— Уезжай прямо сейчас, — Иорвет утащил ее прочь от Эредина, завел в нишу полуобрушившейся стены и только там повернулся к ней и заглянул ей в лицо.

— Почему? — она и сама собиралась, Трандуил отпустил ее лишь на одно сражение, где Иорвету грозила смерть, но это не значит, что он может ей приказывать!

— Ты будущее королевств. Двух. С одним я хоть как-то мог потягаться.

— Тебе никогда не было дела до чужих королевств!

— Мы в другом мире, Дан, — напомнил Иорвет дочери Эредина. — С другими правилами и другими целями, — он посмотрел на нее долго и наконец решился сказать то, что должен был еще в Ривенделле. — Я освобождаю тебя от твоего слова.

— Ты сам говорил, что среди скоя’таэлей развод по обоюдному желанию, — Дан сунула руку ему под кольчугу и рубашку, провела ладонью по бедру. — Я не желаю.

Разводов и браков как таковых среди партизан вообще не было, Иорвет ввел как можно более либеральные правила, но эльфы, пусть и растерявшие способность и стремление любить лишь одного, зачастую своим парам оставались верными до гроба.

— Тем не менее, я не считаю, что ты мне обещана. Решишь после войны, — он даже не поцеловал ее в губы, просто отошел, оставив одну, считая про себя: пять, четыре, три…

— А ты мне — да! — зло крикнула Даэнис ему в спину, он не обернулся, и она не увидела, как он самодовольно усмехнулся, продолжая пусть к Теодену и Арагорну: Дан не разочаровала. И если у него были сомнения, что она отпустит его, то теперь их не осталось. Даэнис второй раз влезла в тот же капкан, как тогда, когда попросила, чтобы он взял ее себе, так и когда уже став принцессой, заявила, что он ей обещан. Что ж, Эредину придется с ним смириться; не везет этому королю, ох как не везет.

Эльфы Лориэна и Лихолесья покинули крепость сразу после того, как оставшиеся хранители кольца, король Теоден, Эомер и еще несколько воинов направились в Изенгард.

— И даже не думай, что теперь заслуживаешь хоть какого-то уважения с моей стороны, — сказал Эредину Иорвет, когда они оказались бок о бок верхом. — Наоборот. Ты хотел ее убить.

— Я не знал о ее существовании, — отозвался Эредин, больше страдавший по погибшему варгу чем из-за размолвки с дочерью. Он не знал, как вести себя с детьми, особенно с взрослыми. Карантир, который ему сыном не был, был рад любому знаку внимания, и Эредин с Имлерихом, когда им нечего было делать, изображали из себя заботливых отцов, пока не надоедало. Но надоедало быстро. Эредин радовался, что воспитание принцессы взял на себя Трандуил; он подсознательно доверял тому, кто походил на Феникс как две капли воды. Даэнис разозлилась и испугалась, когда он ее обнял, а Эредин и не знал толком, как обнимать надо. Дан — не Карантир, походя не потреплешь по щеке, как он привык с ним, и не Имлерих, в обнимку с которым Эредин просыпался после каждой попойки, но тут объяснение находилось простое: Имлерих был горячим как печка, а Эредин от алкоголя мерз, да и кто будет держать волосы тогда еще будущему королю и не проговорится Авалак’ху, что Ястреб с утра после пира на два метра не может отойти от таза. С Феникс подобных сложностей не было, все проходило настолько естественно, что Эредин даже не замечал, не отслеживал, как все происходит: кто тянется первым, что делал он, куда девал вторую руку, которая так мешала ему, когда он попытался обнять Даэнис. Отцы же обнимают своих детей? Даже если они эльфы. Должны, наверное, не при всех, конечно, но все же.

