Свет от широких ламп уютного кафе озарял часть тротуара и девушку, пристально смотрящую в окно. Тая вовсе не любовалась своим отражением в стекле, было бы чем любоваться. В руках она держала книгу так цепко, словно нить от воздушного змея, трепыхающегося на ветру. Надпись на обложке сообщала, что это стихи Асадова. Взгляд Таи скользнул по немногочисленным посетителям и остановился на задумчивой девушке в мягком кресле за маленьким круглым столиком.

Наблюдательница улыбнулась, её пальцы продолжили сдирать с мягкой обложки ценник. Практически закончив это занятие, Тая зашла в кафе и уселась за свободный столик около объекта своего пристального внимания. Она расположилась к ней спиной, но ей и не нужно было видеть это хрупкое отрешённое от всех создание, увлечённое только чашкой кофе и собственными мыслями. Тая закрыла глаза, словно сверялась с внутренним зрением. Так и есть. Ошибки быть не могло. От девушки едва пахло миндалем, как от страниц старых пожелтевших книг, её окутывало бледно-голубое сияние с вкраплениями серебра, и в воздухе, словно туманная взвесь, разливалась музыка, которую слышала только Тая, лёгкая, будто вдалеке соловей пытался изобразить что-то из классической оперы.

Тая почувствовала, как волосы на затылке зашевелились, по коже пробежался холодок, вызывая мурашки и дрожь. Продолжая поглаживать уже измятую обложку книги, она слегка качнула головой, будто флюгер, уловивший дуновение ветерка, и нашла точно такой же источник света, мелодии, запаха и ощущений. Тая открыла глаза. Парень стоял с подносом в руках у барной стойки и аккуратно, но быстро расставлял на подносе бокалы с напитками. Он что-то сказал бариста, и едва растянул губы в улыбке, став неуловимо похожим на девушку за спиной Таи. Официант обошел зал, избегая приближаться к мечтательнице в углу кафе. Тая следила за ним пристально, словно ревнивая жена за мужем-изменником. Не отрывая взгляд, она положила на пол книгу около ножки стула, так, чтобы было непонятно, кто книгу уронил: она или мечтательница за соседним столиком. Официант не заметил этого маневра, как и сам сборник стихов. Закончив собирать грязную посуду с освободившихся столов, он направился к барной стойке. Тая начала нервничать, ей нужно было, чтобы книгу заметил именно он.

Наконец, взгляд официанта зацепился за предмет на полу, и он поднял сборник. В глазах скользнуло изумление. Но к досаде Таи парень повернулся к ней, решив, что это её потеря.

– Вы, кажется, обронили книгу.

Тая фыркнула, словно кошка, но довольно сдержанно сказала:

– Это не моя книга. Вроде вот эта девушка ходит сюда постоянно с книгами и Асадова тоже приносила.

Взгляд официанта переместился на посетительницу за соседним столиком и сразу же потеплел. Тая с удовлетворением отметила, как участился у него пульс и слегка порозовели скулы. Она замерла, купаясь в этих эмоциях несмелой романтичной любви. Продолжая пристально смотреть на предмет своего обожания, парень обратился всё-таки к Тае:

– Я тоже очень люблю Асадова, – почти прошептал он, будто боялся в этом признаться, как в чем-то постыдном.

Мечтательница опустила взгляд, её пальцы нервно вздрогнули, из чашки пролились несколько капель кофе. Официант протянул ей книгу, она несмело взяла её, хотя прекрасно осознавала, что это ошибка и сборник ей не принадлежит. Тая оцепенела в ожидании, время словно растянулось, замедлилось. Пальцы девушки коснулись сначала книги, затем словно ненамеренно, руки официанта. Их слегка шарахнуло током, и время снова вернулось в привычное русло. Тая, уже не скрывая широкой улыбки, покинула кафе, в голове ещё долго продолжала звучать мелодия, которую будто насвистывал соловей. Парочка с книгой больше не обращала на неё внимания, они вообще никого не видели, словно находились в другом мире. Больше недели понадобилось, чтоб несмелый официант, наконец, заговорил с той, в которую был влюблён больше года.

