– Убил меня? – любопытно спросил Светоч, возвращаясь в нормальное состояние.

– Да, убил. Мы обменялись с тобой именами перед тем, как сразиться, и ты погиб с осознанием того, что смирение и единение – не единственный выход.

Светоч глубоко выдохнул и откинулся на зелёную траву.

– Спасибо тебе, о большем и просить нельзя. Буду теперь ждать моей очереди, – поделился он и сделал небольшую паузу, – Господи, ты ж умираешь – я не могу представить, что я там создал, так что в голове это не очень хорошо укладывается – пойдём скорее, наследников своей воли выберешь.

– Наследников? Он не один? – спросил Скиан, поднимаясь на ноги.

– Ну да. По одному на каждый идеал – судя по твоему успешному возвращению, твоё полное перерождение в истинном мире к хорошему не приводит.

– Пойдём тогда. Одного я в твоей памяти увидел – уже знаю, что именно нужно будет ему оставить.

Скиан повёл Светоча куда-то вдаль, где за двумя проплешинами следовала сплошь укрытая цветами зелёная полоса.

– Ты не боишься грядущего? – вдруг обеспокоенно спросил Светоч своего друга. Тот встал на месте и повернулся к божеству. В глазах того мелкой росой мерцали светлые слёзы.

– Светоч, знай наперёд – неизбежность разлуки не способна отнять счастья близости. Мы с тобою абсолютно разные, но это не значит, что мы не можем существовать вместе. Даже наше с тобою противоречие – всего лишь временное препятствие на пути к лучшему миру, – пояснил он и мягко обнял Светоча, – Всё будет хорошо. Всё будет прекрасно и ничуть не больно, – похлопал он Светоча по спине.

– Я боюсь неизбежности, боюсь заставлять кого-то подчиняться её воле, – проронил Светоч и тут же попытался стереть эти слова. Скиан исчез из его объятий и, держа за плечи, с улыбкой посмотрел ему в глаза.

– Именно поэтому я здесь, Светоч. Тебе не придётся делать всё самому.

Двое пошли дальше по полю. Наконец, Скиан остановился и указал рукой на лилию, очертания и содержание которой были разорваны порознь.

– И кого из них выберешь? – спросил Светоч, присев рядом с цветами, чтобы поближе их рассмотреть.

– Материю. В прошлый раз была материя. Как ни странно, она куда лучше сосуда способна выполнить свою задачу, – объяснил Скиан и коснулся материи, пока Светоч изучал сосуд.

– А этот чем плох? – спросил Светоч и случайно задел форму, – Боже, раньше времени пробудил.

– Этот только для себя и может жить, – ответил Скиан, – до самого конца только для себя проживёт, одна материя его и сможет вразумить – и то уже после смерти.

– Не знаю. Как мне кажется, не так уж он и плох, – заметил Светоч. Скиан загадочно посмотрел на своего друга и украдкой улыбнулся.

– Неплох он, неплох. Пошли за вторым, – оборвал он Светоча, и двое пошли за следующим наследником.

Погружённый в сумрак остров воззвал к приближающемуся дирижаблю низким, отчаянным гулом. Судно сделало несколько попыток ответить, и, когда оно наконец вошло в атмосферу повисшей в воздухе земли, наполнило пространство яростным, пробирающим до костей рёвом.

Стоящий на палубе капитан не отрывал взгляда от острова. Его пальцы врезались в деревянные перила и заставляли судно постоянно восстанавливать свой облик, заполняя красной плотью пустоты между своим телом и телом своего капитана. Того била крупная дрожь: сколько бы раз он ни причаливал к островам, каждый был таким же страшным, каким был первый. Экипаж дирижабля ожидал его команды во внутренних помещениях, в меру защищённых от болезнетворного излучения, наполнявшего пространство между островами, – через некоторое время 19 матросов сойдут на берег, чтобы собрать необходимые ресурсы перед тем, как всё поглотит ненасытная Бездна.

