Ангел не освоил только сон. В нём всё-таки были частички ответственности, и, как хранитель человечества, он считал, что должен быть настороже всегда. В последний год Азирафаэль всё чаще задумывался о том, чтобы всё-таки проставить эту галочку в своём списке, раз с него временно сняты обязанности. Когда он чувствовал себя готовым, он отправлялся в кровать, но по большей части так и оставался просто лежать всю ночь с закрытыми глазами без сна. Он не представлял, как вызвать у себя сонливость, не знал, что должен ощущать человек перед сном — уж точно не раздражение от беспомощности, какое испытывал он.

— Лиза, милая, ты не сталкивалась с бессонницей? — спросил Азирафаэль в один из вечеров.

— Нет, мне повезло. Но моя мать страдала от неё долгое время, — женщина встревоженно положила ладонь ему на бедро, а затем медленно повела вверх к животу. — Ты не можешь заснуть? Я могу как-то помочь?

— Не беспокойся, мне просто нужен совет.

— Тогда вот мой совет: попробуй обратиться к врачу.

— Я бы предпочёл избежать этого, — Азирафаэль отвёл глаза. Он не врал напрямую, но и чувствовал себя неуютно, скрывая кусочки правды. — Что помогло твоей маме?

— Какие-то таблетки. Я могу уточнить.

***

Через пару дней Азирафаэль сидел в своей кровати с парой таблеток в ладони. Эти белые кругляшки, вроде, не должны были ему навредить, но он чувствовал лёгкое волнение в предвкушении своего первого раза. Азирафаэль глубоко выдохнул и вдохнул, как перед прыжком в воду, и быстро выпил таблетки, пока не передумал. Лиза предлагала остаться с ним, чтобы помочь в борьбе с бессонницей, но, во-первых, она должна была следовать правилам и покидать его дом на ночь, а во-вторых, он считал, что должен самостоятельно пережить все ощущения от и до.

Азирафаэль всё ещё чувствовал себя немного потерянным. Он привычно лежал с закрытыми глазами и пытался прочувствовать отличия от своих обычных попыток. Ход мыслей замедлялся. Тело становилось как будто тяжелее. Конечности набивались ватой. Веки склеивались. “Это оно?” — только успел подумать ангел и провалился в глубокий сон.

========== -Гнев- ==========

Опять этот белобрысый хер в телике. Повезло, что влез посреди рекламы, и Кроули успел изобразить почти бурную деятельность. Было всяко лучше, чем если бы Хастур застал его подпевающим битлам из документалки. В Аду бы это точно не оценили. Без Хастура его бы ждал просто приятный вечер после утомительно бесполезного трудового дня: телик, пара журналов погорячее, расслабляющий душ, виски — и спать. Обычный распорядок в режиме планирования. Но теперь нужно было ещё отчитаться о том, что же он сделал за неделю. Точнее, придумал, что сделал. Отстой.

— Как дела у Лигура? Давненько его не видел, — Кроули сходу попытался перехватить инициативу.

Лицо Хастура скривилось, от чего стало ещё более уродливым, чем обычно.

— Ты его ещё долго не увидишь. Считай, что он на особом задании. Как там у тебя продвигается подготовка людей?

— Знаешь, неплохо. Работаю над большим проектом. Тысячи новых душ уже в смятении. Наверное, даже десятки тысяч. Я потерял счёт, если честно.

— Я тебе не верю.

— А мне не надо, чтобы ТЫ мне верил. Нужные люди в курсе.

С этими словами Кроули раздражённо отключил телик. Особого смысла досматривать серию не было (всё равно он едва ли не лично присутствовал при всех событиях и даже обменялся с Джоном очками), а эмоции надо было куда-то выплеснуть. Кроули ненавидел бессмысленные задачи, а потому дико утомился. Хастур бесил его аж до белизны в глазах своими появлениями по несколько раз в неделю: иногда даже лично приходил. Князь Ада не делал и не говорил чего-то особенного, но это ощущение, что в тебя всё время тыкают палочкой — охххх, какое же оно мерзкое. Люди выбесили ещё больше. Они сами уже сделали всю его работу, подставили его подлейшим образом и спокойно продолжают вести себя в разы отвратительнее, чем все порождения Ада вместе взятые. А это ещё нужно задокументировать. Кроули решил, что заслужил вечер отдыха и отправился в ночной клуб.

Через скопления людей, поглощённых своими эмоциями и страстями, Кроули обычно проходил, как сквозь кукурузное поле, чувствуя щекочущие волны энергии, то там, то сям срывая набухшие початки Алчности, Похоти, Зависти, Гнева. Люди приходили в клубы за разными вещами, и демон профессионально отмечал тех, кто не просто отдыхает, а чего-то жаждет, кто переполнен пороком так, что аж из ушей плещет. Не менее профессионально он обходил людей счастливых. Для того, чтобы питаться ими нужен был совершенно другой настрой, который он обычно обретал во время концертов. Прямо сейчас хотелось напиться и что-нибудь или кого-нибудь разметать. Всегда приятно добавить немного хаоса в этот старый добрый расхлябанный мир. Кроули пробился к барной стойке, и бармен привычно передал ему первый напиток. В статусе постоянного посетителя были свои преимущества, особенно, когда персонал нижнего звена не в курсе, что ты владелец заведения.

