– Я скучала! Представляешь, сидела, читала, и вдруг думаю: «Надо испечь лимонный пирог!». И тут раз – ты пришёл.
– А я почувствовал, что ты собралась печь пирог, и вдруг думаю: «Надо прийти!»
– Мы друг друга на расстоянии чувствуем! – улыбнулась Марина и уткнулась носом ему в плечо. Она доставала ему носом только до плеча. Поэтому он звал её Пигалицей. Марина смеялась над этим словом, но радовалась, когда он так её называл…
…Однажды Ваня подобрал на улице котёнка и принёс Марине. Он ожидал, что она будет рада, но Марина была не в восторге. Она широко раскрытыми глазами смотрела на мяукающий комок шерсти и не хотела брать его в руки.
– Я иду-иду… Смотрю, он сидит… Худющий такой… Чё-то жалко стало… Ты не любишь котов, да? Давай я его назад отнесу.
Марина не любила котов, но тут вдруг бросилась к Вани и отобрала у него малыша.
– Нет-нет! Пусть живёт у нас! Места много!
– Мне кажется, он на меня похож! Назовём его Ванюша!
– Нет! Нельзя животных человеческими именами называть! Лучше назовём его Цезарь.
Так у них поселился Цезарь…
Марина была его мостиком в нормальную жизнь… И вот этот мостик стал ломаться…
«Почему? Почему это случилось? Почему она так со мной? Она как тигрица, защищающая своих детёнышей, бросилась на защиту этого придурка!»
Иван вспоминал её дикий, полный отчаяния и решительности взгляд. В тот момент она могла и убить его ненароком, если бы он приблизился к её ненаглядному ещё хоть на сантиметр. Ване хотелось бы, чтобы Марина когда-нибудь и его также защищала.
«А ведь она защищала тебя… Тогда, в первую встречу. Она не знала, кто ты, от чего бежишь, и всё равно спасла…»
Ваня иногда думал, помогла ли ему Марина, потому что боялась его мести, или потому что не могла поступить иначе. Он был ей благодарен, никто не делал для него того, что делала она. И теперь он её терял. Так умирающий чувствует, как с каждым выдохом уходит из него жизнь… Марина уходила…
Ваня не выдержал. Он оделся и пошёл к ней домой.
«Будь что будет! Я скоро сойду с ума, если буду тут сидеть и думать о ней!»
Он шёл и придумывал, что ей скажет. А когда она открыла дверь, все слова вылетели у Вани из головы…
Марина смотрела телевизор и плакала. Летали по сцене воздушные балерины, гремел торжественно Чайковский, но она ничего не видела и не слышала. Она запуталась, ей казалась, что она идёт по болоту, тёмному и зыбкому, а выхода нет.
Вдруг Марина услышала стук в дверь. «Кого ещё принесло?» – зло думала она. Сначала стучали робко и неуверенно. Но потом нежданный гость замолотил со всей силы.
Марина нехотя пошла открывать. Она резко дёрнула дверь на себя и замерла от неожиданности.
На пороге стоял объект её давешних мечтаний, причина слёз и переживаний. Иван.
Она смотрела на него и молчала.
Он видел в её глазах ненависть, ему хотелось, чтобы это только ему казалось.
Марина смотрела на Ваню и не узнавала его. Куда подевалась его спесь, высокомерный и уверенный вид… Перед ней стоял новый Ваня – измученный, жалкий, молящий глазами о прощении.
– Здравствуй! – сказала она холодно.
Его лицо скривилось мгновенно от боли.
– Проходи! – Марина посторонилась, пропуская его в дом.
Он прошёл по знакомым комнатам, воспоминания не давали ему покоя.
– Присаживайся! – Марина кивнула ему на кресло.
Он сел, молча глядя на неё.
Марина села на диван, холодная и неприступная, как мраморное изваяние.
– Ты зачем пришёл? Извиниться?
Тут Ваню прорвало.
– Марина… Я не могу без тебя больше! Ты мне очень нужна… Я без тебя чувствую себя каким-то осиротевшим… Видишь, до чего ты меня довела!
– Я тебя довела? – возмутилась Марина.
– Нет-нет, Мариш! Я не то хотел сказать! Я… просто я таких, как ты не знал ещё…
Ваня высказал всё то, что копилось на сердце годами.
