— Ты знаешь, насколько это ебануто? — спросил Ниган тихо, прерывая тишину.

— Ага, — прошептал он в ответ.

— Ну, раз знаешь, — Ниган вздохнул.

— Другие ребята сегодня придут?

— Блять, — Ниган убрал руку с Карла и потёр лицо.

Неохотно, Карл тоже отнял руку и отстранился, медленно сев, чтоб посмотреть ему в лицо.

— Возможно, придут до того, как мне станет на них не насрать.

— Я не могу сейчас вернуться домой, Ниган, — тихо сказал он.

— Да, — он согласился. — Нам в любом случае нужно кое-что обсудить.

Карл кивнул и смотрел, как Ниган опустил ноги на пол со своей стороны кровати. На нём всё ещё были только боксёрки и футболка. В животе затрепетало, когда он взглядом скользнул по его ягодицам и широким плечам. Смутился от собственного разочарования, когда Ниган натянул на себя серые штаны.

— У меня нет другой одежды, — откровенно сказал он.

— Кстати о ней, — Ниган вышел из комнаты.

Карл встал и пошёл вслед за ним. Куча одежды плавала в ванне в разбавленной хлоркой воде. Ниган принялся поочередёно выжимать с них воду. Карл помогал. Как только закончили, повесили её сушиться на прутья для занавески.

Карл последовал за Ниганом на кухню. Сделав себе кофе, спросил у Карла, что тот хотел на завтрак.

— Не думаю, что в меня сейчас что-то влезет, — ответил он честно.

— Хотя бы тосты. Тосты, или я вышвыриваю тебя отсюда нахрен, — пригрозил он.

Кивнув, Карл принял тосты.

Они сели за стол, избегая глаз друг друга, Карл жевал жареный хлеб с отсутствующим видом. Через какое-то время Ниган прочистил горло и сказал:

— Итак, если что всплывёт, ты, очевидно, нихуя не знаешь о пропавшем человеке. Не знаю, каким именем он тебе представился, но его права сказали, что ублюдка зовут Джон Джеффрис. Услышишь это имя, сам знаешь: это пиздец в хуллиардной степени.

Карл кивнул, ожидая продолжения.

— Ноль улик, ведущих к нам, и когда я говорю ноль, я имею в виду ноль. Я не скажу тебе, что сделал, лучше для нас обоих, если ты знать этого не будешь, но дело сделано, тебе переживать не о чем, — Ниган потёр бровь, потом поднял взгляд, чтоб внимательно изучить лицо Карла. — Я понятия не имею, какого хуя он захотел тебя трахнуть. Ты знаешь, как ты выглядишь?

Нахмурив бровь, Карл смотрел на него сконфуженно, пока не коснулся рукой волос и не понял, что впадину отсутствующего глаза ничего не скрывало. Он застыл. Карл никому не позволял её увидеть, а теперь он сидел на кухне Нигана так, как будто у них был обыденный субботний бранч.

Когда он хотел было встать, Ниган его остановил:

— Нет. Мне нравится смотреть на неё.

Живот Карла сжался, и он сел на место. Встряхнул головой, чтоб волосами прикрыть уродство, но из-за Нигана бинт он не нацепит, не сейчас.

— Так, правило первое, ты не обмолвишься ни словом о прошлой ночи. И я имею в виду всё. Ты не оставался в моём чёртовом доме, не был в моей постели, не носил мои чёртовы вещи, и ты уж точно не содействовал убийству, которое, как ты помнишь, на самом деле было лишь избавлением мира от бесполезного отродья. Я не хочу больше возвращаться к этому, но каждый раз, как наш разговор зайдёт об этом, тебе лучше подобрать любое другое слово, ты меня понял? Это было одолжение человечеству.

Кивнув, Карл осторожно осмотрел Нигана. Он выглядел дерьмово. Карл понял, что выглядел не лучше. Он сделал секундную паузу, прежде чем сказать:

— Спасибо.

Ниган усмехнулся.

— Ниган, я-, — Карл смотрел вниз, пустым взглядом уставившись в стол. — Ты ведь сам понимаешь, что для меня сделал, не так ли? Ты понимаешь, на что пошёл? У меня никого не было, а ты оказался рядом.

Странное выражение мелькнуло на его лице. Оно было мягким и в то же время напряжённым, словно он глядел прямиком в сознание Карла, читал каждую его даже не успевшую сформироваться мысль. Карл думал, что он вновь станет мерзавцем после этих слов, но Ниган наклонился к нему и сказал:

— Больше никогда не говори мне подобное дерьмо. Ты надрал мудаку зад. Ты та ещё оторва. Ты сам себя вытащил из этого дерьма, я же — просто прибрался после.

