Боюсь, вторая часть плана станет наиболее сложной, ведь трон рядом с тобой придётся занять кое-кому другому. Кому-то, кто всегда был поистине достоин править, справедливому и преданному, мудрому и смышлёному. Кому-то, на чьих глазах строилась история королевства, кого почетает и любит народ, кто не подведёт. Кому-то, кто никогда не причинит вред тебе и обеспечит безопасность Ливви. Мы оба знаем такого человека, не так ли? Нет смысла называть его имени, ты поймёшь всё без слов. Прошу, предложи ему свою руку и сердце. Лишь ему я не боюсь вверить самое драгоценное. Он станет королём. Люди примут его и одобрят. Так же, как и тебе, ему я ничего не рассказал о своём плане, ведь и он не пожелал бы отпускать меня. Так что, будь добр, посвяти его в это.

Для подданных это будет выглядеть так, словно им удалось расправиться с горе-правителем, и власть наконец сменится. Я больше не смогу вернуться домой, но, возможно, мы найдём способ писать друг другу.

Во втором письме я изъяснил свой поступок Ливви. Передай ей конверт, как она подрастёт. Надеюсь, она сумеет понять и простить меня за то, что я больше не рядом. А пока что скажи ей, что папе пришлось уехать далеко-далеко, чтобы защитить свою принцессу, и он очень скучает, но вскоре мы вновь свидимся. Уверен, так и случится.

Всё, что мы натворили в прошлом, требует расплаты. И, увы, платой станут наши отношения, коими я всегда гордился и дорожил. Не быть нам счастливыми вместе. Я любил тебя, люблю и буду любить до последнего вздоха, пусть ты и не моя судьба. Небеса путают нас на жизненном пути, разветвляя его в разные стороны. К сожалению, наши разошлись. А твоя судьба ещё ждёт тебя в соседних покоях. Она ждала терпеливо долгие годы с самого первого дня знакомства.

Я не желаю прощаться с тобой, мой единственный. Но страница подходит к концу, так что настало время перевернуть её. Я не говорю прощай. Я говорю до свидания.

До последнего вздоха, твой Теми».

Дойдя наконец до точки, Алексис и сам не заметил, что уже давно сидит, обливаясь горькими слезами, и плачет навзрыд. В нижней части листка красовалось сухое размытое солёное пятнышко, принадлежавшее второму королю. Он плакал тоже. Пока писал это. Один.

Алексис закрыл себе рот рукой, дабы не закричать от разрывающей грудь боли, точно лёгкие наполнились водой. Юноша почти слышал хруст осколков, на которые в одночасье разлетелось его сердце. От души словно беспощадно оторвали половину. Как же так? Из его жизни ушёл любимый человек? Артемий ведь всего пару часов назад лежал рядом и, казалось, останется навсегда. А что сейчас? Где он сейчас? Как он там, совершенно один? Алексис чувствовал, будто вот-вот захлебнётся и больше не увидит солнца у поверхности. Они не они друг без друга. Хотелось кричать и крушить всё вокруг, но вместо этого он неподвижно сидел в холодной постели, прижимая к груди мокрое от слёз письмо.

Как Артемий мог? Разум вскипал от смешавшихся злости, обиды, грусти и непонимания.

— Папа, почему ты плачешь? — нарушил едкую тишину тонкий взволнованный голосок Ливви, и девочка коснулась предплечья отца маленькой ладошкой.

Алексис тут же обернулся на зов и рефлекторно вытер со щёк мокрые дорожки, наигранно улыбаясь дочке. На её коленях лежала деревянная игрушка, подаренная Артемием в день рождения принцессы. И эти черты… Кудрявые волосы, пухлые щёчки. Как же она похожа на отца…

— Я не плачу, — успокоил юноша. — Просто в глазик попала пылинка.

Король притянул малышку в крепкие объятия, зарываясь носом в её сбитые кудряшки, и поцеловал в макушку.

— А куда ушёл папа? — поинтересовалась Ливви, хмуро озираясь на другую половину кровати.

Алексис медленно вдохнул и выдохнул, утешая самого себя, дабы не допустить очередного срыва. Он должен держаться. Должен быть сильным. Ради дочки.

— Папе… пришлось уехать рано-рано утром, — ответил юноша, а его голос предательски задрожал, — чтобы защитить королевство и нас с тобой. Но мы скоро свидимся с ним.

— Когда? — любопытствовала Ливви наивно.

