– Спасибо. Сейчас переоденусь, и пойдем.

Быстро надеваю шорты и футболку, с большим воротом, из которого выпадает то одно то другое голое плечо.

– Все, я готова. Можно мне алгебру взять, и рисунки?

– Да. Нельзя только телефон.

Спускаемся в подвал, где пахло сыростью, затхлостью и краской. Воспитатель пропускает меня вперед, в комнату без окон, где освещением служила лампочка на сто ват, в комнате было только два стула.

– Все до ужина.

– А Оля?

– Она еще не пришла.

Марина Николаевна закрывает за собой дверь.

Хорошо, что Оли нет. Не уверенна, что смогу себя сдержать, если она опять начнет залупаться.

Первым делом взялась за алгебру. Быстро пробегаю по темам ничего нового. В лицее программа опережает обычную школу, и мы это все давно прошли. После, примерно двух часов мозгового штурма, мозги все – таки закипели, а ноги затекли. Что бы, как – то отвлечься делаю упражнения на растяжку. И танцую танец, который должна показать на осеннем смотре. Не многие смогут получить место на этот осенний смотр, будут выбирать” Best of the best”. Потому, что для выступающих выпадает уникальная возможность посетить столицу матушку, и не просто посетить, а выступать на разогреве у лучших танцоров в “Крокус Сити Холл”. Эта большая, и может единственная возможность, для меня посмотреть столицу. Мои пальцы на ногах стерлись в кровь, поэтому пришлось остановиться.

Время в карцере тягучее, невероятно медленное. Я понимаю почему так наказывают, не захочешь снова сюда попасть, с ума сойти можно. Чувствую себя пленником замка Ив, была бы Оля я бы тоже принесла ее тело в жертву, чтобы смыться от сюда поскорее.

Чтоб окончательно не свихнуться решила нарисовать портрет для Вали. Хотелось хоть как – то ее отблагодарить.

– Вероника, выходи и на дежурство в столовую.

Ура! Дежурство! Я чуть не запрыгала от радости. Срок моего заключения закончился.

В столовой мою руки, одеваю фарту, расставляю тарелки.

Я удивляюсь, как быстро на раздаточной готовят порции, за ними даже роботы не успеют. Мне помогал таскать тарелки работник кухни Мария, делала она это не менее виртуозно, размещая, на своих руках по шесть тарелок. Профессионал!

Когда мы накрыли почти все столы, зашел Сережа с друзьями.

– Серж, посмотри твоя на дежурстве. – хохочут они.

Мой парень делает вид, что не знает это убожество, и с надменным видом проплывает мимо меня, не удостоив даже взглядом. Он меня стесняется? Я обескуражена его поведением. Он сел за другой стол, не за тот, за которым мы обычно сидим.

Я скрестила руки, одарила его не менее презрительным взглядом. Да в чем проблема? Подумаешь дежурство и что? Ему, видно, стало не удобно от того, как я испепеляю и четвертую его взглядом закрылся от меня рукой. Закатываю глаза, детский сад какой – то.

Еще сознание царапнула неприятная мысль. Почему – то в карцере я была одна и в столовой дежурила одна, хотя наказаны были обе, я и Оля.

В столовой появляется Оля. Она заливисто смеется. Черт, что за несправедливость?

– О, смотрите, принцесса – служанка. Эй, человек, – щелкает пальцами, – хлеб принеси.

Поднимаю бровь.

– Сама принесешь. Ручки ножки есть. И почему ты не дежуришь? И в карцере тебя не было.

– Заболела. – она драматично кашляет, прикрываясь ладошкой. – Не пристало мне в лохушках ходить. – все заржали. Сережа готов был под стол провалиться.

– Быть лохушкой тебе очень идет, органично смотришься.

– Ой, ой. Принцесска обиделась. Зубки показывает.

– Ника, привет. – ко мне подходит Никита. Его видно совсем не волнует мое наказание. – Красивый фартучек, но на тебе он особенно хорошо выглядит.

Он проводит по завязкам на шее вниз, как – бы невзначай касаясь груди.

– Да, ничего особенного. – убираю его руки.

– Хочу увидеть тебя у себя на кухни, в этом фартуке, в нем одном. – шепчет мне на ухо.

От его хриплого голоса, побежали мурашки, по шее вниз, к животу.

