикинул вероятный угол обзора, потом вернулся к машине, на которой стоял прожектор.

— Поверни-ка вон туда, — приказал он одному из спецназовцев. — Ещё чуть правее! Прямо на соседский домик. Хозяев-то нет, заколоченный стоит, бедняга…

Белый свет растёкся по обшитой стене, чётким квадратом высветил провал чердачного окошка.

— Вот так и оставь, — распорядился Мотя. — Некрасов где?

— Да вон, у забора копается.

— Данька! — Киппари махнул подчинённому. — Подь сюда! Идём со мной, совершать незаконное проникновение в чужое жилище. Авось что интересное отыщем.

Дан живо подбежал к нему, и они вместе направились к соседской калитке…

* * *

Было четыре часа утра, когда Сокольскому позвонил Киппари.

— Игорёк! Извини, что бужу. Мне удалось нарыть кое-что интересное. — Мотя предпочитал выкладывать всё сразу, не дожидаясь вопросов. — Вкратце: за Шведом следили, мне удалось вычислить машину, она засветилась на камерах ближайшего поста ГИБДД и на выезде из города. В посёлке её тоже видели. Короче, я установил, что за машина и где она сейчас находится. И я знаю, почему взрыв произошёл именно в тот момент, когда Швед поднялся на крыльцо. Наблюдатель находился в мансарде соседнего дома, оттуда двор и лестница видны как на ладони…

— Погоди, — остановил его Сокольский. — Ты где сейчас?