Карл не смог проглотить поднявшийся комок в горле. Он чувствовал, что сейчас разрыдается, но не позволял себе вновь сделать это перед Ниганом.

Ниган, казалось, это почувствовал.

Встав со стола, он направился в гостиную, Карл медленно поплёлся за ним следом.

— Слушай, пацан, я не спал. Я опрокину 40, нет, может, 80 градусное горючее, лишь бы отключиться. Кома сейчас была бы кстати.

Карл кивнул, встав посреди гостиной.

— Я не могу сейчас домой.

— Мне насрать, что ты будешь делать, просто делай это тихо.

Издав вздох облегчения, Карл вновь кивнул и сел на диван. Смотрел, как спина Нигана исчезла за дверью спальни.

Коснувшись пальцами до здорового глаза, он надавил на веко так, что увидел звёзды. Он не мог остановить мельтешащие перед взором картинки. Перестать ощущать на себе чужой вес. Слышать сказанные им ядовитые слова. Сердце набирало скорость от воспоминаний, как он пытался выбраться. На нём были следы прошедшей ночи в виде синяков и царапин, которых, к счастью, не было видно под одеждой. Но кожа всё ещё зудела.

Он заставил себя остановить размышления об этом и сфокусировался на Нигане. Нигане с его вечно ругающимся ртом и самодовольной улыбкой. На его широких взмахах битой, почти поющей звуками ломающегося черепа. На его медленной, раскачивающейся походке и уверенных шагах, от которых Карл не мог оторвать взгляд.

На Нигане, который так быстро пришёл к нему на помощь без всяких лишних вопросов.

Его начала терзать слабая, туманная мысль, пока он думал о нём. О пробуждении рядом с ним. Об утешающем его Нигане. Ему было неловко до чёртиков, но он позволил себе расслабиться от такой поддержки. Он хотел повторения всего этого. Сейчас.

Карл не был уверен, сколько времени прошло, но он встал и направился по коридору в спальню. Дверь была чуть приоткрыта, Ниган лежал на животе в своей постели. Он не солгал: запах спиртного висел в комнате. Карл немного завидовал его способности заставить воспоминания уйти, давая ему нормально уснуть. Не думая, он подошёл к постели, залез и подполз к нему ближе. Он уснул под звуки его спокойного дыхания.

_________________________

В следующее пробуждение Нигана рядом не оказалось. Карл слышал приглушённый шум разговоров снаружи. Он вздохнул и вытолкнул себя с кровати. Мышцы заныли сильнее, когда он шёл к двери, на которой висел стикер. Вырвал его, чтоб прочесть написанное.

Оставайся внутри. Пришли ребята.

Почувствовав укол от того, что Ниган не хотел, чтоб он выходил наружу, он быстро осознал, что был в его одежде. И даже Карлу нужно было признать, что это было слишком далеко за гранью нормальности, чтоб попадаться в таком виде ребятам со школы.

Он вошёл на кухню — лучшее место, чтоб прислушаться к шуму, и сел за стол. Судя по звукам, это была обычная толпа подростков, отшивающихся здесь по выходным. Они смеялись и громко разговаривали. Ему было слишком плевать, чтоб разобрать, отчего именно им было смешно. Следом он услышал голос Нигана, рокочущий и смеющийся. Словно не было никакой прошлой ночи, он звучал так же, как и обычно. Карл внезапно на него разозлился. Завидовал тому, как он нацеплял маску перед другими и притворялся. Это было глупо, но Карл ничего не мог с этим поделать.

Он почувствовал пробежавшее по спине зудящее раздражение. Он хотел, чтоб Ниган вернулся внутрь, чтоб видеть его. Его отсутсвие в поле зрения нервировало. Резко встав, он направился в ванную, где умыл лицо холодной водой. Застыв на несколько секунд, он попытался успокоиться. Ему стало интересно, успокоит ли когда-нибудь свой ритм гулко бьющееся в груди сердце.

Зло вбрасывая руки, Карл взял висящую одежду и сбросил её в кучу на пол. Стащив с себя чужие вещи, встал в душе. Включив кран на самой высокой температуре, он сунул голову под поток воды, обволакивающую его со всех сторон, словно бы обещающую безопасность. Его тошнило от собственных мыслей, что вновь и вновь возвращались к произошедшему, потому он вновь заставил себя сконцентрироваться на Нигане. На том, как он выбивал дерьмо из того ублюдка, размозжил его череп, на том, как он выглядел с брызгами крови по всему лицу. С каждой такой мыслью зуд сходил на нет, потом и вовсе сменился спокойным удовлетворением. Ниган, дразнящий того мудака. Замахивающийся битой. Улыбающийся так широко, что на щеках появлялись ямочки, пока жизнь покидала чужое окровавленное тело.