Только бы ссылка!..
Она поедет за ним куда угодно. Хоть в Сибирь, хоть на край света. Лишь бы его отправили в ссылку!.. Если его казнят, она тоже умрет. Виктория уверена — ее сердце остановится с последним его вздохом.
— Павел…
Она шагнула к нему, вытянув вперед одну руку. Пестель по-прежнему стоял к ней спиной, оперевшись о стену и глядя в пол. Он знает, для чего она пришла к нему. Но почему он даже не взглянул на нее?..
— Ты зря пришла, — Виктория с трудом расслышала его тихие слова. — Уходи.
— Павел!..
— Уходи, прошу тебя, — он обернулся к ней, но взглядом не встретился. Он отводил глаза, смотрел в сторону, любым способом избегая взглянуть ей в лицо. — Так будет лучше. Ты ничего не можешь сделать, и мне не нужны ни твои слова, ни… ты. Уже поздно. Слишком поздно…
Ложь!
Слепая, наивная ложь. Он говорит так, чтобы обидеть ее. Чтобы она ушла от него с разбитым сердцем. Чтобы она страдала, а потом ненавидела, а потом забыла его. Ведь такую боль пережить легче, чем всю жизнь вспоминать красивую любовь, погибшую на грязном эшафоте…
— Прошу, не гони меня… — Виктория сделала еще один шаг к Пестелю и коснулась пальцами его плеча. — Я все равно не уйду. Павел, умоляю тебя!
Она готова упасть к его ногам. Если надо, готова умереть у его ног. В последней попытке заставить его взглянуть на нее Виктория сделала еще один шаг и, почти теряя сознание, упала ему на грудь. Сквозь пелену перед глазами и накатившую вдруг слабость она почувствовала сильные руки на своей талии и горячо выдохнула ему в шею. Пестель медлил мгновение. А после — прижал девушку к себе так крепко, словно боялся, что она вот-вот исчезнет.
— Почему, ну почему ты не пришел тогда?! — воскликнула Виктория, сжимая его плечи тонкими пальцами. — Я ждала тебя…
— Я не мог…
— …две недели! О, нет! Я ждала тебя намного дольше!..
— Виктория, тише… Успокойся…
— Я ждала тебя два года! Два года, Павел! Но ты так и не появился!.. О, как я тебя ненавижу!
Виктория почувствовала, что устойчивая поверхность ушла из-под ее ног. Пестель взял ее на руки и понес куда-то в сторону двери. Испугавшись, что он хочет ее прогнать, Виктория крепче обвила его шею руками и, заглядывая мужчине в лицо, взмолилась:
— Я прошу, Павел… Скажи… Скажи, что ты тоже любишь меня?
— Ты замужем, — коротко ответил Пестель, и Виктория вспыхнула.
— Это ничего не значит!..
Вместе с ней он вошёл в другую комнату. Было темно. Виктория лишь смутно осознавала, что он принес ее в спальню. Ее лицо пылало, дыхание было рваным и неровным. Виктория чувствовала исходящий от мужчины жар и сгорала в его объятиях, как свеча.
Пестель поставил ее на ноги. В комнате было темно, и девушка с трудом различала очертания его лица. Он заключил ее лицо в свои ладони, приблизился к приоткрытым губам. Прошептал:
— Еще не поздно все это остановить…
— Я не хочу, — так же тихо ответила Виктория, закрывая глаза и вдыхая знакомый запах. — Если ты меня любишь…
— Люблю, — прошептал Пестель медленно, словно смакуя незнакомое слово.
Больше Виктория не сомневалась. Она безоговорочно подчинилась ему, отдалась сильным рукам, сдалась. Легкое пальто полетело на пол. Вслед за ним — простое синее платье. Сложенный вчетверо лист выпал из кармана и остался лежать на полу — как напоминание о грехе. Но Виктория ни о чем не жалела.
========== -13- ==========
Виктория еле слышно приоткрыла входную дверь и, войдя в квартиру, прислушалась. Неосторожно звякнув ключами, она разулась, задвинула грязную обувь подальше и повесила на крючок пальто. Ступая на носочках, пробралась в свою спальню и только там позволила себе выдохнуть с облегчением. Она была почти уверена в том, что муж еще не вернулся домой, иначе дверь в её комнату была бы открыта и сам он взволнованно ходил бы по дому. Но все-таки осторожность была не лишней — в последнее время Виктория вздрагивала от любого шороха.
