Но если он их ловил с поличным при очередной проказе, а ловил он почти всегда, то расплата могла быть очень суровой. Чаще всего суд и казнь откладывались до последней пятницы месяца. Двоечники и шалуны с содроганием ждали надвигающейся даты. И если отстающие носились по учителям, изо всех сил стараясь исправить оценку, то бузотерам оставалось только ждать расплаты. Провинившийся уже в полуобморочном состоянии приходил в кабинет зельевара, где его ждал разнос в любимом снейповском стиле: не повышая голоса, тот доходчиво объяснял всю недопустимость подобного поведения, при этом слизеринец должен был смотреть в глаза декану. После этого, чаще всего, ему предоставлялось время подумать в одном из углов кабинета. А чтобы заодно улучшить осанку будущего аристократа, на голове полагалось удерживать тяжелую книгу. По истечении срока наказания Снейп выслушивал извинения, назначал отработку и отпускал ученика, на этом инцидент считался исчерпанным. Если же проступок был действительно серьезным, декану ничего не стоило перекинуть нарушителя через колени или подлокотник дивана и основательно отшлепать. Причем ему было все равно, какого пола был провинившийся. Но это, к счастью, происходило довольно редко. Обычно холодного взгляда черных глаз зельевара было достаточно, чтобы призвать к дисциплине самого непослушного ученика. Но самым невероятным было то, что даже самое суровое наказание из рук декана было для слизеринцев предпочтительнее беседы в кабинете доброго директора.

Пэнси, Дафна и Милли чаще других рассматривали углы в кабинете зельевара. И лишь то, что они никогда не повторяли одну шалость дважды, спасало их от более сурового наказания. Каждый раз они искренне раскаивались, но этого хватало ненадолго, в лучшем случае, на пару недель. И вновь новая проделка, угол, извинения, вереница немытых котлов. И так весь первый курс. Моя личная головная боль, как называл их декан, втайне развлекаясь забавными проделками. По правде говоря, всерьез он на них никогда не сердился, но это было его страшной тайной.

Вот и сегодня, сидя на уроке ЗОТИ, они пытались решить сразу две проблемы: как поиздеваться над Локхартом и не попасть на ковер к декану. Впрочем решать проблемы принято было по мере их поступления.

— Давайте рассуждать логически, — полушепотом сказала Пэнси. — Что он любит больше всего?

— Себя, ненаглядного, он любит, — таким же приглушенным голосом ответила Дафна.

— Это понятно, а где у него слабое место?

— В голове, где же еще? — еле сдерживая смех, ответила Милли. — У этого завитого индюка в голове полная пустота!

С этим утверждением сложно было поспорить, и слизеринки вновь задумались, созерцая, как будущая мишень дефилирует между рядов парт.

— Девчонки, я, кажется придумала! — вдруг чуть не подпрыгнула на месте Пэнси и захихикала. — Вы понимаете: завитый индюк!

— Тише, Пэн, он может услышать, что ты имеешь ввиду? — прошептала Дафна.

— Соображайте, этот профессор-суперстар больше всего обожает свои волосы, он их каждый день завивает! Если мы что-нибудь наколдуем на его бигуди…

— Шелкопряды!!! — перебила подругу Дафна. — Зачарованные шелкопряды!

— Какие шелкопряды? Прекратите меня путать, говорите по порядку! По очереди, — прошипела Милли хватая, Дафну за руку. — Какие шелкопряды?

— Милли, ну вспомни, я в прошлом году показывала, какой прикол в Париже купила, мы их еще на твоего кота нацепили.

— Это те гусеницы, которые съели половину шерсти на Рочестере, а потом в бабочек превратились? — у Милли загорелись глаза, хотя восстановить шерстяной покров на любимом животном ей тогда не удалось, и девчонкам пришлось остричь его полностью. Благо было лето, и кот был даже доволен неожиданной прохладой. — А ты думаешь, мы сможем их сделать похожими на бигуди?

— Превратить совсем не проблема, они, по-моему, любую форму принимают, вот как ему подсунуть и самим не попасться — это задача, — задумчиво прошептала Дафна.

— Декан, — вздохнула Милли.

