Хаширама бросил на него отчаянный паникующий взгляд, и Мадара постарался выдавить из себя улыбку. Его до сих пор трясло — отец так давил аурой, что сильные воины клана падали на колени. Ему полагалось бы лечь пластом, а он умудрился как-то прикрыть Хашираму, и мало того — сам готовился напасть на отца.

Что их ждет?

Долгожданный шаринган выхватывал из памяти отдельные картинки, предвещая обоим нерадостное будущее.

Таджима Учиха в миру был человеком тихим, спокойным и вежливым, с клиентами — внимательным и терпеливым, с семьей и кланом — заботливым. Самое грубое слово, слышанное Мадарой от отца, было: «Идиоты вы мои», и то звучало больше сочувствующе. И маленьким он не понимал, почему перед его милым и добрым папой все трясутся и заикаются.

Но потом он увидел папу в пыточном подвале.

— Поверь, мне очень неприятно это делать, — голос был наполнен искренним сочувствием. — Я мог бы просто пошарить у тебя в голове, вот только ты после этого останешься идиотом. Да и знать ты наверняка ничего ценного не знаешь — тебя ведь забросили к нам, как наживку, не первый случай, да-да. Мне искренне жаль, что ваши старейшины разменивают жизни почти детей, чтобы заманить нас в ловушку. Поэтому давай ты попробуешь поговорить со мной без применения грубых средств. Мы можем даже отпустить тебя, разумеется, если ты поклянешься уйти подальше из этих мест, и не поднимать оружие против нашего клана. Не хочешь? Мне искренне жаль…

Спустя несколько суток захваченный в плен Сенджу, исходящий ненавистью и презрением к Учихам, превратился в скулящее животное, готовое вылизывать ноги былым врагам. А Мадара понял, что если человек всегда спокоен и вежлив, то он может быть достаточно силен, чтобы это себе позволить…

Он еще не раз видел, как отец работает — вскрывает человека, как заячью тушку, искренне сочувствуя его положению и огорчаясь необходимости своих действий. Действовало это неотразимо.

Мадара попытался представить, как точно так же искренне огорчаясь, Таджима Учиха прикажет казнить предателя. Хотя нет, не прикажет. Свернет потихоньку шею и объявит пропавшим.

А как же Изуна?

Брат бежал рядом, поглядывая с тревогой и недоумением. Мадара улыбнулся ему, и начал разгонять источник чакры, готовясь к возможному бою. Он не думал о том, что отец намного сильнее. Он думал только о том, что ему, возможно, придется защищать троих.

Они шли не к селению Учиха.

В какой-то момент отец выдвинулся вперед, и мир мигнул — так ощущались некоторые скрывающие гендзюцу. А потом Мадара запутался в направлениях.

Шаг — солнце справа, шаг — солнце слева, шаг — золотистый рассвет, шаг — алый закат. Внезапно кровь прилила к голове, словно бы он висел вверх ногами. Сладко и душно запахло болотными цветами, потом — свежими лепешками и копченой рыбой. А потом он споткнулся на ровном месте и полетел носом в черный песок.

— Ой, где это мы? — воскликнул рядом Изуна.

— В секретном убежище, — отозвался отец. — Оно известно только мне и совершенно не находимо снаружи.

Мадара сел и огляделся — голова кружилась. Рядом, покачиваясь, сидел Хаширама, а на лбу у него наливался синяк — треснулся о камень.

Они находились под обрывом на берегу высохшей реки — ширина русла говорила, что когда-то здесь был сильный поток, но теперь от него осталось только несколько луж. Было очень жарко, и блестящие черные песчинки остро поблескивали на солнце.

— Скорее за мной, — позвал отец. — Здесь опасное солнце.

По уступам скалы они взобрались наверх, к пещере — щели в стене изъеденного временем гранита. Кто-то, вероятно, сам Таджима, приспособил к входу бамбуковую дверь — из темноты дохнуло прохладой.

— Итак, дети, — громко сказал старший Учиха, сбрасывая с плеча свою брыкающуюся поклажу. — Это ваш дом на ближайшие пару месяцев точно.

