— А-а-а, господин Эс, — она улыбнулась, но улыбка вышла такой натянутой, что под лопатками у дракона царапнули кожу ледяные мурашки. — Где вы пропадали? Я давно вас не видела.
— Встречный вопрос, — отозвался крылатый. — Где Уильям? И почему у вас так темно? Даже если ночь, в небе должны гореть хоть какие-то звезды.
Эли покосилась туда, где, по идее, возвышались обледеневшие к зиме горные пики. И нахмурилась, а ее ладонь легла на стальную рукоять, укрывшись под витыми выступами гарды.
— Его Величество в Хальвете. И если вы сходите… нет, слетаете за ним и потрудитесь попросить у него прощения за то, что я промолчала о первых атаках со стороны Талайны… вы будете самым лучшим драконом на триннских землях.
Эс понял, что ничего не понимает, и порывисто шагнул в начальнице прислуги. Она посмотрела на него спокойно и несколько виновато, кивнула на запад и произнесла:
— Альберт обещал, что покажет чертовым талайницам, почему нельзя нападать на Драконий лес. Но от него уже трое суток нет новостей, и если я продолжу сидеть в кухне и готовить супы, я сойду с ума. Как бывший генерал и как старый товарищ бывшего оруженосца короля Тельбарта, — она гордо выпрямилась, — я пойду вперед и лично выясню, что происходит. И если талайницы посмеют выползти из укрытия, чтобы меня остановить — клянусь, я нарежу их на мелкие багровые лоскутки!
Эльва покосился на крылатого с горьким сожалением:
— Не повезло, приятель.
— В который раз за последние столетия, — безрадостно хохотнул Эс. — Ну да и ладно. У меня есть предложение: ты пойдешь с Эли и другими воинами к Альдамасу, а я быстренько метнусь туда-сюда и принесу Уильяма. Вряд ли он будет счастлив, что мы не даем ему полюбоваться эльфийскими фестивалями, но если мы устроим войну с Талайной без него, он тем более не погладит нас по головкам. Согласен? Превосходно. Тогда не скучайте, я летаю куда быстрее, чем лошади бегают!
Под аккомпанемент мелодичного щелканья он оброс чешуей, взмахнул крыльями, едва не размазав своих недавних собеседников по снегу, и нырнул во тьму, где тонули высокие замковые башни.
— Сразу ясно, что нервничает, — поделился мнением некромант. — Шутки у него дурацкие.
— У него постоянно такие, — отмахнулась Эли и решительно двинулась прочь, минуя Великие Врата.
Зимний лес оказался еще красивее, чем осенний; вместо карминовых листьев на кленах и осинах гроздьями покачивались длинные голубые сосульки. Сталкиваясь между собой, они глухо позвякивали и роняли вниз мелкое ледяное крошево, блестящее в скоплении теплого света факелов.
Свежий наст предательски похрустывал под сапогами воинов. Эльва насчитал сорок восемь вооруженных саблями, арбалетами и мечами хайли — сосредоточенных, едва ли не злых, и явно готовых провернуть с талайнийцами то же самое, что и госпожа Эли. Собственно девушка вызывала у них мрачное уважение, а некромант — некое подобие мрачного интереса; по крайней мере, на него то и дело поглядывали со всех сторон, пока самый молодой и самый простодушный боец не отважился переместиться к Эльве поближе и уточнить:
— А вы же совсем недавно у нас гостили, я прав? Что с вами случилось? Вы как-то, извините, не то чтобы хорошо выглядите. Господин Эльва Тиез де Лайн, если не ошибаюсь? Убийца великанов?
Некромант весело ухмыльнулся:
— Точно, это я. Пил многовато, вел сомнительный образ жизни, вот и, — он доверчиво наклонился к подставленному уху воина, — заболел. Да ты не бойся, не заразно! Пока меня, конечно, не скрутит мой кошмарный кашель. Дьявол, и в горле, как назло, начало саднить. Кхе… кхе-кхе…
Его собеседник отшатнулся и побледнел. Начальница прислуги, не сбавляя шага, насмешливо бросила:
— Господин Эльва, будьте любезны не устраивать балаган в присутствии моих неопытных подчиненных. Мне нужны воины, способные при любых условиях удержать в ладонях меч. А если у них вызывают панику даже рассказы о мнимых человеческих болезнях… что ж, им пора с нами попрощаться и вернуться домой.
