Локи судорожно вздохнул. Ему до боли в груди не хватало воздуха.

— Слышишь меня?! — крикнул Тор, встряхивая брата.

Локи кивнул и невероятным усилием воли заставил себя разжать побелевшие от напряжения пальцы.

— Иди к себе, — повторил Тор. — Я приду.

Больно.

Страшно.

Обидно.

На него свалилось слишком много всего. Он не справится один. Локи это понимал, и от этого горло душило спазмом, и ладони судорожно сжимались в кулаки.

Он стоял у окна, безучастно глядя в пустоту перед собой. Герсими сказала правду: он — монстр. И он всегда будет один. Теперь, после встречи с Сигюн, которая сначала подарила ему надежду, а потом сама же ее и уничтожила, младший принц отлично это осознавал.

Никаких иллюзий.

Все по-настоящему.

Рука сама собой опустилась на штору и резко потянула ее вниз. Тяжелая ткань сорвала карниз и с глухим звуком упала на пол. Эти шторы никогда ему не нравились.

С гортанным рыком Локи схватил стул и кинул его в стену. Вслед за стулом туда же полетели книги со стола, тяжелый золотой подсвечник и пустой графин. В отчаянии Локи крушил все, что попадалось ему под руку: опрокинул стол, разорвал диванную подушку, сорвал с кровати балдахин. Повернувшись к зеркалу, он поймал в нем свое отражение и замер. На него смотрело растерянное бледное лицо.

Локи не успел понять, как это произошло — в какой-то момент руку обожгло резкой болью, а через секунду на пол со звоном осыпалось разбитое зеркало.

Он стоял в куче осколков с разбитой в кровь рукой — одинокий, потерянный, с испуганным взглядом зеленых глаз. Локи вытер кровь о темно-зеленую рубашку и, подобрав с пола скинутый со стола платок, обмотал им пострадавшую руку.

А может, ему действительно не место в Асгарде? Может быть, он не будет чувствовать себя таким одиноким в Йотунхейме? Но только кем он будет в этом мире вечных льдов?

Заключенным?

Царем.

Царем по праву.

Локи содрогнулся от одной только мысли, что ему придется вечно жить среди льдов и мрака. Нет. В Йотунхейм он больше не вернется.

Хела.

Ненависть накатила новой страшной волной, окончательно снося здравый смысл. Застонав, Локи прижался спиной к стене и схватился за голову, раздираемую страшной болью. По вискам будто бы стучала тысяча молоточков, выбивая одно имя: «Хе-ла».

Во всем виновата только она.

В измученном сознании тут же родилась безумная идея. Идея, которая — Локи знал это — заранее обречена на провал. Идея, которая, возможно, грозит ему смертью.

Он найдет Хелу.

Найдет, чего бы ему это не стоило.

Даже если ему придется умереть.

Тор понял сразу же, как только вошел в приоткрытую дверь: брату действительно плохо. Локи даже не пытался скрыть учиненный в своих покоях погром иллюзиями. Он сидел в дальнем углу комнаты — растрепанный, бледный, с закрытыми глазами и губами, сложившимися в тонкую линию. На вошедшего Тора Локи никак не отреагировал. Он не поднял голову и даже не вздрогнул — все так же сидел неподвижно, как будто это был не он, а точная копия младшего принца, вылепленная из воска.

Тор подошел к брату и сел рядом с ним. В комнате было уже темно, но лунный свет свободно проникал в комнату через незашторенное окно.

— Правильно, — сказал Тор тихо, и Локи слабо дернулся.

— Что? — спросил он.

— Правильно, говорю, что ты эти шторы снял, — Тор тихо улыбнулся, пытаясь подбодрить брата. — Они совершенно точно уродские.

— Как я, — убито добавил Локи.

— Нет! — Тор крепко сжал плечо брата. — Не говори так, слышишь?

— Слышу, — зеленые глаза Локи оказались совсем близко. — Прекрасно тебя слышу, брат. Врешь ты прекрасно!

Тор вздрогнул. В темноте комнаты лицо Локи было неестесственно бледным, как у мертвеца. Младший принц казался совсем несчастным, и Тор очень хотел поддержать его, но совсем не знал, как это сделать.