========== Часть 3 ==========

— Еда, вода и лекарства здесь есть, постараетесь — найдете, — продолжал Таджима. — Вам предстоит долгое время провести по соседству. Сбежать отсюда невозможно. Этот мир — пустыня, на многие месяцы пути здесь нет ничего живого. Днем солнце раскаляет землю так, что от нее, едва прикоснувшись, можно получить сильные ожоги. Ночью мороз. Иногда случаются песчаные бури. В этой пещере — единственный источник воды, который я нашел. И предупреждаю, — он пристально посмотрел на беловолосого Сенджу, в которого уже вцепился… видимо, брат. Слишком похожая чакра. — Если я, вернувшись, недосчитаюсь кого-то из своих детей — убью кого-то из вас. Так что, прежде, чем строить планы мести, вспомните о том, что за ваше желание отомстить заплатит ваш брат. А если вы решите удрать, то просто умрете от жажды и солнечных ожогов.

Он встретился глазами с Мадарой, накладывая информационное гендзюцу.

— На этом оставляю вас думать о своем поведении, и надеюсь, что вернувшись, найду всех вас живыми и здоровыми. Не забывайте закрывать двери и расходуйте запасы экономно.

— Папа! — крикнул Изуна, когда он шагнул за порог. — А если ты не вернешься?

— Мадара найдет дорогу, — ответил он. Прыгнул с каменного карниза, извернувшись в воздухе, как падающий кот, и пропал, не коснувшись земли.

Оставлять детей было тяжело, но необходимо. У него не было никаких логических объяснений своим поступкам, но было чутье, сродни чутью пчел на погоду. Он просто понял — так надо. Как можно скорее спрятать детей там, где их не найдут ни свои ни чужие. Всех детей. И устраниться.

И не допрашивать сына по свежим следам, а подождать, пока успокоится. Его малыш вырос… единственный, кто успел… нет, не вспоминай! С ним уже нельзя разговаривать, как с ребенком, нельзя давить, требуя послушания. Он готов был сражаться, а не бежать, он взял на себя ответственность. И если Таджима не хотел, чтобы после его смерти сын вздохнул с облегчением, ему следовало быть очень осторожным. Как тогда, когда он шел по поющим полам в замке дайме почти пятнадцать лет назад…

Учиха беззвучно засмеялся воспоминаниям. Тогда он впервые сошелся в бою с нынешним главой клана Сенджу. Интересно, этот мальчишка не его ли сын? Очень похож… Тогда они были ровесниками Мадары и его друга. Даже война была как не с ними. Они почти улыбались друг другу, танцуя на потолочных балках, гонялись друг за другом сквозь наполненный ловушками лабиринт. А потом откуда-то выскочил отец, крикнул «дело сделано!», метнул кунай в сторону и его противник закричал: «Итама!»

А потом он три дня сидел у постели умиравшего от яда брата.

Вот как растет река крови — по капле…

Но он отказался пить из этой реки, когда взял на руки своих детей. Он был отец и глава клана — значит, отец не только для нескольких человек, а для нескольких сотен. Ему нужен был трезвый рассудок. И он заставил себя забыть о ненависти, посмотрев в отражение собственных глаз. Он отправил тайное послание Буцуме Сенджу, успевшему стать главой своего клана, предлагая перемирие, назначил встречу… ему повезло, что его шаринган недавно переродился в высшую форму.

Когда они остались вдвоем в опаленном лесу на спекшейся в шлак земле, залитой кровью воинов Сенджу, его противник крикнул, что никогда не примет мира с убийцами брата.

«Твоя воля», — ответил он и ушел, не оборачиваясь и стараясь не думать о том, как рискует, оставляя за спиной недобитого врага.

Теперь уже точно — врага…

Но его предчувствие говорило — так надо…

И вот итог — эти дети, шагнувшие вперед в едином порыве защитить друг друга.

Тысячи мелочей, сплетающихся в судьбу…

Он бежал через лес, закрыв глаза и видя сквозь веки, как в кровавом мраке будущего прорезывается просвет.

Мадара поморгал, надавил пальцами на переносицу. Голова кружилась после того, как отец запихнул в него гендзюцу с кучей информации по этому миру.

«Ты вырос, — сказал ему Таджима, неслышимый для остальных. — Я этому рад. Ты понимаешь, почему я привел вас сюда?»