— Люди боятся того, чего не понимают.

Алексису казалось, он может остаться здесь, в изоляции, продолжая вечно наблюдать за спящим царём волшебного мира и гадать, что же случилось на самом деле. Пожалуй, они никогда не узнают…

— Нам пора возвращаться, — Артемий прервал размышления мужа и положил ладонь на его плечо. — Уже поздно.

Реальность тяжёлой ношей свалилась на голову Алексиса, и юноша убрал руку от морды спящего дракона, разворачиваясь к супругу. Этот день оказался слишком насыщенным, а предстояло успеть ещё многое.

«Месть, месть, месть», — без устали твердил король и следом за Артемием вышел в потерну, оставляя позади нечто особенное.

«Не смей дать себе слабину в последний миг», — наказал Алексис, намертво затаптывая внутри непонятный страх и вину… Неважно, что он чувствует, неважно, что путает его и столь яростно сбивает с пути. Перед глазами стояла лишь картина смерти отца, и слышались отголоски клятвы, отчаянной клятвы возмездия.

Изнурённые и уставшие после долгого пути, короли вернулись в покои. Солнце только-только клонилось к закату, а Артемий уже сладко зевал, глядя на мягкие подушки. Алексис до последнего старался вести себя естественно рядом с мужем и никак не проявлять нервозности, но ладонь настойчиво не отпускала пузырёк с ядом в кармане. Через каждую мучительно долгую минуту юноша повторял себе, что время пришло, однако никак не решался и лишь продолжал наворачивать круги от балкона к ванной комнате, параллельно беседуя о чём-то с ничего не подозревающим Артемием.

— Я отойду поговорить с Алессио насчёт завтра, а ты оставайся здесь и отдыхай, — сказал тот и пошёл к выходу из спальни, как вдруг дверь перед его носом распахнулась, и в покои решительно шагнул лорд Грегори.

Алексиса вмиг поразило разрядом тысячи молний, и он сжал в мокром от пота кулаке пузырёк.

— Грегори? — удивился Артемий. — Какими судьбами пожаловал к нам? И куда ты…

— Вы отдадите мне его по-хорошему или по-плохому, милорд? — обратился десница к другому королю, абсолютно игнорируя друга.

Тот молчал. Сейчас или никогда.

— Что происходит? — вмешался Артемий, всплеснув руками.

— Ты должен кое-что знать, дружище, — произнёс Грегори больше с печалью, чем с гневом. — О своём муже.

— Нет, — прошипел Алексис, почти готовый выпить яд залпом. — Молчите, прошу Вас.

— Знать что? — насторожился монарх.

Десница едва приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, как Алексис вытащил руку из кармана и сорвал с пузырька пробку, поднося яд к губам.

— Молчать! — заревел он и попятился. — Не подходите, оба!

В глазах Грегори читался явный страх, в глазах Артемия — недоумение. И лишь из-за этого наивного, доверчивого недоумения юноша замер, оставляя пузырёк в миллиметре от губ.

— Он собирается убить твоего ребёнка, — наконец сорвалось с уст десницы, и покои погрузились в безмолвие.

Сначала Артемий подозрительно нахмурился и пристально поглядел на супруга. Морщинки на лбу монарха тут же разгладились.

— Нет, — просто произнёс он, в неверии отрицая слова друга. — Он бы не сделал этого.

Лорд Грегори посмотрел на короля, словно на умалишённого, подталкивал, чтобы тот что-либо предпринял, однако оба боялись сделать лишнее движение.

Алексис стоял на месте и ждал непонятно чего.

«Давай же, — думал он, — не медли».

Затем взгляд Артемия упал на пузырёк в ладони мужа, и в мгновение ока в карих глазах блеснули осознание и испуг.

— Ты же не сделал бы этого? — спросил юноша сомневаясь.

Реплика короля разожгла в Алексисе искру смеха, и его лицо исказила гримаса маниакальной улыбки.

— Не строй из себя шута, Артемий, — удивлённо приподнял он бровь, чуть опуская руку. — Ты ведь не всерьёз поверил, что я так просто стал хорошо относиться к тебе?

Тот в ответ нервно сглотнул, и взгляд монарха заметался из стороны в сторону.

— Оставь нас, Грегори, — прошептал король.

Десница возразил:

— Но…

— Это не просьба.

Лорд Грегори опустил голову и покорно покинул спальню, оставляя супругов наедине.

Алексис не сводил глаз с Артемия, но тот вдруг начал медленно приближаться к нему.