Тая лёгкой походкой вернулась к припаркованному у дверей кафе велосипеду. Надела шлем на слегка взлохмаченную шоколадного цвета шевелюру, оставив на свободе только синие пряди челки. Застегнув ремешок под подбородком, она бросила последний удовлетворенный взгляд в окно. Уже вечер, но её хорошо было видно в ранних сумерках. Ярко-зеленая футболка, синие шорты и кислотно-розовые кроссовки. Она сама была, как отражатель, даже в темноте светилась ярким пятном.

Ноги, привычные к регулярным нагрузкам, быстро вращали педали, прокладывая знакомый маршрут. За последнюю неделю, что Тая посещала это кафе, в мозгу словно сформировалась карта. Не было нужды сверяться с указателями. У подъезда Тая поздоровалась с соседкой и, легко приподняв велик, потянула его на третий этаж. Оставив свой транспорт на лестничной площадке, она на мгновенье остановилась. Ещё не успела открыть дверь, как услышала жалобный вой в квартире и обреченно выдохнула:

– Дядя Петя, когда ж ты, зараза, нагуляешься.

Открыв двери, Тая недовольно приподняла бровь. Напротив неё на цветном коврике стояла рыжая кошка и недвусмысленно выгибала спину. Её кошачий взгляд был полон печали и призыва. Хозяйка равнодушно, но беззлобно отпихнула животное ногой и зашла в комнату. Обходя однокомнатную квартирку привычным маршрутом, насыпала горстку зерен канарейке по прозвищу Дункан Маклауд, покормила парочку толстых ленивых хомяков с немудреными именами Седьмой и Восьмой и снова оглянулась на печальную кошку, воркующую, словно голубь.

– Ну и что с тобой делать?

Животное красноречиво промолчало, но хвост нервно хлестал из стороны в сторону, ни дать ни взять тигр в цирке.

– Наврали с таблетками, кажется, только хуже стало, – тут Тая заметила разбитый цветочный горшок и разрытую землю на полу, – ах, ты ж… кошка, в последний момент она заменила ругательство на безобидное слово, всё равно прозвучавшее обидно и грозно. Тая обвела взглядом единственную комнату в поисках остальных учинённых питомицей безобразий.

Квартира была маленькая, но уютная, полностью отражала суть своей хозяйки. Красный диван с россыпью оранжевых и желтых подушек. Молочные шторы с синими бабочками, обои на каждой стене разные, практически не заметные под картинками и полками с книгами и много, очень много живых цветов. Алые шары герани соседствовали с нежными фиалками и колючими кактусами. Именно последние мясистые суккуленты злили дядю Петю и часто валялись на полу.

Тая переоделась в домашнюю уютную одежду и сразу же достала толстую тетрадь, именуемую гордо «Скрижали любви». Раскрыв потрёпанный фолиант на последней чистой странице, она приступила к приготовлению ужина. Периодически отвлекаясь, записывала результат вечерней вылазки в кафе. Откусив кусок колбасы прямо от палки, она мечтательно улыбнулась и добавила ещё пару строк. Теперь история книгофилки и официанта была увековечена и обросла цветистыми эпитетами и красочными подробностями. Писать короткие рассказы на реальной основе было легко, это уже стало привычным делом, только когда дело дошло до описания чувств, родившихся между юношей и девушкой, Тая задумалась и не заметила, как доела колбасу, так и не сделав бутерброд. Как же описать то, что она увидела и почувствовала? Ведь это не органы чувств воспринимают, а что-то иное. Пусть она почти разобралась с запахами, мелодией, цветом, но остальное так и осталось загадкой, тут даже тактильные ощущения присоединялись. Выглядел этот момент как криптекс, вступающий в движение. Что-то защёлкало, закрутилось, все детали встали на свои места и опа – родилась любовь, неповторимая по своим характеристикам.

Кошка, заметив, что колбаса безвозвратно сгинула, прекратила жалобно завывать и тереться о ноги хозяйки и устало растянулась под столом. Тая взяла несчастную животину на руки и, уложив на колени, озабоченно пролистала тетрадь. Вчера она отправила к Игнату Савельевичу уже третью девушку, которая по всем параметрам подходила ему, может, хоть в этот раз произойдёт чудо и то, что у него внутри вместо сердца наконец ёкнет. За этот месяц, что она работала в редакции журнала, он ещё ни разу не обнаружил никаких человеческих эмоций, ни лучика свечения от симпатии или ревности, при этом, женщины так и льнули к нему, а он благосклонно принимал их внимание, одаривая в ответ равнодушием.