Кроули потягивал пятую порцию, когда заметил человека, выбивавшегося из обстановки. Мужчина, сидевший в пол-оборота, был одет в песочного цвета костюм-тройку и застёгнут на все пуговицы. Слишком тепло для этого места, слишком закрыто, но, кажется, ему было комфортно. Золотистые волны волос спадали почти до воротника, обрамляя мягкие на вид щёки. Мужчина был бледен, но выглядел гармонично и приятно. Мягко и тягуче. Как васильковый мёд. Он обернулся, Кроули встретил ответный взгляд — глаза цвета неба перед дождём — и пропал.

Неужели они выпускают их из Рая погулять? Ведь это не мог быть никто иной, кроме Леонардо. Кроули слышал когда-то по радио, что у многих людей есть двойники, даже не по одному. Мужчина напоминал и великого творца, и кого-то ещё, чей образ был дорог, но ускользал, не успев сформироваться. Мужчина не отводил слегка мутный взгляд. Зрачки сжаты почти в точку, но это мелочь. Внутри демона мгновенно взлетели языки пламени вверх от пупка, выжигая всё. Он практически никогда не чувствовал себя так (хотя за последние лет пять, на самом деле, довольно часто при виде земляничных блондинов). Противоестественно для демона. Он жаждал, он тосковал, он желал, он был потерян. Он должен был разобраться с этим как можно скорее. Меньше чем через четверть часа Кроули в своей персональной комнате на втором этаже клуба одной рукой придерживал макушку мужчины, насаживая его мокрый податливый рот на свой член. Второй рукой он вцепился в собственные волосы, разрываясь между звенящим физическим удовольствием и смутным клубком чувств в груди. Гудящее внутри него пламя не уменьшилось, а наоборот захватило его целиком. Состояние было хуже, чем за весь последний месяц, он был переполнен раздражением, гневом и ненавистью. Кончив, он мгновенно переместил себя домой, не размышляя о том, что подумает и запомнит человек. Под наркотой ещё не то померещится.

Дома было гораздо больше напитков, чем в клубе. Кроули уже два раза полностью уничтожал свои огромные винные запасы и понял, что если продолжит в том же духе, разорится, несмотря на все чудеса и размер выплат. После чего он заменил вино на более крепкие напитки. Виски заставлял огонь внутри прогорать быстрее, да и спалось потом крепче. Образ мужчины из клуба смешивался с воспоминаниями о Леонардо и о ком-то ещё, медовом и мягком. Возможно, Кроули просто знал свой типаж и придерживался его столетиями, не запоминая конкретных людей. А может, просто придумал себе что-то. Образ. На воображение он не жаловался. Почему же тогда так хочется разорвать себе грудь просто от похоти?

Кроули отправился с уже полупустой бутылкой в душ и допил её под струями воды, пытаясь выцарапать из головы остро отпечатавшийся образ. Уставший от себя, злой, чертовски пьяный и неудовлетворенный по всем статьям, он не понял даже, как дошёл кровати, и провалился в сон, ещё не успев упасть на простынь.

***

Во сне Кроули всё ещё был пьян и фрустрирован. Хотелось громить, хотелось подраться с кем-нибудь, аж до хруста костяшек. Но он был в ебучем книжном! Это место было слишком тихое и гармоничное для бури, которая выворачивала каждый сустав. Слишком эстетичное для погромов. Если он сейчас заставит себя проснуться, самочувствие будет всё таким же отвратительным, а злоба неудовлетворённой, и не факт, что в таком состоянии он сможет заснуть обратно. Хотелось хотя бы пнуть что-нибудь изо всех сил. Кроули пошёл в дальние, ещё не так хорошо исследованные, комнаты в надежде найти что-нибудь, что можно разрушить без последствий для общей эстетики. Ему же ещё раз за разом, блять, сюда возвращаться и куковать в этом скучном месте, а прибираться он был не намерен. В задней комнате оказалась стопка журналов, и Кроули решительной, хотя и не слишком твёрдой походкой направился к ней. Не доходя буквально один шаг, на ходу, демон пнул эту стопку так, что не только все журналы разлетелись, но и сам он не удержал равновесие и упал. Он почувствовал резкую боль в затылке. Это было не во сне, а по-настоящему, он натренировался чётко различать границу ощущений, потому что не желал случайно умереть во сне. “Ссссука”, — прошипел Кроули и резко проснулся.