Король отвёл взгляд и сжал ладони в кулаки. Настала одна из сложнейших частей.
«Переживи, — наказывал он себе мысленно, — просто переживи это».
— Благодарю Вас, — ответил Алексис.
— Что ж, — встрял Грегори в диалог, дабы на товарища не слишком давила обстановка, — леди Элизабет, не отведёте ли Вы нашу принцессу в сад?
— В сад? — оживилась Ливви.
— Отведу, коль она просит, — улыбнулась фрейлина, забирая малышку на руки.
— Ура! — воскликнула та. — Папа, можно я чуть-чуть постреляю?
Алексис приблизился к дочке и поцеловал на прощание в лоб.
— Сколько душе угодно, — ответил он, улыбаясь, и помахал девочке рукой.
Как только дверь за Элизабет захлопнулась, юноша тяжело вздохнул.
— Как ты? — взволнованно поинтересовался Грегори.
— Почти заставил себя поверить, что всё останется, как прежде, — пожал плечами Алексис, не убеждённый в собственных словах. — А ты?
Десница присел на край постели, потирая переносицу.
— Почти заставил себя поверить, что не лишился рассудка, пока подделывал смерть брата, — усмехнулся он, и почувствовал, как Алексис положил руку на его плечо, чуть сжимая в утешающем жесте.
— Впереди самое тяжёлое, — произнёс король, не желая осознавать, через что им придётся пройти.
— Я даже и не знаю, что чувствовать.
— Скорбь, — твёрдо ответил Алексис. — Мы вынуждены вести себя так, словно Артемия нет.
— Его и по правде нет, — прошептал Грегори и поднял взгляд на короля.
В голубых радужках читался весь спектр человеческого горя: тоска и смятение, боль и утрата, отчаяние и неведение, и, самое яркое, пустота. Всё то же, что чувствовал и сам Алексис.
Юноша сполз на пол рядом с женихом, опираясь спиной о кровать, и уронил голову на его колени.
— Интересно, где он сейчас? — спросил монарх, всматриваясь в окно и ловя на лице игру алых лучей, уходящих за горизонт. — Как он там, вдалеке, совсем один-одинёшенек?
Ответа не последовало. Объединённые общим ударом и печалью, юноши безмолвно сидели в тишине, пока Грегори нежно перебирал пальцами волосы Алексиса, заботясь и успокаивая.
Вскоре королевскую спальню навестила прислуга и портные, которые вели себя непривычно молчаливо и замкнуто, то и дело бросая косые взгляды на поникшего и, казалось, еле живого короля. Мрачный и потухший, одетый в тёмно-синее, Алексис покинул покои, стараясь ни на шаг не отходить от Грегори. Его Величество не знал, как вести себя, что делать и что чувствовать. Но одно юноша знал наверняка: ему страшно. Страшно, что вскоре он похоронит живого супруга. Страшно, что идея Артемия не даст своих плодов, что дальше будет лишь хуже, а упущенного не вернёшь. Артемия не вернёшь…
Спускаясь по мраморной лестнице, Алексис и не заметил, что схватил идущего подле Грегори за руку, переплетя их пальцы. Тот не стал противиться, а перед тем, как выйти из дворца, юноши остановились и переглянулись. Десница заметил в глазах товарища чистую панику и безысходность. Эти глаза не должны были выражать столько агонии. Грегори поднёс ладонь короля к своим губам.
— Мы пройдём через это вдвоём, — прошептал он. — Знай, что моё плечо всегда будет рядом, коль тебе понадобится опора.
Алексис благодарно кивнул деснице, а в следующий миг двери дворца распахнулись. Юноша сощурился от внезапно ослепившего глаза солнечного света и оглядел Парадную площадь. Странной и необычной казалась та тишина, что воцарилась у замка, несмотря на множество столпившихся зевак неподалёку. Все были, на удивление, спокойны: никакого оружия, никаких криков и лозунгов, требований и пожеланий смерти — ничего. Лишь немая тишь.
Взгляд Алексиса упал на окружённую шестью неизвестными лодку впереди, в которой должен покоиться его любимый… Сверху её устлало нежное покрывало из цветков жасмина и лилий. Жасмин… Артемий обожает эти цветы. Король вдруг вспомнил, что как-то раз подарил супругу целый букет на годовщину их свадьбы, и как же его Теми сиял в тот момент! Эти черты, эти ласковые губы и прикосновения… Где всё это сейчас? Где его любимый Теми? Почему он не рядом? За четыре года замужества они ни разу не разлучались.