— Дорогой, послушай, — произнёс Его Величество, скрывая дрожь в голосе, — давай мы сядем и спокойно всё обсудим…

— Обсудим что? — повысил тон юноша. — Как ты зарезал моего отца? Как изнасиловал меня, отнял честное имя, лишь назвав своим? Как использовал, будто я всего-навсего предмет? Хорошо, я слушаю.

Артемий остановился посреди покоев, и его взгляд налился болью вперемешку со стыдом и виной, но он лишь молчал, не в силах посмотреть мужу в глаза.

— Так я и думал, — кивнул Алексис. — А теперь назови хотя бы одну причину, по которой я должен оставить тебе ребёнка. Ой, подожди! Её же нет! Знаешь, сначала я хотел убить тебя, зарезать, как ты сделал с последним из моих родителей. Но потом подумал, что для Артемия, великого и сурового короля, это будет слишком простым наказанием. И вдруг оказалось, что ты хочешь от меня ребёнка. Даже у монарха без сердца есть слабое звено, не правда ли?

Артемий качал головой, плотно сомкнув веки:

— Прекрати, молю тебя.

Но Алексис не имел ни малейшего желания останавливаться. Он хотел вылить на ненавистного супруга всё и сразу, оставив его душу уязвимой и раненой.

— Представь, — продолжал король, — насколько приятно было сближаться с тобой и осознавать, что с каждым днём ты всё больше и больше привязываешься ко мне и ребёнку. А теперь представь, насколько приятно наблюдать твой испуг, пока я на твоих же глазах убиваю твою дочь.

С этими словами юноша, полный решимости, вновь поднёс яд к губам.

— Прости меня! — вдруг закричал Артемий, сорвавшись.

В его глазах блестели слёзы.

В неверии Алексис поморщил лоб:

— Что ты сказал?

— Прости меня, — повторил юноша и всхлипнул. — Прости, что причинил тебе столько боли, я… Я не хотел… Я просто… не знал…

— Чего ты не знал?!

— Насколько больно терять что-то…

— И это твоё оправдание? — надавил Алексис. — Горькое прошлое? Ведь тебе-то всегда было нечего терять!

— Мне нет оправданий! — поспорил Артемий и смахнул слезу со щеки, странно поглядев на солёную каплю. — У меня из глаз течёт вода… Почему?.. И в груди так больно жжёт, будто я сам сейчас умру…

— Почувствуй себя на месте тех, чьи жизни разрушил, — ядовито прошипел король.

— Алексис, умоляю, не убивай её, — просил Артемий, готовый в отчаянии упасть на колени перед мужем. — Она же и твоя дочь тоже, ни в чём не повинное дитя. Понимаю, ты хочешь сломить меня. Но я и без того уже давным-давно сломлен, разбросан на мелкие осколки, что уже мельче не сыщешь.

— Я не хочу сломить тебя, дорогой, — возразил юноша. — Я хочу поквитаться, уничтожить тебя и знаю, что могу.

— Не говори так, — шептал Артемий. — Мы провели так много времени вместе… И я не верю, что в нашей связи не было и толики твоей искренности. Я думал, мы могли бы стать семьёй…

— Ты не заслуживаешь ни семьи, ни любви, — произнёс Алексис.

Но в следующий миг в груди что-то зажало, и юноша пожалел обо всём, что сказал. Он посмотрел на блестящие ручейки слёз на щеках Артемия, мокрые ресницы и был готов поклясться, что вовек не видел столько боли, агонии в чьих-либо глазах. Король, разрушенный до основания, молча стоял и, казалось, даже не дышал.

— Ты прав, — наконец нарушил тишину монарх, сотрясая изнутри мир Алексиса, и смахнул ладонью влагу с лица, — я не заслуживаю всего этого. Я чистое зло. Однако стою сейчас здесь, смотрю на тебя и не понимаю того, что испытываю, когда ты рядом, но почему-то хочется, чтобы ты оставался рядом всегда.

— Прекрати, Артемий, — прошептал юноша, чувствуя, как внутри к чёрту ломается вся броня.

Он не должен говорить этого, не должен.

— Ты нужен мне, — всхлипнул король. — Знаю, для тебя это не было правдой, однако для меня наши отношения стали настоящими. Я никогда прежде не чувствовал всего того, что ощутил с тобой. Богатство, могущество, власть — у меня есть всё. Но семьи не было никогда. А ты успокоил мой гнев, показал, что есть нечто большее, чем бесконечный круг жестокости. Теперь я вижу свет.