— Я сейчас меньше всего хочу с тобой разговаривать, — сухо обронил Локи, отводя взгляд и упираясь им в пространство где-то за спиной Тора. — И буду благодарен тебе, если ты уйдешь.

Тор встал. Он ожидал, что брат кинется на него с ножом, накричит, скажет какую-то колкость. Но Локи сидел, совершенно апатично глядя в никуда, и оставался внешне более-менее спокойным.

Эта безмолвная покорность Локи ужасно огорчала Тора, который вдруг почувствовал себя беспомощным и абсолютно бесполезным. Было до боли невозможно смотреть на страдания брата и не быть способным ему помочь.

— Уходи, Тор, — глухо попросил Локи.

— Я буду рядом, — зачем-то сказал Тор. — Приходи. Как раньше. Я оставлю дверь открытой…

Локи ничего ему не ответил, и Тор понял: брат не придет.

Но, вернувшись в свою комнату, он все-таки не стал запирать дверь.

— Это была плохая идея, — сказала Фригга, качая головой. Они с Одином стояли у панорамного окна в своей спальне, и лунный свет выхватывал из темноты их взволнованные лица.

Была уже глубокая ночь, и Локи давно спал. Мать нашла его, свернувшимся калачиком прямо на полу, и не стала будить. Подложила ему под голову подушку, накрыла сына одеялом и вышла из комнаты. Но этот образ спящего Локи все никак не уходил из памяти. Снова и снова она почти явственно видела перед собой трепетавшие во сне ресницы и подрагивающие уголки губ.

— Неправильно? — Один обернулся к Фригге. — А ты считаешь, что мы должны были сделать?

Фригга обернулась на мужа. В темноте спальни лицо Одина выглядело осунувшимся, и каждая морщинка отчетливо обозначалась в свете лунного света.

Всеотец за последние несколько месяцев как будто постарел на добрую тысячу лет.

— Наверно… — Фригга рассеянно провела ладонью по светлым волосам. — Наверно, мы что-то делаем не так… Локи… Он выглядел таким счастливым, когда рядом с ним была та девочка, Сигюн…

— И где она теперь? — почти сурово спросил Один.

— Я не знаю, но ведь можно…

— А нужно? — угадав мысли жены, спросил Один. — Эта девочка все равно бы не смогла быть с Локи рядом всегда. Слишком они отличаются друг от друга.

— Но Локи выглядел таким счастливым… — неуверенно возразила Фригга, в душе понимая, что супруг прав.

— Фригг, — Один нежно взял руку жены в свои ладони и посмотрел ей в глаза. — Мы стоим на пороге, возможно, самой масштабной из всех войн, а ты переживаешь из-за несостоявшейся влюбленности мальчишки.

— Локи наш сын! — горячо возразила Фригга.

— И он всего лишь мальчишка, — мягко произнес Один. — Он забудет про эту девочку уже через месяц. Просто дай ему время.

Фригга тяжело вздохнула. Но ее сердце все еще гулко билось в груди, и она никак не могла успокоиться, снова и снова думая о том, что случилось несколькими часами ранее. Еще бы немного — и все бы узнали об истинном происхождении Локи. Но теперь волноваться не стоило: Фригга успела вмешаться, изменив воспоминания ванахеймской принцессы. Теперь Герсими не смогла бы вспомнить того, что видела накануне. Но смутная тревога никак не покидала царицу.

— Локи нужно научиться контролировать свои эмоции, — снова как будто прочитал ее мысли Один. — Потери неизбежны. Мы все находим и теряем, и это не изменить.

Фригга согласно кивнула.

— Как думаешь, сколько у нас времени? — спросила она, устремляя взгляд синих глаз в ночное небо.

— Пара сотен лет, — ответил ей Один. — Не больше. Мы должны собрать Камни Бесконечности раньше, чем это сделает Хела. Два Камня у нее. Камень Времени в Мидгарде, еще три бесследно утеряны.

Фригга грустно покачала головой.

— Мы справимся, — заверил ее Один, обнимая супругу за плечи. — Вот увидишь.

Фригга опустила голову ему на плечо.

— Я верю тебе, — просто ответила она и закрыла глаза.

Комментарий к 29. Находить и терять Глозерии в Асгарде — что-то вроде маленьких лилий.

====== 30. Война ======

несколько лет спустя

— Сколько их?

— Тьма. Не сосчитать, Ваше Величество.