А в это время три проказницы сидели на диване на максимальном удалении от кресла декана и умирали от нетерпения, страха и любопытства. Внутреннее чутье им подсказывало, что с такими лицами лучше не показываться зельевару. С него станется напрямую спросить, что именно они натворили, а лгать декану в глаза — нет, увольте. Вот и сидели они тихо как мыши и придумывали благовидный предлог выбраться в коридор поближе к кабинету Локхарта, чтобы проверить, не носится ли преподаватель по защите с гусеницами на голове. Было бы обидно пропустить такое веселье.
Но никуда идти так и не пришлось. В гостиную торопливо вошел староста Маркус Флинт и обратился к Снейпу.
— Профессор, там по подземелью бегает профессор Локхарт и явно ищет вход в нашу гостиную, по-моему, он не в себе.
Снейп удивленно приподнял бровь.
— Интересно, приведи его сюда.
— Да, сэр, — Флинт отправился выполнять распоряжение.
При появлении профессора Защиты в гостиной воцарилась тишина. Даже Элизабет прекратила играть и от удивления неприлично открыла рот.
Вид профессора и правда впечатлял: на нем был алый халат с золотым шитьем, из-под которого виднелся край ночной рубашки, отделанной брюссельским кружевом, на ногах — розовые тапки без задников с трогательными помпонами. Голову Локхарта венчал ночной колпак, который почему-то странно шевелился.
— Снейп! Ради Мерлина, помогите! — Локхарт, казалось, не замечал множества детей, уставившихся на него во все глаза. — Они сожрут мои волосы!!!
— Кто?! — удивлению Снейпа не было предела. — Говорите внятно, я ничего не понимаю!
— Я не знаю, как они называются! — с этими словами Локхарт стянул с головы колпак, и приглушенное “Ах!” пронеслось по гостиной. На голове у Гилдероя, скрутившись кольцами, обосновались мохнатые фиолетовые гусеницы. Они методично, с видимым удовольствием общипывали его волосы и удовлетворенно урчали. Вдруг одна из них с легким хлопком превратилась в бирюзовую бабочку и, вспорхнув, приземлилась на нос многострадального профессора. Профессор издал утробное мычание.
Глаза Снейпа подозрительно заискрились, и он, легко поднявшись из кресла, не спеша обошел вокруг этого восьмого чуда света и спросил:
— А снять вы их не пытались?
— Они кусаются! — в отчаянье взвыл профессор. — Я забегал к Флитвику и к МакГонагалл, но их нет! Вы моя последняя надежда! Сделайте что-нибудь!
Хлоп, еще одна бабочка вспорхнула с его головы. Снейп еще минуту помедлил, а потом, с явным сожалением, поднял палочку и начертил над головой Локхарта затейливый зигзаг. Гусеницы мгновенно посыпались на ковер.
— О! — Гилдерой с ужасом стал ощупывать голову, которая и вправду выглядела плачевно: кое-какие пряди были съедены до самых корней, остальные больше чем до половины. Общий вид предполагал, что Локхарт, как минимум, перенес стригущий лишай. — О-о-о! — продолжал завывать несчастный. — Это все вы, Снейп!
— Я?! Что вы имеете в виду?
— Ну вы, или кто нибудь из ваших выкормышей! Смотрите, что я нашел на ковре в кабинете! — с этими словами Гилдерой передал Снейпу злополучную пуговицу. В этот момент Пэнси поняла, что расплаты не избежать.
Снейп взял пуговицу и обвел тяжелым взглядом притихших детей.
— Итак, я хочу знать, чей это предмет.
Его тон не сулил ничего хорошего.
— Я жду!
Миллисента побледнела как полотно, Пэнси опустила голову, а Дафна изо всех сил вцепилась в подлокотник дивана. Разборка в присутствии Локхарта никак не входила в их планы. Положение было хуже некуда.
— Простите, профессор, — внезапно подал голос староста Флинт, — по-моему, это моя пуговица.
— Ваша?! И как вы объясните ее местонахождение? — ледяным голосом осведомился Снейп.
— Мерзкий мальчишка! Ты мне за все ответишь! — Локхарт дернулся в сторону стоявшего Маркуса, но был остановлен железной рукой Снейпа.
— Потише, профессор, никто не смеет прикасаться к моим ученикам! Так я жду, мистер Флинт!