— Вот именно, — с полуслова поняла подругу Пэнси.

Нарваться на гнев декана им вовсе не хотелось. Стоять в углу под его насмешливым взглядом удовольствие, прямо скажем, ниже среднего.

— Да откуда он узнает? — первая пришла в себя Пэнси. — Вспомните, Локхарт на следующем уроке обещал продемонстрировать все свои портреты; их завтра вынесут из его кабинета, и мы сможем беспрепятственно туда проникнуть, когда он уйдет на обед. Ну, а когда он с гусеницами на голове будет бегать по коридору, мы будем уже далеко, наблюдать с безопасного расстояния. Никто ничего не узнает!

— Ты думаешь? — Милли нерешительно нахмурилась.

— Кроме того, Снейп сам терпеть не может Локхарта, он посмеется вместе со всеми.

— Он, конечно, посмеется, но только если не будет знать, что зачинщик со Слизерина. Если же узнает, то нам капут: вспомните, в прошлый раз было последнее предупреждение. Что-что, а свои обещания декан всегда выполняет, — с сомнением покачала головой Дафна.

В прошлый раз они умудрились подмешать зелье для роста волос в тыквенный сок Джорджа Уизли, у того появилась борода и отросла на два метра, к тому же не поддавалась ни ножницам, ни топору. С большим трудом лично директор Дамблдор уничтожил ее каким-то сложным заклятьем. Какая это была сладкая месть! Но, к сожалению, декан очень быстро выяснил, кто виновницы происшествия. Скорее всего, и директор догадался, что след преступления идет со Слизерина, а откуда же еще? А потом грянул гром.

То, что разговор декана с Дамблдором был крайне неприятен, стало понятно практически сразу. Придя от директора, Снейп без лишних слов отправил испуганных девчонок в кабинет. Он действительно был зол! Минут пять он молча прожигал их ледяным взглядом, затем, прочитав длинную лекцию об опасности непроверенных зелий и последствий столь рискованных шалостей, он поставил их на целых полтора часа в угол, а выпустив, предупредил:

— Будет крайне неприятно, если столь утонченные и высокородные леди будут испытывать определенные неудобства при посещении занятий и вообще сидении за столом. Надеюсь, вы меня поняли? При любой шалости я вам это обещаю, — Говоря это, он красноречиво похлопывал деревянной линейкой по ладони.

При воспоминании о памятном разговоре щеки проказниц заметно покраснели.

— Но ведь прошло почти два месяца! — первой прервала молчание Пэнси.— Мы все это время вели себя как пай-девочки. Он меня даже по голове вчера погладил и улыбнулся. Может, он забыл?

— Вряд ли он забыл, конечно, но я не думаю, что Снейп всерьез надеется, что мы до выпуска ничего не нарушим, он же не Гилдерой Локхарт, в конце концов. Но все же надо все хорошо обдумать.

========== Глава вторая. ==========

Если что-то должно произойти, то это произойдет наверняка!

Вечером по дороге в Большой зал на ужин девчонки почти забыли о планах, которые строили от скуки на уроке ЗОТИ. Непринужденно болтая, они устроились за столом Слизерина. Свободными оказались места в непосредственной близости от стола преподавателей, за которым ярким попугаем — бирюзовая мантия, изумрудный зажим для галстука, полосатый жилет — восседал профессор Локхарт. Возле него Снейп казался особенно мрачным в своей неизменной черной мантии. С невозмутимым видом он слушал разглагольствования Локхарта, только иногда по его лицу пробегала мучительная, как от зубной боли, гримаса. Опытным взглядом слизеринца Пэнси определила, что профессор с трудом сдерживает раздражение.

Насыпая в тарелку тушеные овощи — гадость, конечно, но неписаное правило девушек из Дома гласило: на завтрак каша, на обед все, что угодно, на ужин овощи или творог — Пэнси невольно прислушалась к вещанию Локхарта, благо он и не думал понижать голос.

— …Я еще раз говорю вам, профессор, что в зелье от остолбенения лучше добавлять коготь Панамского нетопыря. Когда я путешествовал по Южной Америке, кстати, я еще не писал об этом, книга еще в работе, так вот, я …