— Стой! — Сигюн испуганно подскочила к нему и встала рядом, но глаз от конца коридора не отвела.

Локи, раздражаясь снова, схватил ее за маленькую ладошку и потащил за собой. Сигюн тихо ойкнула, когда младший принц весьма ощутимо вывернул ей руку, но не предприняла никаких попыток вырваться. Она послушно семенила рядом с ним, постоянно оглядываясь и вздрагивая.

Локи привел ее на свой этаж и в задумчивости остановился. Он вернул ее. И что делать дальше?

— Значит так, — он открыл дверь своей библиотеки и буквально впихнул туда девушку. — На ночь останешься здесь. Запрешь дверь изнутри. Чтобы с рассветом тебя тут не было. Поняла?

— Поняла, — Сигюн кивнула, обнимая себя руками. — Спасибо.

— Не благодари, — прошипел младший принц. — Я делаю это не из-за того, что я такой хороший. Мне просто очень не хочется, чтобы Тор расстраивался. А он бы точно расстроился в том случае, если бы тебя сожрало это нечто.

Локи смерил девушку ледяным взглядом и захлопнул дверь перед ее носом. Что бы ни бродило по коридорам дворца, ему будет спокойнее, если оно будет бродить там в одиночку.

— Спокойной ночи, — услышал он из-за двери приглушенный голос Сигюн.

— Что б ты в Хельхейм провалилась, — прошипел ей в ответ Локи, досадуя на себя за свою жалость.

Одно он знал точно: Тору завтра лучше не попадаться ему на глаза.

Комментарий к 21. Преследуя благородные цели Накропать 150+ страниц меньше, чем за месяц — люблю, умею, практикую

^-

====== 22. Сигюн ======

Нарва — молодая женщина с волосами цвета спелой ржи и зелеными, такими же яркими, как у Сигюн, глазами — была известна среди асов, как хороший лекарь. К ней шли безнадежно больные и умирающие и уходили из ее дома непременно здоровыми. С самого детства Сигюн привыкла видеть искаженные болью и страданиями лица, и за каждого, кто приходил к ее тете за помощью, она болела всем сердцем.

Нарва учила племянницу всему, что умела сама, и часто посылала ее в лес за травами. Первое, чему научилась Сигюн — готовить отвары, отличать Белладонну от Плутовки Дикой, делать припарки и заговаривать раны. Нарва давала племяннице полную свободу: Сигюн могла целыми днями гулять в лесу, уходя из дома рано утром и возвращаясь затемно. Очень часто она с рассветом уходила в самую чащу и бродила там меж вековых деревьев, чувствуя и понимая шелест их листьев.

Сигюн, считай, выросла в лесу.

Своих мать и отца девушка не помнила. Нарва тоже мало что знала о маме Сигюн, зато часто рассказывала племяннице про ее отца — своего брата. По рассказам Нарвы, отец девушки был отличным воином, погибшим во время Великой войны, защищая Асгард от Ледяных Великанов. Он очень любил Сигюн и ее мать, которая умерла при родах.

Сигюн росла открытым и доверчивым ребенком, и стала той, кем ее хотела видеть Нарва — отзывчивой и готовой всегда прийти на помощь девушкой. Женщина не учла лишь одного, воспитывая племянницу: Сигюн оказалась совсем не приспособлена к жизни среди асов. В лесу она чувствовала себя легко и свободно, как птица. В городе, среди суеты, в бестолковом ритме совсем не знакомой ей жизни, ей было неуютно и одиноко. Но учиться жить среди асов было просто необходимо.

Поэтому Нарва была только рада, когда Сигюн вызвалась помогать пострадавшим при нападении Ледяных Великанов на Асгард, и не стала сдерживать племянницу, которая, почувствовав себя нужной другим, посвятила всю себя этому непростому делу. Сигюн выполняла любую работу, которая от нее требовалась, голыми руками рвалась разгребать завалы и светилась от счастья, когда ей разрешали лечить раненых.

Часто она оставалась на месте катастрофы допоздна.

Но никогда еще не задерживалась на всю ночь.

В эту ночь все было иначе. Сигюн, как обычно, с самого утра ушла в нижний город, но не вернулась в привычное вечернее время.

За эту долгую ночь Нарва передумала много страшных вещей и словно постарела на добрую тысячу лет. Сгоряча она даже поклялась убить племянницу, когда та вернется, за то, что она заставила ее так сильно волноваться.