— И вовсе я не паникую, — обиделся юноша. — Всего лишь увеличиваю расстояние между собой и больным человеком. Нет-нет-нет, господин Эльва, я это не всерьез! Пожалуйста, не надо на меня злиться!
Некромант выразительно погладил череп, аккуратно привязанный к ремешку любимой дорожной сумки. У черепа не хватало четырех зубов, а еще он весь был покрыт загадочными трещинами, как если бы тот, кто раньше носил его на шейных позвонках, скончался в результате удара булыжником по макушке.
— Полюбуйся, какие они все тут наглые, Светлый, — предложил мужчина. — Только и делают, что оскорбляют маленького слабого меня. Ты ведь их слышал? Они сказали, что я больной. Как насчет сорваться и хорошенько всех покусать?
— Господин Эльва! — до начальницы прислуги дошло, что с такими темпами ее солдаты никуда не пойдут, пока не закопают некроманта в ближайшем сугробе и таким образом не избавятся от его угроз. — Если вы глуховаты, я повторю: не смейте устраивать балаган в присутствии моих подчиненных! Мы здесь, чтобы добраться до пограничных постов и разделаться со своими врагами, а не зубоскалить и уж точно не баловаться! Сколько вам, пять лет? Или вообще два годика?
— Конечно, два, — согласился некромант. — Правда, с поправкой на еще сорок. Ладно, госпожа Эли, я больше так не буду. Особенно если вы расскажете, куда пропало ваше небо и почему я чувствую себя так, словно мы все передвигаемся по донышку огромной тарелки, а над нами поднимает вилку и любимый костяной нож какой-нибудь громила похлеще местных великанов?
Эли неожиданно передернуло.
— Недавно вы отметили, что у господина Эса дурацкие шутки. Думаю, не стоит скрывать, что у вас такие же. Какой-нибудь громила поднимает над нами вилку и любимый костяной нож? Перестаньте сыпать такими жуткими аналогиями, господин Эльва. С тех пор, как небо исчезло, прошло около недели, и я чувствую себя… совершенно беспомощной. Как если бы у меня отобрали шпагу, а мой противник замахивался мечом, и я видела сверкающее лезвие, видела искаженное горячкой боя лицо… и ничего не могла сделать. Шпага при мне, со мной верные солдаты нынешнего генерала, и я осознаю, что люди нам не ровня, но… над нами нет ни единого огонька. Ни солнца, ни луны, ни привычных зимних созвездий. И мне страшно, господин Эльва, страшно и без вашего участия, как будто мир вот-вот развалится на кусочки. И напоследок, — ее голос ощутимо дрогнул, — мне даже не позволят увидеть моего короля, мне даже не позволят с ним попрощаться. Вы на Тринне, и вы помните ее другой, но с тех пор, как вы ушли, она изменилась. Тут больше нет поводов для веселья. И я прошу вас это учитывать, потому что прямо сейчас ваше легкомыслие… меня задевает.
Она отвернулась, а Эльва еще какое-то время стоял, размышляя над ее словами. Потом втряхнулся, как большая промокшая собака, хотя воды поблизости не было, и двинулся дальше.
Над ним была дыра, темная зияющая дыра, и сквозь нее в полотно мира просачивался безумный холод внешнего ничто. Обледеневшие деревья ждали весны и не имели зеленого понятия, что она, скорее всего, не наступит — если, разумеется, не встанет на свое обычное место белая пушистая схема небесных потоков.
Что ж, подумал он, моя магия тут не помощник, но где-то у границ Хальвета режет крыльями воздух один парень, на которого можно положиться.
Исчезновение неба застало сэра Говарда на полпути из Этвизы в сердце Драконьего леса. Обледеневшую тропу тряхануло так, что рыцарь упал, а поверх упало неизвестно сколько снега с ближайшего кедра. Пока он выбирался, отфыркиваясь и ругаясь, тропу тряхануло еще раз, и мимо промчался обезумевший заяц, а за ним — перепуганная рыжая лиса. Потом все вроде бы затихло, рыцарь смахнул снежные комья со своих рукавов и… ослеп.
Его окружала черная темнота безо всякого намека на пихты и сосны. Он сделал неуверенный шаг, осторожно коснулся чуть шероховатой коры и всеми силами постарался оттолкнуть ужас, непрошибаемый животный ужас, тысячами глоток заоравший внутри.