— Сегодня утром я помогал переносить портреты профессора для демонстрации из кабинета в класс, — спокойно ответил староста. — Во время транспортировки я случайно зацепился и не заметил, как потерял пуговицу.
— Это действительно так, — вступила в разговор Элизабет, — я в обед по просьбе Маркуса пришила ему новую.
— Флинт действительно переносил портреты? — уточнил Снейп у Локхарта. — Вы удовлетворены, профессор?
— Да, да, — Гилдерой рассеянно потер нос, — утром он был у меня. Но кто же тогда посмел так гадко надо мной подшутить?
— Я не ясновидящий, — ответил Снейп, возвращаясь в кресло. — За предсказаниями обращайтесь к Трелони.
Он выжидательно посмотрел на Локхарта.
— Я прошу прощения, профессор, но ваш внешний вид и так шокировал моих подопечных; я не думаю, что им полезно лицезреть ваше неглиже, особенно на ночь глядя.
Гилдерой, как будто опомнившись, запахнул полу халата, пробормотал что-то нечленораздельное и ретировался из гостиной.
С минуту после его исчезновения стояла тишина, потом кто-то из пятикурсников прыснул, за ним другой, и вскоре вся гостиная сотрясалась от дружного хохота. Снейп позволил себе кривую усмешку.
Дождавшись, когда веселье уляжется, декан откинулся в кресле и спокойно произнес:
— Маркус, ложь во имя спасения репутации факультета похвальна, но это все равно ложь. Завтра у тебя отработка. Придешь ко мне в девятнадцать ноль-ноль. И прихвати с собой Элизабет.
— Да, сэр, — Флинт покорно опустил голову
— Что касается виновников происшествия, то я предлагаю им немедленно отправиться в мой кабинет для очень серьезного разговора.
В гостиной вновь воцарилась тишина. Сбылись самые худшие опасения девчонок. Слава Мерлину, хотя бы Локхарт ушел! На минуту, когда так вовремя вмешался умница Флинт, им показалось, что они спасены. Но таких чудес не бывает даже в волшебном мире.
Тяжело вздохнув, Дафна встала и направилась к креслу декана, за ней последовали Пэнси и дрожащая как осиновый лист Миллисента. Не дойдя пары метров до сидящего профессора, они остановились и робко подняли на него глаза.
— Мисс Гринграсс, мисс Паркинсон и мисс Булдстроу! Мерлин, и почему я не удивлен? — его голос звучал насмешливо. — И что стоите?! В мой кабинет, живо! Вы знаете, что надо делать.
Девчонки присели в почтительном реверансе и вышли из гостиной.
Сразу после их ухода Снейп вновь откинулся на спинку кресла и углубился в чтение.
Слизеринцы отошли от удивления и стали оживленно переговариваться, то и дело оглядываясь на декана. Через несколько минут факультет пришел к единогласному мнению, что:
Локхарт получил по заслугам;
Все получилось очень смешно и остроумно;
Девчонки проявили удивительную фантазию, за которую им, по-видимому, влетит по первое число.
С последним пунктом и были связанны осторожные взгляды, бросаемые на профессора, все так же погруженного в безмятежное чтение. Опытные семикурсники пытались определить степень раздражения декана и пришли к выводу, что ему тоже смешно и он даже доволен позором Локхарта, тем более, что все решилось без ущерба для Дома Слизерин. Вот только в вопросе о наказании шальной тройки настрой Снейпа вряд ли отразится, шальная троица получит то, что заслужила.
— Девочек жалко, — почти беззвучно прошептала Элизабет, склонившись к уху Маркуса. — Может быть, попросить декана о снисхождении?
— Нет, — твердо ответил Флинт, вдыхая аромат волос Лиззи, оказавшийся возле его лица, — он терпеть не может, когда вмешиваются, и сделает все наоборот.
— Тогда что же делать?
— Что-что, играй! Что он любит больше всего?
— Ну, Адажио.
— Вот его и играй!
Элизабет вновь подошла к роялю, минута, и невыразимо прекрасная музыка заструилась по гостиной, почти сразу к ней подошла худенькая второкурсница, взяла скрипку и сначала робко, а потом все увереннее стала вторить звукам рояля. Это было так волшебно, что даже мальчишки, игравшие в шахматы, бросили свое занятие и прислушались.