Но все-таки Нарва знала, что все ей простит.

Лишь бы Сигюн вернулась живой.

Домой Сигюн пришла под утро. Нарва, всю ночь просидевшая на верхней ступеньке крыльца, едва завидев девушку, поспешила к ней навстречу.

— Где ты была?! — с порога обрушила на нее весь гнев бессонной ночи женщина.

Сигюн немного опешила. А потом как-то нелепо подскочила на месте и, подхватившись с места, крепко обвила руками талию тети.

— Нарва, прости меня, пожалуйста! — горячо взмолилась она, прижимаясь щекой к груди женщины. — Я правда-правда думала, что успею вернуться вовремя, но я пообещала Тору, что смогу помочь Локи, а потом он выгнал меня, и я заблудилась… А потом Локи меня нашел, и возвращаться назад было уже поздно…

— Подожди, Сигюн, подожди! — Нарва отцепила от себя потные от волнения ладошки племянницы и, приподняв ее подбородок, заглянула в глаза. — Где ты была и почему не пришла вчера домой?

Сигюн набрала в легкие побольше воздуха и заговорила снова — быстро и горячо, словно боялась, что, не скажи она всех этих слов в одну секунду, рассказ уже не будет таким ясным и понятным, как она хотела:

— Я была во дворце, меня Тор попросил помочь. А не пришла я из-за того, что в Асгард пробрался какой-то зверь, но потом оказалось, что никого не было, или было, но я просто чего-то не поняла… Я тогда так испугалась, потому что заблудилась. А потом Локи меня нашел, и я осталась во дворце…

— Я ничего не понимаю! — Нарва скорбно покачала головой, и у ее губ залегла горькая складочка.

Но Сигюн была здесь, перед ней — немного усталая и взлохмаченная, но живая и невредимая.

— Иди в дом, будем завтракать… — Нарва обняла племянницу за плечи и мягко подтолкнула ее ко входу.

— Нет, Нарва, подожди! — Сигюн легко выскользнула из рук тети и отбежала на несколько шагов. Ее рыжие волосы в раннем утреннем свете сверкнули золотом. — Я к Лучику сбегаю — и обратно!

— Стой! — Нарва всплеснула руками, но пытаться остановить племянницу было бесполезно — босые пятки Сигюн уже сверкали вдалеке и вскоре скрылись за деревьями в лесу.

На деревяном крыльце старого дома валялись остроконечные туфли — знак того, что Нарве Сигюн не приснилась, и девушка действительно вернулась домой.

Тор за завтраком отчаянно зевал.

Вчера вечером старший принц необычайно рано для себя лег спать и проспал до самого утра. И, несмотря на это, сейчас он чувствовал себя уставшим и разбитым. Сработало правило: чем больше спишь, тем больше хочется.

Один сидел за столом, но весь его вид показывал, что мысли его далеко. О чем-то задумавшись, он смотрел в одну точку перед собой и ничего не говорил. Фригга тоже молчала, изредка кидая на мужа обеспокоенные взгляды. Поневоле молчать пришлось и Тору.

Завтрак шел уже добрых пять минут, когда он услышал тихие шаги и обернулся.

Увидев брата, он не смог сдержать радостного возгласа:

— Локи!

Впервые за долгое время младший принц пришел на завтрак вместе со всей семьей.

— Доброе утро, — поприветствовал Локи родителей, усаживаясь на стул напротив Тора.

Он подвинул к себе блюдо с блинчиками и в упор посмотрел на отца.

— Я ночью слышал во дворце странные звуки, — сказал он. — Что-то случилось?

Не вопрос — утверждение.

Один поднял на сына уставший взгляд.

— Не стоит волноваться, — сказал Всеотец спокойно и уверенно, как он говорил всегда, когда дело касалось чего-то, о чем принцам знать не следовало.

— Это были фенриры? — внезапно спросил Локи, и Тор от неожиданности выронил ложку.

Фригга с волнением посмотрела на мужа.

Один, казалось, ожидал этого вопроса.

— Да. Но волноваться больше нет причины — их уже поймали.

Локи задумчиво уставился в свою тарелку.

Весь завтрак Тор внимательно наблюдал за братом. Младший принц, хотя и казался все еще настороженным и нехотя отвечал на вопросы старшего брата, все-таки вновь становился прежним Локи — ехидным и язвительным, с хитрым взглядом зеленых глаз.