Однако, на престиж Обито плевал с великолепным пренебрежением. И, несмотря на беспечность и малые силы, был неплохим капитаном. Его уважали подчиненные и люди с его участка, о нем с теплом отзывались Кагами-сан и тетя Инари, даже известный писатель Джирайя говорил, что образ своего героя, капитана Горо в «Повести о страже Золотых Покоев» он взял с Обито…
Да что там! Даже отец Итачи, Фугаку-сан, глава отдела криминальной полиции, относился к Обито тепло и одобрительно, сказав однажды, что в Конохе мало быть сильным, чтобы быть уважаемым человеком. Но одно дело просто Учиха, а потомок Основателей — совсем другое! Итачи решительно не понимал, как можно иметь в предках таких великих шиноби, и даже не думать о том, чтобы сравниться с ними.
Иногда Итачи, думая о прискорбной разнице в уровнях между собой и предками, жалел о том, что времена клановых войн остались в глубоком прошлом, да и последнее столкновение селений закончилось еще тогда, когда он и ходить не умел, не то, что сражаться. И порой — в тайне — он мечтал о том, чтобы начался какой-нибудь конфликт, большой и сложный, ведь где еще он мог бы испытать себя, продемонстрировать свои навыки, по словам наставников великолепные? Где бы он мог приобрести опыт? Ведь Основатели, Четверка Конохагакуре, госпожа Сэй и ее ученики и ученицы — все они росли и учились на войне! Именно война позволила им стать настолько могущественными, что одна лишь тень их имен закрывает Коноху, подобно щиту! Несмотря на то, что те из поколения Сэнгоку Дзидай, кто еще жив, уже стары и слабы. Им нужна смена! Нужны преемники, которые станут защищать деревню после…
И если бы случилось что-нибудь такое, например, прорыв в периметр деревни, как во время Второй войны, Итачи бы сумел показать себя с самой лучшей стороны. Стал бы героем, и наверняка… обрел бы особые силы. Как Мадара и Изуна, пробудившие высшую ступень шарингана в Первой войне селений, защищая деревню…
— А я на него надеялся, — мрачно пробормотал Обито. — Не, с такими мыслями ему к тете Сэй лучше даже не соваться…
— Хм. Вроде бы, госпожа не осуждает стремление к силе? — Орочимару потрогал воздух языком — Учиха знал, что так ученый может ощущать не только запахи, но и ментальные волны. — Его психопрофиль не сильно отличается от психопрофилей других мальчишек его возраста — те же мечты, то же стремление сравниться с великими…
— Да не в том дело. Мечты у него как раз самые обыкновенные, а вот самомнение размером с гору — он же не просто мечтает, как всех врагов победит, он в этом железно уверен! Дайте ему только достойные объекты для оттачивания навыков, и станет крут, как Мадара, без вариантов! И чем мрачнее и кровавей фон картины, тем ярче он сможет на этом фоне засиять! Ладно бы стремление к силе, тетя его даже одобряет… а вот такая гордыня у нее точно понимания не найдет.
***
Наруто Намикадзе был не самым умным ребенком, понимал это, и уже не слишком расстраивался, когда его ругали академические учителя. Конечно, в детстве его очень огорчало то, что он не способен стать лучшим учеником так же легко, как некоторые задаваки, которым достаточно один раз заглянуть в учебник, чтобы все запомнить и понять. Ему для такого пришлось бы потратить долгие часы, которые можно было бы использовать для гораздо более интересных вещей, например, шуток, игр и фантазий о будущем…
Фантазии у него были незамысловатые — Наруто хотел стать героем. Точнее, не то чтобы он хотел именно этого — выполнять сложные миссии, совершать подвиги и быть символом Силы Конохагакуре. Ему было просто приятно, когда его хвалили. А поскольку заработать похвалу удавалось нечасто — в Академии на тех уроках, где нужны были мозги, он не блистал, а на тех, где мог бы проявить себя, ему надо было скрываться, чтобы не раскрывать свой козырь до по-настоящему важных дел — то такие случаи были особенно ценными.