В воздухе, как след потери, застоялся аромат жасмина…
Алексис, пустым взглядом смотря на лодку, освещённую сиянием прощального заката, ощутил, как в глазах защипало, а в горле образовался ком. Слёзы хлынули наружу фонтаном, и юноша громко и несдержанно всхлипнул. Ему было плевать, что народ смотрит, плевать на всех, будто остался совершенно один в этом мире. Король схватился рукой за грудь. Там неописуемо сильно что-то болело, разрывалось на части. Казалось, сердце не может выдержать столько тоски. Хотелось закричать о том, что всё это неправда, что его Теми жив, а устроил весь этот жестокий спектакль лишь ради них всех, ради королевства, ради народа и семьи, чтобы спасти их и искупить грехи. Он герой. Любовь всей его жизни.
Грегори притянул Алексиса к себе, и тот зарылся носом в его шею, сжимая во вспотевших кулаках ткань тёмной одежды.
— Я так сильно люблю его, — шептал несчастный король, надрываясь. — Как… как же так случилось, что он не со мной более? Мы ведь единое целое, неделимое…
Десница лишь сжал юношу в объятиях крепче, пытаясь не выпустить из глаз рвущуюся наружу влагу, и махнул рукой кому-то впереди, жестом приказывая отправляться вперёд. Проводник покорно повёл за собой церемонию, а шестеро неизвестных подняли лодку и понесли дальше. Звучно зазвонили колокола. Грегори, всё так же держа Алексиса в объятиях, сделал шаг вперёд и медленно последовал за остальными.
— Всё хорошо, — приговаривал десница, утешая юношу, и, не в силах бороться более, всхлипнул сам. — Поплачь, мой милый король, поплачь.
Несмотря на то, что Артемий был жив, в груди распалялась пожирающим пламенем скорбь.
Мимо бежали дома, хижины, деревья, а Алексис всё никак не приходил в себя. Нецелый, чужой самому себе, юноша плёлся за Грегори, словно пробирался через туман. Король, уставший и разбитый, смог успокоиться лишь тогда, когда они подошли к Алмазному озеру после долгого пути, а лодку опустили к воде. Алексис и Грегори стояли на берегу подле проводника и глядели, как ветер уносит к прозрачным волнам белоснежные лепестки цветов. Его Величество вслушивался в знакомый плеск воды и удары крыльев старой неясыти о воздух, доносившиеся из глубин леса. Огненный закат угасающим пожаром отражался в кристально-чистом озере. Алексис огляделся по сторонам, узнавая место.
— Здесь мы с Артемием впервые повстречались, — произнёс он полушёпотом, вспоминая о высоком надменном юноше, тогда ещё незнакомце, столь дерзком и своевольном. — Отвратительная встреча была, коль рассудить разумно.
Его Величество усмехнулся, потирая браслет судьбы на правом запястье. Какой была бы его жизнь, не встреть он Артемия на своей дороге? Где бы оказался сейчас? Уж сколько всего они прошли вместе, преодолев путь от заклятых врагов до без памяти влюблённых супругов.
Проводник шептал молитву, склонившись, а затем, как только закончил, неизвестные толкнули лодку вперёд, на воду. Лишь та покинула берег с порывом ветра и тихим плеском волн, точно капли слёз ударились о поверхность Алмазного озера, Грегори щёлкнул пальцами — и лодка вмиг вспыхнула пламенем.
Смотря на неё, догорающую и уплывающую в даль в сумерках природы, Алексис ощутил, что невольно отпускает нечто важное, хоть и понимал, что их с Артемием история ещё не подошла к концу. У них всё впереди.
— Пусть звёзды приглядят за ним, — прошептал проводник вслед.
— Пусть звёзды приглядят за ним, — повторили Грегори и Алексис в унисон, стоя в обнимку, пока прохладная вода омывала их сапоги.
На небеса взошёл серебристый серп месяца, вокруг вновь стало чересчур тихо, но эта тишина навевала некое смирение и умиротворение. Всё закончилось. Худшее позади. Они выстояли.
— Позволишь проводить тебя в покои? — поинтересовался Грегори шёпотом.
Алексис охотно кивнул, вдруг вырванный из пучины размышлений.