На острове загорелось огненное кольцо – его хозяин решил уберечь своих поданных и свою семью за пламенной стеной. Капитан дирижабля незаметно для себя кивнул – он не мог не оценить храбрость, пылающую в сердцах живущих на этом острове людей, – храбрость вступить в схватку с пожирателями островов, вступить с ними в схватку, зная лишь о пустых полях, оставшихся на карте от предыдущих храбрецов. В сознании капитана мелькнула слабая заинтересованность – как можно было объяснить поведение хозяина острова? Хотел ли он победить чудовищную опасность в доблестном бою или же всего лишь не хотел отдавать то, что принадлежало ей по праву?

– Узнаем при встрече, – сухо бросил Джеймс в пустоту и бессознательно потёр свою шею – белёсый шрам, что пересекал её своей плоскостью, ныл при каждой мысли о битве с аристократами, управляющими островами.

Тёмное пятно настойчиво запульсировало где-то на кромке его зрения – уже и левый глаз выходил из строя. Правый же был надёжно скрыт за пластиной из чёрной стали, вваренной в череп капитана и частично скрытой за тронутыми сединой волосами.

– Нет, Судьба. Надо сделать всё как надо, – обратился он к своему дирижаблю, и тот протянул к голове своего капитана тонкое щупальце, высосав из неё мутно-розовую жидкость.

– Спасибо большое. Они не должны видеть, что я тоже живой, – в который раз объяснил он Судьбе и мягко погладил перила. Она перестала отвечать пару веков назад, и теперь была способна лишь на выполнение его прямых приказов, – Я очень по тебе скучаю, – печально сказал он и виновато улыбнулся.

Тем временем дирижабль завис невысоко над островом, закрывая значительную его часть от света Луча, наполнявшего этот мир теплом, светом и кошмарной болезнью. Джеймс спрыгнул на землю, оставив в ней глубокие следы, и повернулся в сторону пламенного кольца. Остров подчинился воле захватчика, позволив тому воплотить невидимые глаза и уши по всей своей поверхности. Несколько сотен человек были вооружены и ожидали в коридорах и подвалах каменной крепости, находящейся в центре острова, и ещё пара сотен женщин прятались в катакомбах, пытаясь утешить плачущих детей. С ужасом ощутив мучительные симптомы излучения в каждом теле, Джеймс сконцентрировался на слабых отголосках информационных импульсов, что заставляли человеческие сердца биться. После короткого движения его пальцев в людях воцарила тяжёлая, липкая тишина.

Капитан тяжело выдохнул и, рухнув на землю и несколько раз ударив её рукой, пронзительно закричал. Легче не становилось.

Дав сигнал своей команде и проследив за приземлением Судьбы, Джеймс направился к крепости. Остров поглотил пламенные языки – для переработки душ погибших ему была необходима вся доступная энергия. Покинутые дома и магазины, обескровленный скот и рассыпавшиеся в прах растения в бесчисленный раз встречали Джеймса, вновь пробуждая в нём непомерное отчаяние и вину.

– Так было нужно, – твердил он себе, приобняв себя и пытаясь растереть дрожащие руки, – так было нужно. Без этого они бы медленно погрузились в Бездну. Погибли бы от излучения. Ты много раз пытался помочь и не смог найти другого способа.

Джеймс вновь оглядел опустошённые окрестности и попытался избавиться от кома в горле.

– Нет иного способа. Иначе они бы погибли в мучениях и унынии, а не в ожидании доблестной битвы. Иначе слабые бы погибли в кромешном ужасе и отчаянии, а не в призрачной надежде на счастливый исход.

Капитан подошёл к крепостным стенам. Поглотив их волной алой плоти, Джеймс вступил во внутренний двор, к своему удивлению обнаружив внутри трупы мужчин, женщин и детей – все они были собраны и оплетены красной тканью, прораставшей в них подобно корням. Подняв взгляд к её источнику, Джеймс обнаружил одетого в костюм чумного доктора человека, чьи глаза были скрыты за чёрными стёклами белой кожаной маски.

– Что ты творишь? Убери от них свои щупальца! – крикнул Джеймс, доставая из-за пояса чёрный зазубренный кинжал и одновременно воплощаясь позади незнакомца. Тот даже не дрогнул, продолжая вместо этого распространяться по клеткам погибших.

Не сказав ни слова, Джеймс полоснул кинжалом шею другого Древнего. Тело того рассыпалось в прах, и он вновь появился чуть поодаль от прежнего места.