Жаль, что уже утро, и Макото не увидит всей красоты этого места. Может быть, в следующий раз…

Он повернулся.

Макото шла в нескольких шагах от него, засунув руки в карманы своей широкой куртки, под которой по-прежнему атласом сверкало платье. Она пораженно оглядывалась по сторонам, даже слегка приоткрыв от удивления рот. Туго стянутый на затылке хвост слегка покачивался, когда она поворачивала голову, и Нефрит вдруг поймал себя на мысли, что еще ни разу не видел ее с распущенными волосами.

— Мако.

Она поймала его взгляд и вопросительно подняла брови.

— Что?

— Какая у тебя будет прическа на свадьбе?

— Не знаю, — нахмурилась Макото. — Не думаю, что у меня будет время на что-то сложное. Скорее всего, я просто расчешу волосы, и все. Хорошо, что они у меня от природы вьются. А в чем дело?

Нефрит покачал головой.

— Нет, ни в чем. Это все, что я хотел узнать.

Он снова отвернулся и продолжил свой путь, краем уха услышав, как она что-то возмущенно пискнула сзади.

В несколько широких шагов Макото преодолела расстояние между ними и оказалась рядом, снизу вверх глядя на Нефрита сердито сверкающими глазами.

— Прекрати это!

Он искренне изумился.

— Прекратить что?

— Мако, попробуй крем, Мако, а какую прическу ты выберешь на свадьбу… — ничуть не похоже передразнила его девушка, чересчур сильно размахивая руками. — Я не нуждаюсь в твоих подачках!

Нефрит оказался совершенно сбит с толку. Он не понимал, что на нее нашло — все ведь было так хорошо…

— Подачках? — уточнил он, уверенный, что ослышался.

Щеки Мако окрасились нервными красными пятнами, и это не был мягкий смущенный румянец, какой он видел раньше. Скорее всего, так Макото Кино краснела, когда была зла.

— Я влюблена в тебя, Нефрит, — выпалила она, поспешно опуская взгляд себе под ноги, — но это не значит, что можно вести себя со мной, как с одной из твоих недалеких поклонниц!

Она рассержено пнула носком ботинка камешек на земле, сжала кулаки и, ускорив шаг, устремилась к особняку.

Нефрит ошарашено смотрел ей вслед.

— Мако, я вовсе не… — он остановился и скрестил руки на груди. — Ты же в курсе, что все равно не попадешь в дом, пока я не приду?

Глядя на то, как она сердито топчется на крыльце, Нефрит вздохнул. Внезапное неконтролируемое желание, появившееся в квартире Мако, смахивало на безумие. И оно было оттого опаснее, что оказалось намного сильнее, чем когда-либо прежде. Если бы не своевременное появление Юки, кто знает, сумел бы он сдержаться и не поцеловать Макото. Подачки? Да его поведение - самый сильный уровень самоконтроля, на который он сейчас способен, эта женщина просто оскорбляет его своими доводами!

Если бы она только знала, какой он увидел ее в тот момент в квартире…

Теплый румянец на золотистой коже, мягкий медно-каштановый завиток на сгибе шеи, искорки в потемневших глазах, ямочки на щеках…

То, как она прихватила губами крем с венчика… Нефрит мог поклясться, что ничего более соблазнительного в жизни не видел, а она говорит, что он ее подачками кормит!

Возьми себя в руки, кретин. Это все та же Кино, какой была раньше. Ковбойские сапоги, пятна от травы, намерения поколотить тебя, помнишь?

К сожалению, это не помогло, только сделало все еще запутаннее, поэтому Нефрит запрокинул голову, зажмурился и от всей души попросил сил у невидимых сейчас звезд.

А потом направился к крыльцу, где у дверей уже нетерпеливо расхаживала, кусая губы, Мако. Он хотел что-то сказать, но передумал и поспешил отворить наконец-то дверь, пока они оба не замерзли в утренней прохладе.

— Добро пожаловать, — буркнул Нефрит, скидывая куртку прямо на пол.

— И где у тебя тут неприкосновенные запасы? — Макото сделала несколько шагов и остановилась посреди холла.

