Рядом с драгоценным экземпляром находились вина попроще, но все равно еще несоизмеримо далекие от тех, что продавались в винных магазинах. Удивительные сорта марочных, коллекционных и элитных вин, большинство названий на этикетках которых даже не были ей знакомы.

Она вновь вытащила одну из бутылок наугад, зацепившись взглядом за ярко-синюю сверкающую фольгу на горлышке, и не удержавшись, хихикнула, прочитав название.

Сассикайа.

- Потрясающий образец, - улыбнулся вернувшийся Нефрит. – Каберне Совиньон, красное сухое, две тысячи десятого года. Куплен в Тоскане в прошлом году.

- Дорогое? – завороженно спросила Мако.

Нефрит поднял глаза к потолку, вспоминая.

- Кажется, досталось мне со скидкой примерно за четыреста долларов.

Макото тихонько ойкнула и тут же положила вино на его законное место. Теперь, в окружении всех этих хрупких бутылок стоимостью в несколько недельных зарплат, она еще сильнее ощущала себя слоном в посудной лавке.

Следующие полчаса они посвятили тому, что выбирали подходящее вино, грузили его в ящики и перетаскивали в машину Нефрита, которая спустя некоторое время насквозь пропиталась запахом пыли и древесины.

По окончании этого утомительного занятия Мако обнаружила, что половина богатейшего винного погреба в Токио была опустошена.

— Мы считай что ограбили тебя, — со смехом покачала она головой, наблюдая за Нефритом, который казалось, вот-вот заплачет.

— Что ж, пусть это будет моим дополнительным свадебным подарком, — грустно вздохнул он. — Раз уж с первым я, честно говоря, откровенно схалтурил.

Макото послала ему сочувствующую улыбку и подошла к той бутылке со смешным названием, которую вытащила второй.

— Можно я еще вот эту возьму?

Нефрит забрал из ее рук бутылку, случайно коснувшись пальцами кожи, и послав этим по телу Мако легкий электрический заряд.

— Зачем? — задумчиво нахмурился он, изучив этикетку.

-Ну, это традиция, помнишь? Что-то старое, что-то новое…

Нефрит поднял на нее взгляд.

— Ну, на мой взгляд оно недостаточно старое. Но разве в традиции не говорится о какой-нибудь безделушке, принадлежащей старшему поколению? Фамильная брошка там, или перстень?

— У нас нет времени на поиск фамильной ценности для Усаги. Придется импровизировать.

— Да уж, — усмехнулся Нефрит, — не удивлюсь, если после такой свадьбы Усаги и Мамору всерьез задумаются о том, стоит ли вообще с нами дружить.

Но он кивнул, соглашаясь на безумную идею Мако, заметил, что позже подберет из своих запасов что-то более подходящее, и вернул бутылку в дрожащие руки Мако.

— Ты замерзла? — спросил Нефрит, заметив ее состояние, и положил свои ладони поверх ее, судорожно сжимающих вино.

Макото помотала головой.

Она не замерзла.

Она просто видела его слишком близко. Ближе, чем даже в квартире, когда он — в этом не было сомнений! — едва не поцеловал ее. А теперь Нефрит был совсем рядом, можно было разглядеть каждую мелкую морщинку в уголках его вечно смеющихся синих глаз. И он, черт возьми, был идеален, без единого изъяна, за который можно было бы зацепиться взглядом и подумать: «нет, кажется, влюбленность уже прошла».

Влюбленность не прошла. И никогда не пройдет, если он и дальше будет стоять так близко и смотреть на нее так взволнованно, словно…

Словно то, что она могла замерзнуть, что-то значит.

Макото пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но не могла, и, словно зачарованная, смотрела на его четко очерченные губы, которые шевелились, что-то произнося.

— Розочка…

— Поцелуй меня, — неожиданно для себя самой прошептала Макото, — пожалуйста.

Она заметила вспышку удивления в его глазах и на секунду почти убедила себя, что сейчас он откажется. Сердце ухнуло вниз, отзываясь дрожью в коленках, к горлу подступили душащие слезы.

Но тут Нефрит вдруг обхватил ее лицо ладонями и поцеловал прямо в дрожащие губы.