– Примитивно подкатываешь. – взяла себя в руки. – И это, не возможно. – стараюсь отвечать твердым уверенным голосом, а получается хрипло и шепотом. – Я знаю, чего ты добиваешься, и хочу сэкономить тебе время. Это бесполезно. Оставь свои попытки. Меня не устраивает твое жизненное кредо…

Хватает меня за шею и притягивает к себе.

– Детка, я еще даже не старался. Поверь тебе не устоять.

С надеждой смотрю на Сережу, он только взгляд потупил, продолжает делать вид, что меня совсем не знает.

– Что, рыцарь сдулся? Смотри Ника, смотри внимательно, ему своя репутация важнее тебя. Когда тебя вся школа чествовала, он был с тобой, а, как тебе позориться на дежурстве, он тебя не замечает. – он убирает свою руку от моей шеи.

– Ну ты же разговариваешь со мной, не волнуешься о своей репутации.

– А вот это правильные выводы. – щелкает меня по носу. – Это и есть мое жизненное кредо. Я свободен от чужого мнения. Зависеть от мнения тупого стада, по поводу крутости того или иного человека, заморачиваться какие завтра у меня будут чувства к девушке не по мне. Главное то, что сейчас. А сейчас, я вижу, я тебе нравлюсь, но тебя останавливают предрассудки.

Задумалась над его теорией, что – то в ней есть.

После того, как все разошлись, убираю со стола. Перемываем с мойщицей всю посуду. Я валюсь от усталости. Еще и ноги болят, зря я тренировалась без пуантов.

После душа ели плетусь в комнату, и буквально проваливаюсь в сон, в объятья Морфея.

На другой день, у школы меня ловит Сережа.

– Ну и что это было вчера? Решила переметнуться к Нику?

– Ты меня спрашиваешь? Это я хотела тебя спросить, что это было? Ты вчера усиленно делал вид, что незнаком со мной. Сегодня предъявляешь свои глупые претензии.

– Ника, ты понимаешь, в детдоме репутация это все! Я долго добивался уважения к себе. А для нас, те кто дежурит считаются лохами. Оля же отвертелась. Почему ты не смогла?

– Зачем мне это? Я не считаю ничего в этом постыдного.

– У нас свои правила.

– Совершенно глупые.

– Карамелька, не сердись. У меня для тебя подарок.

Он достает золотую цепочку.

– Откуда это у тебя?

– А, – машет рукой, – у мамы забрал. Давай одену.

Он поворачивает меня спиной к себе и застегивает цепочку на шее.

– Супер. – он улыбается своей невероятной, доброй улыбкой. Не могу удержаться и отвечаю ему. Сережа берет меня за лицо и целует. Почему поцелуй с ним не такой потрясающий, как с Ником? Мир не переворачивается.

– Все, мне пора, а то на урок опоздаю.

День прошел вполне сносно. Я подарила портрет Вале. Ей понравилась, она радостно хлопала в ладоши и кидалась меня обнимать.

Со школы пошли вместе с Валей. У Сережи опять какие – то дела. Валя звала меня в гости, но мне было некогда балет, художка, домашка, все нужно было успеть еще и дежурство в столовой.

У входа в балетную школу встретила Ксюшу.

– О, Ника, привет. Ты чего здесь делаешь?

– В школу пришла.

– Можно с тобой?

– Вряд ли тебе будет интересно.

– Будет. Пожалуйста. – она молитвенно сложила ладони.

– Да мне не жалко, пошли.

– Сейчас, только скажу, друзьям, что я с тобой.

– Хорошо, я переодеваться.

После разминки должен быть танец в свободном стиле. Ксюши не было. Переоделась в легинсы, маечку и коротенькую юбочку. Стою, заламываю пальцами. Дурацкая привычка, всегда так делаю, когда волнуюсь.

Сегодня, нам с партнером нужно было прогнать сложный элемент с поддержкой.

– Вероника, за лицом смотри, должны быть эмоции. Вы должны изобразить влюбленность. Блин! Вот с эмоциями плохо выходит, нее даются они мне.

Зазвучала музыка, классическая переходила в современную.

– Стоп! – хлопает в ладоши наш балетмейстер. – Вероника, я же просила эмоции влюбленности. Когда ты проводишь по его лицу рукой, я должна поверить, что он нужен тебе, как воздух, вы не можете быть вместе. Представь на месте партнера другого человека.