Странно, что Даэнис решилась рассказать все Иорвету, раз так стремилась все сохранить втайне. Видимо, почувствовала себя в безопасности под крылом лесного короля. Эредин снова вспомнил Трандуила и свои впечатления от него: король казался скучающим, расслабленным, изнеженным и с отменно стервозным характером, но в то же время в нем чувствовалась необузданная дикость по-настоящему вольного народа. Это парадоксально его роднило с упрямыми гномами. Королю Трандуилу указ был не писан, потому он пил, когда и что хотел, делал, что желал, плевал на советы и прочих владык, трясся только над своим лесом и народом. Эредин много спрашивал Арагорна и Леголаса, чтобы выяснить, что королевская семья чужда лесным эльфам, Трандуил — синда, но как и его отец отрекся от сородичей и живет сам по себе среди лесных эльфов, менее мудрых, чем прочие, но более опасных, и горе оркам, которые захаживают во владения лесного короля. Им отдан на растерзание южный лес, но Трандуил сам стремится обезопасить границы, потому может его поддержать. Трандуил напоминал Эредину самого себя, только более опытного, в принципе такого, каким он хотел бы стать. У них одинаковые отправные точки: нет жен, есть дети, детьми они недовольны. Осталась мелочь: разбить Саурона и очистить Дол Гулдур. В помощи Даэнис и Гэндальфа он не сомневался, а если Гэндальф с того света пришел, то и в другой мир путь найдет.

Эредину необходимо во что-то верить.

— Ты опечален, — к Эредину подъехал Арагорн.

— Да вот Саурон сдох, — тяжело вздохнул эльф, бросая поводья. После поездок верхом на варге любой конь казался ему самим спокойствием, его даже в сон клонило.

— Не могу привыкнуть, что ты эту тварь так назвал, — помотал головой Гимли. — Нашел еще что делать, по Саурону слезы лить.

— Хоть кто-то по нему польет, — Леголас, несколько отдохнувший после удара взрывной волной и камнями, чувствовал себя теперь прекрасно. Он отослал доспехи назад в Лихолесье, выслушав от Тауриэль, что Трандуил участвует в сражениях с орками из Дол Гулдура лично. Конечно, доспехи отчасти спасли ему жизнь, но очень уж Леголасу непривычно ходить настолько не гибким.

— О чем вы? — спросил Гэндальф, оборачиваясь.

— Ты не знаешь, Митрандир, — Леголас чуть подался вперед в седле, и конь послушно поравнялся со белым красавцем Гэндальфа. — Эредин взял себе варга по дороге в Хельмово ущелье.

— Варга? — переспросил Гэндальф.

— Ага, — подтвердил Эредин. — Только его прикончили.

— Он назвал его Сауроном, — добавил Гимли.

— Варга?!

— Да что всех так поражает, — не вынес Эредин. — Да, варга, да, Сауроном. Что не так?

— Никому бы это в голову не пришло, — примирительно сказал Арагорн. — Вот и удивляемся.

Процессия подъехала к башне Сарумана, и Иорвет потянул носом воздух, поморщился.

— Пахнет дымом… и лесом. Но не так, что лес горит.

— Мерри и Пиппин стали теми мелкими камушками, что предшествуют обвалу лавины, — довольным голосом произнес Гэндальф. — Энты проснулись и поняли, что они сильны.

Пока Арагорн, Леголас и Гимли здоровались с хоббитами, Эредин и Иорвет, которые к ним теплых чувств не испытывали, поехали на разведку по местности. Кони ступали по колено в мутной воде, но вдруг тот, что был под Иорветом, заупрямился.

— Там щель, юные эльфы, — прогудел над головой эльфов голос, который не мог принадлежать живому в общепринятом значении этого слова существу. Эльфы медленно подняли головы: на них смотрел лес бархатными зелеными глазами. Конь Эредина истошно взвизгнул и стал на дыбы, но Эредин успокоил его и, преодолевая собственный страх, подъехал ближе к узловатым ногам-стволам.

— Приветствую, — крикнул он, задрав голову. — Мое имя Эредин, король Ольх.

— Я Древень, эльфы зовут меня Фангорн, — прогудел энт. — Король Ольх… Я знаю о мире Ольх.

— Знаешь?! — опешил Эредин. — Что знаешь?

— Этот мир болен, — энт сокрушенно покачал головой. — Там был лес, но эльфам не было никакого дела до леса. Лес скучал, засыпал, умирал. И оледенел.

— Как ты можешь знать это? — взвыл Эредин.

— А как ты знаешь, что другие эльфы дышат воздухом, ходят на двух ногах, что у них острые уши? Ты знаешь всех эльфов, я знаю все леса.

Эредин бросил взгляд на Иорвета, но тот смотрел на энта с нечитаемым выражением лица. Как ни странно, он вообще не удивился новостям, впрочем, Эредин сразу же нашел этому объяснение: Иорвет мыслит практически, а не абстрактно, ему все равно, кто там знает о его мире — энт вряд ли чем-то поможет, потому Иорвета разговор мало интересует.