========== Глава 18 ==========

Falling — Harry Styles

What am I now? What am I now?

What if I’m someone I don’t want around?

I’m falling again, I’m falling again, I’m fallin’.

What if I’m down? What if I’m out?

Выйдя из полуразрушенного замка Арджент-Тауна, Алексис ощутил резкий и колючий порыв ветра, беспощадно хлещущий по лицу. На волосах оседали полумокрые снежинки вперемешку с пылью и пеплом. Юноша огляделся: вблизи город выглядел ещё более жутко, чем из окна башни. Здесь застоялся запах смерти. И тишина… Безжизненное безмолвие, точно зов из крипты, оглушало. Вдалеке догорало несколько хижин, вздымаясь в холодный воздух чёрно-белыми частичками сажи, которые некогда были чьим-то домом, кровом. Весь город, и правда, словно приобрёл серый цвет, сливаясь с тусклыми тучами на небе.

Под сапогами валялись осколки стекла, камни, пыль устелила дорогу. Из-под обломков зданий неподалёку виднелась чья-то рука, покрытая тонким слоем снега, который не таял. Возможно, совсем недавно этот человек возвращался домой к родным или лишь гулял с сыном по окрестностям. Теперь же некому будет вспомнить даже его имя. Арджент-Таун стал городом-призраком. За много миль среди руин в глаза бросался лишь еле уцелевший дворец. Всё остальное короли сравняли с землёй.

О существовании жизни напоминали лишь шастающие кое-где солдаты Золотого и Бронзового Королевств, которые отчаянно пытались согреться у костров. Близились сумерки, и, казалось, холодало с каждой минутой всё больше. Пальцы Алексиса замёрзли, и Артемий взял его за руку, пока короли шли к ближайшему костру к выжившим рыцарям.

— Ваше Величество, — окликнули монархов измотанные пехотинцы, — вы целы!

Позади всех, подостлав на промёрзший грунт рваное сюрко, сидел Николос, пустыми глазами всматриваясь в даль. Щёку оруженосца разрезал ещё свежий шрам, а мягкие черты юного лица измазала кровь и пепел. Из мальчика словно выжгли жизнь.

Увидев товарища, Алексис приблизился к нему.

— Не подходи ко мне, — холодно произнёс Николос, даже не соизволив посмотреть на короля.

Тот остановился.

— Что с тобой, дружище? — настороженно поинтересовался монарх. — Всё закончилось, мы выжили.

— После увиденного я предпочёл бы оказаться на месте павших. Им не придётся гнить в этом мире дальше, — ответил эсквайр, опустив ресницы. — И больше не зови меня дружище.

Алексис, приоткрыв в удивлении губы, хмуро уставился на парнишку.

— Николос, я…

— Как ты мог?! — в отчаянии повысил голос тот и наконец взглянул на короля.

В глазах оруженосца стояли слёзы, презрение, обида, чувство абсолютной несправедливости.

— Я сделал то, что должен был, — ответил Алексис.

— Нет, качал головой Николос, — не ты. Там, у ворот в город, был не ты. Алексис, которого я знал, считал своим долгом и честью уважать и защищать людей, а не…

Эсквайр замолк на выдохе, погружая обоих в напряжённую тишь. Король стоял, словно статуя.

— Они не заслужили смерти, — прошептал мальчик.

— Никто не заслуживает смерти, — кивнул Алексис. — Однако умирают все.

Николос одарил монарха презрительным взглядом, прищурившись, словно не мог поверить, что тот сказал это.

— Знаешь, в конце, — продолжил оруженосец, — когда вы уже захватили город и разрушили здесь всё, я шёл по улице… Было пусто и очень тихо, словно я единственный, кто остался живым на свете. А потом я увидел… человека. Если это можно назвать так. Скорее, оно было похоже на обугленный скелет. Этот человек закрывал собой ребёнка от огня. Жизнь для него самого, очевидно, не была столь важна, и он пожертвовал собой ради спасения ребёнка. Только это не помогло. Обугленный скелет держал на руках маленькое такое же обугленное тельце. Они оба погибли в мучениях. И таких здесь тысячи, Алексис. Понимаешь? Тысячи невинных душ, что вы загубили, имея возможность спасти. Просто вы её не выбрали. Я не желаю слушать твоих оправданий, поэтому лишь ответь мне честно. Это того стоило?