— Очень-очень скоро, — кивнул Алексис и резко перевёл тему. — Чем желаешь заняться сегодня? Пойдём к Элизабет?

— Да, — оживилась принцесса. — Она обещала угостить меня бананами на кухне.

Алексис поднялся с кровати и подхватил дочку на руки, пока та сонно потягивалась.

— Вот какая ты у нас сладкоежка, — усмехнулся он, игриво щёлкнув малышку по кончику носа, заставляя её хихикать.

Собравшись и одевшись, Его Величество с утра пораньше отвёл Ливви к Элизабет, которую уже давно назначил фрейлиной принцессы, и оставил на её попечение, чувствуя, как маска наигранной жизнерадостности трескается. В груди сквозила чёрная дыра. Алексис и вовсе не знал, куда себя деть, мысли роем ос гудели в голове, а руки тряслись в треморе. Недолго думая, юноша со всех ног понёсся в покои к последнему человеку, которому мог довериться, пока слёзы вновь не хлынули ядовитым фонтаном из глаз посреди замка. Беспардонно влетая в покои к Грегори, Алексис ощутил, как взор размыла пелена нестерпимой боли, и король не выдержал.

— Он ушёл! — выкрикнул юноша в смятении дрожащим голосом, сталкиваясь взглядом с растерянным Грегори, который, сонный и взъерошенный, стоял посреди спальни, не успев натянуть и рубашку. — Он оставил нас! Всех нас!

Десница напуганно посмотрел на Его Величество, которого от истерики отделяло всего одно слово.

— Кто ушёл? — хмурился он, не понимая, о чём говорит монарх. — Куда ушёл?

Алексис подошёл ближе к Грегори, и ручьи слёз вновь опалили щёки короля. Тот не находил и мгновения, чтобы хоть вдохнуть, а лишь стоял и не мог произнести ни одного слова внятно.

— Артемий, — сорвалось имя с уст. — Он ушёл.

Десница рефлекторно притянул бедного юношу в объятия и принялся гладить по спине, желая утешить. Алексис уронил тяжёлую голову на его плечо и громко всхлипнул, зажмурившись, пока мокрые дорожки без остановки бежали вниз.

— Тише, — шептал Грегори королю на ухо, — тише. Всё хорошо.

— Нет, — отрицал тот, чувствуя, что разваливается на части от тоски и утраты. — Ничто не хорошо. Он ушёл, Грегори, понимаешь? Насовсем ушёл.

Десница тяжело вздохнул, отпрянул от монарха, взяв его лицо в ладони и вытирая солёные капельки, и заглянул ему в глаза. Не зная, что предпринять, Грегори опустил руки и что-то тихонько прошептал, после чего в воздухе, словно из ниоткуда, появилась порхающая светящаяся жёлтым цветом бабочка. Алексис по неизвестной причине вдруг стих и успокоился, ощущая, как пепел внутри оседает. Дыхание юноши восстановилось, а слёзы высохли. Король, насторожившись, посмотрел на приятеля.

— Что это? — спросил он после минутного молчания.

— Заклинание утешения, — пожал плечами Грегори. — Я так же успокаивал Ливви, когда та была крохой. Тебе лучше?

Алексис кивнул с сомнением и присел на край кровати, обессилев. Десница же опустился на корточки перед ним и ласково коснулся колена короля, поднимая взгляд вверх на поникшего и сбитого с толку юношу.

— Что произошло? — обеспокоенно поинтересовался Грегори.

Его Величество уронил голову на руки, пропуская волосы через пальцы, ведь и сам ещё толком не осознал, что случилось.

— У Артемия была идея, как спасти всех нас, — начал Алексис тихо. — Для этого требовалось разыграть его смерть. Но я не согласился. Поэтому он ушёл, а потом…

Монарх поднял глаза на хмурого и взволнованного Грегори, который, казалось, не понял ни единого слова, и вспомнил просьбу Артемия. Его план не должен был кануть в лету. Уж слишком многим они пожертвовали, слишком много потеряли. Алексис был обязан следовать всем инструкциям супруга, обязан был хотя бы попытаться всё исправить.

«…трон рядом с тобой придётся занять кое-кому другому…», — всплывали в памяти слова.

— Грегори, — прошептал юноша, борясь с самим собой, — ты выйдешь за меня?

Десница оторопел, глядя на товарища, как на последнего безумца, а его глаза в удивлении расширились.

— Что?! — воскликнул юноша.