– Никому из женщин я не доверял так. Даже мать не была мне так близка, как ты… Мать была алкоголичкой. В доме вечно не было еды, зато на столе всегда стояла початая бутылка водки, а то и ещё чего покрепче. Мы с матерью остались вдвоём, когда отец бросил нас и уехал с новой молодой женой в другой город. Мне казалось, что там у отца благополучная счастливая жизнь, а я никогда не выберусь из этого болота…
Иван рассказал ей то, чего никому не говорил.
Мать рано постарела, толи от тяжёлого труда (ремонтировала железнодорожные пути), толи от постоянных запоев. Когда она ещё работала, покупала Ванечке сладости по праздникам, а по выходным варила мясные щи, – жизнь была терпимой. Но однажды терпение у маминого начальника не выдержало – её уволили.
И началась у маленького Ивана новая жизнь.
Мать валялась на кровати, в рваном халате, сквозь который просвечивала её болезненно-жёлтая кожа, с сальной головой и вечно-опухшим лицом. Она ходила под себя и в доме всегда пахло мочой и грязью.
Когда мать вставала, её шатало из стороны в сторону, она материлась и начинала искать, чтобы выпить. В их доме постоянно стали бывать чужие мужики, которые приносили водку и закуску и пили с матерью. Мужики Ванечку не обижали, даже подкармливали.
А однажды к ним пришёл дядя Егор. Он был не похож на привычных собутыльников матери. Егор Павлович был одет в шикарное чёрное пальто, кожаные ботинки. Он принёс с собой коньяк и восхитительно пахнущую колбасу, и ещё массу всего вкусного. Они с матерью выпили, затем он отдал ей пухлый белый конверт. Мать достала из него пачку денег и трясущимися руками пересчитала. Ваня обрадовался, подумал, что теперь их жизнь пойдёт в гору.
А мать указала Егору Павловичу на Ваню и сказала:
– Вот он! – и отвернулась.
Егор Павлович подошёл к Ване и неожиданно достал из кармана платок, приложил к его лицу. Через мгновение Ваня потерял сознание.
…Ване удалось сбежать от Егора Павловича прежде, чем его сдали «на органы»…
– Я рос в детдоме… Я не хочу, чтобы ты меня жалела… Потом я вырос… Я встречался со многими женщинами, но они разочаровывали меня… Мне стало казаться, что все женщины – лживые. Коварные существа, готовые продать что угодно ради собственного благополучия… Потом я встретил тебя… Я говорю это к тому, что… ты – очень тёплая, искренняя… Ты – особенная. Ко мне так ещё никто не относился… Я хочу быть с тобой…
Марина молчала.
– Я понимаю, я очень обижал тебя… Тебе будет тяжело меня простить… И мне жаль. Что так тогда получилось… ты любишь его?
– Вань… не лезь мне в душу…
– Хорошо… Я просто хочу, чтобы ты была счастлива… Если тебе хорошо с ним, я не буду вмешиваться, обещаю… Вот что я хотел тебе сказать…
Иван встал с кресла и направился к двери. На пороге он обернулся и взглянул Марине прямо в глаза.
– Марина, если ты вдруг меня ещё любишь… дай мне шанс! Всё будет по-другому, обещаю!
Вальс чувств
Марина запуталась, запуталась в своих чувствах: кого она больше любит, кто из них, ей дороже? Но не могла себе на это ответить, каждый был по-своему хорош, противоположность один другому. Она понимала, что вот такой день обязательно настанет и придётся выбирать, и выбирать именно ей, а не кому-нибудь. Одна мысль только об этом её пугала и напоминала в очередной раз, что хватит, остановись, сделай уже выбор, решись: кого надо бросить? А она жалела, то одного, то другого, боялась будущего: а вдруг, останется вообще одна? Вот и медлила, не зная, на кого сделать ставку. Поначалу она думала, отношения с Олегом временны, как вспышка молнии, некий бальзам её одиночества. Парень приударит, получит своё и отвалится, а всё сложилась иначе: Олег приклеился, как одинокий, жёлтый лист, в пасмурную погоду к лобовому стеклу.
Марина сидела на полу, спиной облокотившись к старому комоду, колени были поджаты к груди: она плакала. Сейчас, ей было жалко в первую очередь себя. И мучил вопрос: с кем остаться? Кто из двух лучше, роднее? С кем будет жизнь казаться такой, которую хотелось. Один: нежный, перспективный, но малознакомый, второй: хладнодушный, верный, но ненадёжный – уверенности ни в ком нет.
