— Вот поэтому я и назначил тебя главным шафером, — Мамору отсалютовал другу бокалом.

— Кун, ты свихнулся! Я все-таки твой друг, мог бы не так сильно лупить!

Кунсайт удивленно поднял брови.

— Шутишь, что ли? Я и так вполсилы бил!

Ответ Нефрита утонул в очередном приступе смеха.

Усаги, не прекращая веселиться, вновь вернула голову на прежнее место на плече Мамору и сквозь тонкую ткань платья почувствовала, как большая теплая ладонь легонько поглаживает ее талию. Мамору, заметив ее взгляд, легонько чмокнул ее в макушку.

В этот момент Минако наконец подобрала нужные аккорды и вместе с Рей принялась напевать какую-то романтическую песню.

Усаги зажмурилась и прильнула к Мамору.

На ботанический сад опустился вечер, полный чернильной синевы. Сквозь приглушенные звуки разговоров, звона посуды и голоса Минако доносился шелест листьев, легкий шорох набегающих на берег мелких волн и стрекот сверчков в траве. Теплый весенний воздух был полон запахов, звуков и ощущений, и Усаги подумала, что была бы совсем не против взять и закупорить это все в красивый флакон из-под духов, чтобы потом, когда станет тяжело и грустно, выпускать по капельке этого чудесного вечера наружу.

Усаги Цукино — нет, Усаги Чиба! — не знала, сколько сейчас времени, но была точно уверена в одном: именно в этот момент в ее жизни начинается совершенно новая глава.

Та самая, которая, согласно всем самым прекрасным традициям на свете, приведет ее и всех ее друзей к их личному «долго и счастливо».