В комнате было тихо, и лишь тикали большие часы на комоде. Утренний тусклый свет едва пробивался сквозь зашторенное окно — узкая полоска лежала на полу, как бы деля спальню на две половины. Минуту Виктория стояла, не шевелясь, потом все-таки не выдержала и подошла к окну. Пугливым быстрым движением отдернула ночную штору. Пестель все еще стоял на улице — вдали от дома, но в поле ее видимости. В груди сладко защемило. Отпрянув от окна и на ходу стянув с себя верхнее платье, Виктория упала на кровать. Глупая счастливая улыбка не сходила с ее лица. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что Алексей Дмитрич уже должен был вернуться домой, но Виктория тут же прогнала ее прочь. Думать о нем, а также о предстоящем разговоре не хотелось. Супруг еще не вернулся домой, а значит, он ничего не узнает. Еще никогда ложь не была для Виктории такой мучительной, но такой сладкой…
Вспоминая все в мельчайших деталях, Виктория зарылась носом в шелковую подушку и закрыла глаза. Еще вчера утром она и подумать не могла о том, что ее истерзанная мечта осуществится. Пестель ее любит! Теперь она это знает наверняка. И с этим его признанием все стало намного проще и — в сто раз сложнее. Теперь ей нужно быть осторожнее. Им придется прятаться. Пестель уезжал вечером в Тульчин, но он вернется в начале мая, и тогда…
…тогда они снова увидятся. Как и где это будет, Виктория пока не знала и даже боялась загадывать. Происходящее казалось ей утренним зыбким сном, который может вот-вот растаять. Снова и снова вспоминая все то, что Пестель шептал ей, обнимая так крепко, словно в последний раз, Виктория невольно задерживала дыхание.
Как ей быть дальше, она не знала совершенно. Одна мысль о том, что она замужем не за ним, приносила почти физическую боль. Но, возвращаясь в воспоминания, Виктория понимала, что не могла тогда поступить иначе. Тогда, год назад, все было по-другому. Она не протянула бы в одиночестве и месяца, сгорела бы, как спичка, и погасла. Именно тогда она не могла поступить иначе. Алексей Дмитрич был ее спасением, окном в новую жизнь. Теперь же он стал лишь напоминанием о тяжелом прошлом, которое не хотелось вспоминать. Если бы не это, она бы, возможно его полюбила. Она полюбила бы его, если бы не Пестель.
Слишком много «если бы»…
Чтобы не думать об этом, Виктория села на постели и взяла с трельяжа книгу. Загадав мысленно вопрос, она только открыла ее на первой попавшейся странице, как в комнату зашел Алексей Дмитрич.
— Душечка моя, ты уже встала?
Наблюдая за мужем в немой оторопи, Виктория смогла лишь закрыть книгу и встать с постели. Алексей Дмитрич стоял на пороге комнаты в простой домашней одежде, в тапочках и с утренней газетой в руках. Следы бессонной ночи еще не покинули его осунувшееся лицо — под глазами залегли глубокие тени, взгляд рассеянный и сонный. Он стоял перед ней такой домашний и приземленный, и это в контрасте с недавними мечтами Виктории выглядело почти нелепо.
— Алексей Дмитрич… — растерянно пролепетала она. — Я не знала… Не слышала, как Вы вошли…
У них были разные спальни, и Виктория действительно полагала, что ее муж еще не вернулся домой. Теперь она корила себя за свою неосторожность и беспечность и в ужасе представляла, как выглядит сейчас в его глазах. Подол платья был ужасно смят, волосы уложены наспех — не заметить, что она не ночевала дома, было невозможно… Сейчас он спросит, где я была, в ужасе подумала Виктория, глядя на мужчину почти с ужасом. Он обо всем догадается…
— Я вернулся только под утро и не хотел тебя будить, — ответил Алексей Дмитрич, с тревогой и заботой глядя на жену. — Милая, ты не здорова?
— Нет! — испуганно вскрикнула Виктория, в неосознанном жесте поднимая руки к груди. — Мне просто приснился кошмар, и я решила немного подышать воздухом…
Ложь сорвалась с языка легко, словно Виктория врала постоянно и это уже вошло у нее в привычку. Объяснение ее внешнему виду нашлось мгновенно, и теперь все, что ей оставалось — это надеяться на то, что ей поверят. Не веря в свою удачу — судьба не может благоволить к ней так часто — молодая женщина сделала над собой усилие, чтобы не выдать эмоций. Она даже улыбнулась, в душе ненавидя себя за лицемерие.