И тогда она и впрямь чуть не разрыдалась. Ей приходилось раньше целоваться с парнями, но, по печальному стечению обстоятельств, она ни разу в жизни не целовала мужчину, которого любила. И сейчас, ощущая, как требовательно Нефрит углубляет поцелуй, Макото поняла, что все поцелуи до этого ничего не стоили.

Бутылка вина выпала из ослабевших пальцев Мако, разлетевшись на острые осколки и забрызгав их ноги красными пятнами. Макото испуганно отпрянула от Нефрита и больно ударилась поясницей о деревянную полку.

— Нефрит, вино… — испуганно пролепетала она, думая, что вот теперь он точно больше никогда не захочет ее поцеловать.

Однако, к ее огромному удивлению, Нефрит раздраженно смахнул ботинком осколки в сторону и снова сделал шаг к ней.

— К черту вино, — прошептал он, притягивая ее к себе за шею и вновь впиваясь поцелуем в губы.

И если раньше у Макото была хоть какая-то возможность сбежать от него, то теперь она растаяла, словно дым. Ноги подкосились, от страстной настойчивости губ Нефрита закружилась голова, а жар его тела в этом холодном подвале заставлял прижиматься к нему с неожиданной для нее самой смелостью. Макото оторвалась от него, с удовольствием заметив, как он потянулся обратно, и дотронулась осторожным поцелуем к его скуле, пострадавшей в драке. Нефрит резко вдохнул — от боли или чего другого — а она уже спустилась ниже, оставила невесомое прикосновение губ на четкой линии челюсти, коснулась бьющейся жилки на шее и уткнулась носом в плечо, вдыхая пряно-горький запах его волос.

Если все это сон, сейчас самое время проснуться…

Уверенные мужские руки скользнули по ее телу, заставляя вновь задрожать, крепче сжали талию и переместились по атласу платья на спину. Макото закрыла глаза и запрокинула назад голову, упиваясь неведомыми прежде ощущениями, и сквозь ватную пустоту в голове вдруг услышала звук расстегиваемой молнии.

Это словно отрезвило ее на секунду. Она резко раскрыла глаза и испуганно уставилась на Нефрита.

Но в глубине его глаз, потемневших от страсти, она не увидела ни капли сомнения. Ни жалости, ни расчетливой похоти, ни болезненного равнодушия, которые иногда встречала в глазах других мужчин — только неистовое, трепетное желание прикоснуться к ней еще раз.

На этот раз это Макото приблизила свое лицо. Она облизнула губы, прежде чем поцеловать его, чтобы дать себе еще секунду на сомнения. Но они так и не появились в голове.

Ей будет стыдно, очень стыдно — завтра. И она наверняка еще не скоро сумеет посмотреть в глаза подругам и при этом не покраснеть до самых ушей. Но жизнь и так слишком часто лишала Мако прекрасных мгновений, оставив ее без родителей, без первого поцелуя или первой ночи с любимым мужчиной. И если сейчас у нее есть шанс, пусть на одну ночь, почувствовать себя самой желанной в мире — она им воспользуется.

А о том, что делать завтра, она завтра и подумает.

В тот момент, когда их губы вновь соприкоснулись, Макото на ощупь принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

Нефрит тихо застонал, и вдруг отстранился, уперев ладони ей в плечи.

Мако застыла, как была, в процессе расстегивания очередной пуговицы, и в голове промелькнула страшная мысль.

Он больше этого не хочет?

— Я что-то сделала не так? — одними губами испуганно прошептала Макото.

— Что? — Нефрит, казалось, вообще не особо понимал, что она говорит.

Через секунду ошалелое выражение исчезло с его лица, и он, правильно оценив состояние Мако, крепче сжал ее плечи и немного встряхнул.

— Нет, конечно! Как ты вообще могла такое подумать!

— Тогда в чем дело?

Нефрит вздохнул. А потом хитро прищурил глаза и так облизнул нижнюю губу, что у Макото едва колени не подкосились от нахлынувшей на нее волны желания.

— Я просто подумал, что не хочу загонять в тебя занозы, — и он окинул ее откровенно любующимся взглядом. – Да, определенно не занозы.

Макото рассмеялась от облегчения и в притворном оскорблении легко хлопнула его ладонью по здоровой щеке.

— Узнаю старого доброго Нефрита.