Алексис молчал, опустив глаза в землю. Николос в ожидании смотрел на него, как вдруг взглядом наткнулся на покрасневший след на шее Его Величества, напоминающий укус, и тут же с отвращением отвернулся, в неверии качая головой.

— Что стало с тобой? — прошептал мальчик. — Неужто, кроме Артемия, тебя больше ничто не волнует? Неужто стоит изливать свою ядовитую ненависть на невинных, коль ты не можешь ненавидеть его?

Алексис по-прежнему молчал.

— Ты многое пережил, — продолжал Николос, — я понимаю. Однако, я не думал, что это выжжет твою человечность. Я ошибся. Больше никогда не говори со мной, коль тема не касается моей службы.

Король, тяжело вздохнув, покорно кивнул и оставил парнишку одного. В груди что-то заныло, застонало от боли, точно откололась частичка души, а глаза отчего-то защипало.

«Прости меня, — взмолился Алексис мысленно, словно кто-то всё ещё его слушал, — прости».

Противное сдавливающее горло чувство юноша поспешил зарыть глубоко, в самый потаённый уголок сознания, где никто не тронет больное, никто не увидит загноившуюся от стыда и вины рану.

Всё в порядке. Всё в порядке. Всё в порядке.

Он сделал то, что должен был.

Алексис подошёл ближе к костру и присел рядом с Артемием, всматриваясь в языки пламени.

— У нас остались живые лошади? — поинтересовался он.

— Должны, милорд, — кивнул один из солдат.

— Хорошо, — произнёс Алексис. — Стоит отправиться на поиски выживших, почтить память павших и собираться домой. До Аурума путь неблизкий.

Юноше становилось слишком душно и тесно в Арджент-Тауне, находиться здесь, дышать запахом чужой смерти было тяжело.

— Ты в порядке? — вдруг поинтересовался Артемий, переводя тему, и окинул супруга взволнованным взглядом.

Тот хотел ответить, нет, закричать о том, что он не в порядке. Чёрт возьми, его разрывает на части изнутри от чувства вины, словно Алексис изменил самому себе, предал то, чего держался всю жизнь. Но это пройдёт. Это скоро пройдёт. Это чувство осядет пеплом, а коль нет, он сам его закопает. Так глубоко, что забудет обо всём случившемся. Он будет в порядке.

— Да, — кивнул юноша, больше убеждая в этом себя, чем мужа, — я в порядке.

Ближе к рассвету, похоронив погибших под Арджент-Тауном воинов, короли вместе с выжившим полком двинулись обратно в Аурум. В их руках оказалось целое и единое Великое Королевство, почти безграничная власть. Однако всю дорогу Алексис молчал, вяло глядя на припорошённую снегом землю, а мысли его были где-то далеко.

Николос плёлся за Его Величеством так же немо и апатично. Без прежнего смеха, бурных эмоций и нелепых шуток парнишки всё казалось монарху не тем. Мысль о том, что он может быть противен ближайшему другу, пугала. Это ведь Николос. Стоило постараться, чтобы научить его ненавидеть…

Артемий, словно понимая, что к чему, не докучал беседами, а лишь держал любимого за руку, согревая его продрогшие ладони, как бы говоря, что для него Алексис всё ещё совершенен. Они словно стали зеркальным отражением друг друга. Сумасшедшие, сломленные, потерянные. Самая разрушительная пара во всей чёртовой истории.

Король думал, что терять близких людей больнее всего. До того, как осознал, что потерял себя.

Единственное утешало его — Ливви. Даже если что-то внутри повторяло снова и снова, что он не достоин смотреть дочке в глаза, Алексис снова и снова затыкал уши, убегая, прячась от самого себя.

Даже ступая за порог Белого дворца спустя бесконечные туманные дни дороги, когда навстречу королям выбежала вся знать, поздравляя, Алексис не сумел отвлечься.

«Вы бы не ликовали, коль знали бы цену победе», — думал он, желая, чтобы всё поскорее закончилось.

Что сделано, то сделано. Нужно жить дальше. Ведь так?..

Неожиданно в коридор к уставшим и измождённым монархам вышел Грегори, нежно улыбаясь и держа на руках маленькую очаровательную девочку. Алексис застыл на месте, увидев дочку впервые за долгое время, живой и здоровой, и вмиг забыл обо всём и сразу. Юноша облегчённо выдохнул. Вот они, его отрада и искупление, в этих глазках. Стоило любых страданий лишь смотреть на принцессу.