Конечно, чтобы получить похвалу, он не занимался помощью всем и каждому, кто попросит — еще чего! Отец всегда говорил, что нельзя позволять садиться себе на шею, особенно, если обладаешь особыми талантами — мигом окажешься должен просто по факту того, что можешь то, чего не могут другие. «Кто же кроме тебя?» — воскликнет Сарутоби Хирузен, помимо официальной должности учителя истории и главного хранителя Большого Архива имеющий неофициальную работу вербовщика.
Ты ведь… живой Хирайшин.
Папин эксперимент, конечно. Папа Минато, заступив на должность Хокаге — представителя Конохагакуре перед Дайме — обнаружил, что его работа, по большей части несложная и не опасная, тем не менее отнимает кучу времени просто на поездки туда-сюда. И озаботился созданием техники, экономящей время.
А после внедрил ее прямо в тело сына.
Конечно, такое не запрещалось — всякий шиноби, чтобы стать сильнее, волен делать все, что угодно с собой, и многое — со своими детьми, конечно, если ему хватает знаний и умений на такие операции. Для Минато Намикадзе, сироты, не имевшего ничего, кроме очень отдаленного родства с Яманака и еще более отдаленного с Нара, был только один способ выйти на высший уровень в градации рангов…
Улучшение себя. Не тренировки — всякое тело имеет предел, который не перешагнет никакое старание, и если у членов великих кланов этот предел весьма обширен просто от природы, то таким, как Минато, менее одаренным, приходится изобретать для себя всякие хитрости…
Итак, Минато Намикадзе создал свою великолепную технику, что позволило ему в скором времени покинуть утомительную и скучную работу «официального представителя» и войти в совет дзенинов, причем, быть зачисленным в группировку Орочимару, где состояли шиноби, поднявшиеся в ранге благодаря мозгам, а не кулакам и хорошей наследственности. Вскоре после этого случился конфликт одновременно с Селениями Камня и Тумана, и…
Папа надорвался.
Коноха одержала блестящую победу — потому, что Золотая Молния металась между двух фронтов, пытаясь успеть везде и всюду. Отец сумел переломить ход войны, сделав так, что собственно войной она не стала, оставшись в рамках «конфликта». Он заслужил награду, и пенсию, и лучшее лечение от ирьенинов Сенджу, но все равно — в прежнюю форму ему было не вернуться… потому он и предупреждал сына: не лезть в первые ряды, и не пытаться успеть везде и все сделать самому.
Не отговаривал от намерения стать героем — имея силу это было практически неизбежно. Но внушал, что ни один герой не вывезет на своей спине все проблемы деревни, и уж конечно, ни один герой не должен совершать подвиги только потому, что «кто же кроме него»?
Разве больше некому? Была Тройка Мастеров Сен, которые тогда еще не разошлись каждый по своим направлениям, были элитные отряды, егеря, диверсанты… были, наконец, Наследники Основателей — потомки и личные ученики, которые раскатали бы армии вторжения тонким слоем, если бы один самонадеянный юнец не решил, что без него не обойдется. Да, спас пару десятков деревенек, да, сильно помог полевым частям…
Да, его назвали героем. Но многое из того, что делал он, могли бы сделать другие — пусть позже на день-два-три, пусть большими жертвами… а он хотел быть героем. Чтобы его хвалили, чтоб восхищались, чтоб говорили: вот человек, достойный быть примером!
Что ж, он им стал. Примером доблести — для большинства, и самонадеянности — для немногих тех, кто был повыше рангом… и от того же предостерегал сына.
Конечно, Наруто вырастет, и когда техника окончательно освоится в его теле, сумеет сравниться в бою, наверное, даже с элитой клана Учиха, славящегося скоростью реакции. Но он не будет геройствовать в одиночку. Он найдет себе верных друзей, помощников, напарников… и никогда не будет пытаться успеть все, везде и сразу, как отец, который со времен войны ходит медленно и осторожно.
И уж конечно, он не будет работать за одну только похвалу! Деньги ему тоже не помешают…
— А это неплохо, — заметил рослый и грузный мужчина, сидящий на лавочке, мимо которой только что промчался мальчишка лет десяти, до того аккуратно устраивающий в кроне дерева ловушку-обливалку. — Правильный подход к героизму.