Нефрит почувствовал укол разочарования. Он надеялся, что девушка по достоинству оценит внутреннюю обстановку дома: резную лестницу из мореного дуба, изящные столики, вазы со свежими цветами, зеркало в потемневшей позолоченной раме, мягкий персидский ковер под ногами. Он заслуженно гордился тем, что внутреннему убранству своего дома отдавал много времени и сил, считая, что это рассказывает о нем куда больше, чем самые пространные резюме. Даже подкованный в вопросах изысканности Кунсайт отметил его выдающийся вкус. Но, очевидно, Макото была слишком обижена на него за то, чего он вовсе не делал, и намеревалась всего лишь поскорее расправиться с заданием.

Что ж, ладно.

— В подвале, само собой, — хмыкнул Нефрит, махнув рукой в сторону широкой арки, за которой скрывалась кухня.

Вот здесь Кино, конечно, не могла не застыть от изумления, и Нефрит мысленно потер руки. Да, кухня у него в доме была огромная, выполненная по спецзаказу, с мраморными столешницами, широким островом посреди и многочисленными шкафами и шкафчиками вдоль всего периметра. Печь на восемь конфорок и две духовки приглушенно сверкали хромом, огромный холодильник, в котором легко могли поместиться он и все его друзья (проверено при установке), практически бесшумно напоминал о своем присутствии в доме. Во всем помещении царил идеальный порядок — даже специи на полке расставлены строго этикетками вперед.

Макото судорожно вздохнула и резко развернулась.

— Ты уверен, что это точно твой дом?

— Да, вполне, — пожал плечами Нефрит и уверенно направился вглубь комнаты, где, прямо рядом с высоким шкафом, заполненным кулинарными книгами, притаилась простая деревянная дверь. — Ты идешь?

Она оторвала жадный взгляд от его плиты и поспешила на зов.

— Осторожнее, ступеньки узкие, — предупредил Нефрит, галантно подав девушке руку, чтобы она могла спуститься.

На секунду он прочел на лице Мако желание отказаться от помощи, но тело отреагировало быстрее, чем разум, и она схватилась за его ладонь прежде, чем успела пожалеть об этом.

***

Макото понятия не имела, что происходит. Нефрит ухитрялся с каждой секундой все больше путать мысли у нее в голове, даже ничего толком для этого не делая. Этот особняк, словно вышедший из романов девятнадцатого века, сладковатый запах хвои, такой свежий, что даже нос щипало, цветы в холле, а теперь еще эта кухня…

Сама Мако о такой могла только мечтать. Она частенько просматривала журналы для дизайнеров в поисках вдохновения. Вырезала наиболее понравившиеся интерьеры и приклеивала их на пробковую доску, чтобы составить собственную картину идеальной кухни, старательно подбирала стулья, материалы для столешниц и даже светильники.

Но откуда ей было знать, что такая уже существует — в доме невыносимого друга Мамору, который ухитрился очаровать ее и разбить ей сердце за один вечер?

Где был сейчас тот легкомысленный язвительный шутник, и кто был этот человек, что вел ее в полутемный холодный подвал, осторожно сжимая продрогшую ладонь в своей горячей руке?

Мако неосознанно стиснула пальцы и едва не вздрогнула, когда поняла, что Нефрит в ответ чуть сильнее сжал ее ладонь.

Сил восхищаться погребом в особняке у нее уже не осталось, но, однако, она сумела выдавить замечание о том, что немногие винные магазины в городе могут похвастаться таким богатым ассортиментом.

— Это точно, — рассмеялся Нефрит, подхватывая с пола целый ящик, заполненный пыльными бутылками. — Располагайся. Вот там, с правой стороны белые вина, с левой — красные. У торцевой стены шампанское и розовое вино.

— С ума сойти, — присвистнула Мако.

Она протянула руку и вытащила с одной полки бутылку, побелевшую от покрывшей ее пыли. На этикетке выцветшими буквами значилось «Vosne romani», а ниже стояла цифра – 1934.

Макото испуганно огляделась, выяснила, что Нефрита поблизости нет, и как можно аккуратнее вернула бутылку на место. Она бы в жизни не подумала, что в погребе этого особняка может храниться вино такого вида. Бургундское красное, признанное критиками вином с богатейшим ароматическим букетом. Сама Макото видела такую бутылку разве что на фотографиях в интернете, когда искала подходящие напитки для своего дня рождения и просто ради интереса открыла вкладку с десятью самыми дорогими винами мира. Это, описанное как «идеальное для романтических встреч» занимало девятое место. И, если память не изменяла Макото, стоило что-то около шести тысяч долларов за бутылку.