— Я не знаю насчет Южной Америки,— голос Снейпа прошелестел, как мягкий бархат. — Но если вы здесь добавите в мое зелье коготь Панамского либо какого угодно другого нетопыря, то употреблять его будете сами, предварительно написав завещание. Надеюсь, вы мне оставите свою недописанную книгу, будет чем моих бестолочей на уроках пугать.

— Очень смешно, профессор, — Гилдерой обиженно отвернулся, но уже через минуту решил сменить гнев на милость и вновь обратился к Снейпу: — Кстати, я давно хотел у вас спросить, почему вы ничего не делаете со своими волосами? При их, я бы сказал, достаточной густоте, поверьте моему слову, можно было бы соорудить на вашей голове что-нибудь приемлемое, ну, например, завить…

На мгновение Пэнси представила профессора Северуса Снейпа с завитыми локонами, и ее вилка со звоном полетела на пол. Машинально она подняла глаза на учительский стол и натолкнулась на мрачный взгляд декана. Невольно похолодев, она мысленно взмолилась:

“Профессор, я не виновата, что он кричит на весь Хогвартс. Только не сердитесь, завтра же этот индюк станет плешивой обезьянкой”, — она поймала себя на мысли, что уже придумывает оправдания, когда профессор отвел от нее взгляд и испепеляюще уставился на Локхарта.

— Мне лестно ваше внимание к моей внешности, профессор, однако прошу обратить свои таланты цирюльника на кого-нибудь другого. Хагрида завейте или подровняйте бороду директору, только избавьте меня от ваших неуместных фантазий, — с этими словами Снейп поднялся и направился к выходу.

По едва уловимому знаку старосты слизеринцы встали со своих мест, дождались, когда за профессором закроется дверь, и вновь принялись за еду.

— Миневра, вы никогда не задумывались, почему они всегда вскакивают, когда он появляется или уходит? Что он там делает с несчастными детьми в своих подземельях? — продолжал вещать Локхарт избрав своим собеседником МакГоннагал. — В жизни не видел более зажатых и угрюмых детей. Вы только посмотрите, какой контраст по сравнению с вашими гриффиндорцами, — Гилдерой ласково улыбнулся трем гриффиндоркам, бросавших на него нежные взгляды.

— На Слизерине учатся дети древних родов, — кисло ответила МакГоннагал. — Этикет они впитывают с молоком матери. Что касается Северуса, то если вам кажется, что он неправильно воспитывает своих подопечных, то скажите ему это сами. Или поговорите с директором.

— Разумеется, по-моему, детей надо воспитывать совсем по-другому. Я поговорю с директором. Этого оставлять нельзя!

Пэнси бросила взгляд на Дафну, сидящую напротив; та, похоже, тоже все слышала. В глазах ее зажглись огоньки, как у дикой кошки, при этом она продолжала орудовать ножом и вилкой с царственной невозмутимостью. Хладнокровие Дафны означало для Пэнси только одно: волосы Локхарта обречены и ничто, даже возможная порка у декана — Мерлин, лучше не надо, конечно! — не сможет его спасти. Окончательно убедил ее в правильности вывода спокойный голос Милли:

— Так что, портреты завтра выносят, да?

*

— Алохомора!

Дверь в кабинет Локхарта со скрипом отворилась; проникнуть в святая святых преподавателя ЗОТИ оказалось на удивление легко. Не до конца поверив в такую удачу, девчонки, нервно озираясь, проскользнули внутрь. Для подстраховки они плотно укутались в мантии и набросили на головы капюшоны. В коридоре было пусто. По достоверным данным, Локхарт со всеми преподавателями присутствовал на совещании у директора. Лучшего момента выбрать было нельзя.

— Милли, постой у двери, Даф, ты поищи в столе, а я на полках, так быстрее будет! — В этот раз руководить операцией “Бигуди” взялась Пэнси.

Окинув чисто женским взглядом кабинет, девчонки уверенно направились к большому туалетному столику, достойному занять место в гримерке какой-нибудь молодящейся актрисы. Стараясь не сдвигать с мест многочисленные баночки, флаконы, пудреницы и тюбики, они лихорадочно искали коробку или шкатулку с бигуди. Спустя несколько минут томительных их старания увенчались успехом. Заветная коробка оказалась наполненной совершенно обычными магическими бигуди, такими же пользовалась бабушка Пэнси.

— Даф, я нашла! — окликнула та подругу. Дафна, глянув на находку, удовлетворенно хмыкнула и извлекла из кармана мантии сверток с шелкопрядами. Еще пара минут, и они стали неотличимы от бигуди Локхарта. Вынув для верности немного настоящих из коробки, Дафна высыпала шелкопрядов сверху. Оставалось только положить все на место и ждать результатов забавы.

— А он их не сдерет сам? — вдруг забеспокоилась Милли, наблюдавшая за действием подруг от дверей. — Все-таки какой-никакой, а профессор магии…

— Вот именно — никакой! У Дамблдора маразм прогрессирует, позвать такое в школу! — возмущенно прошипела Дафна и вновь накинула капюшон. — Все, девочки, уходим.

Удостоверившись, что следов от их проделки не осталось, они быстро направились к двери.

— Тихо! — Миллисента осторожно выглянула из кабинета. — Быстрее, девочки, кажется, по коридору кто-то идет!

Выскальзывая за дверь, Пэнси не заметила, как зацепилась за ручку тумбочки; машинально она рванула полу мантии на себя, и на ковер бесшумно упала большая зеленая пуговица с гербом Слизерина.

*

День подходил к концу. На улице пошел мелкий противный дождь и никому и в голову не приходило шататься в такую погоду неизвестно где. Во всяком случае, слизеринцу точно.

Поэтому практически все представители Дома Слизерин находились у себя в подземельях.

Вся мужская часть седьмого курса заперлась в дуэльном зале, отделенном от общей гостиной лишь аркой. Но несмотря на кажущуюся открытость, проникнуть туда сегодня не удалось никому из любопытных малышей. На входе, как цербер, стоял гигант Торфин Роули и пресекал все их попытки. А за его спиной то и дело вспыхивали разноцветные отблески и слышались отрывистые заклинания. Декан проводил углубленный курс Боевой магии для выпускного курса. И мешаться у них под ногами было попросту небезопасно.

А пока самые отчаянные мальчишки искали пути проникновения в дуэльный зал, все остальные предпочитали заниматься каждый своим делом: первый курс собрался вокруг круглого стола под окном и, под неусыпным контролем Деборы Сакс, учился превращать яблоко в вазу и наоборот. Получалось с переменным успехом, на столе уже скопилось несколько луж яблочного пюре и почему-то хрустальная груша. В другом углу пятый курс корпел над эссе по чарам, а трое со второго нагло дулись у них под боком в подрывного дурака, разлагая всю дисциплину. Оккупировав угловой диван, несколько девочек активно перешептывались, бросая косые взгляды на задумчивую Элизабет Рид, сидящую у окна. Последней сплетней дня были явные признаки влюбленности Маркуса Флинта в Лиззи, и девочки изнывали от любопытства. Но Элизабет на контакт не шла, а тактичность, возведенная в правило на Слизерине, к сожалению, не позволяла приставать к ней с расспросами, хотя и очень хотелось.

Спустя полчаса всполохи и выкрики в дуэльном зале прекратились. Семикурсники вышли из арки весьма потрепанные, но явно довольные уроком. Повалившись без сил на огромный диван, они стали с жаром обсуждать ход сегодняшнего дуэлинга. Вслед за ними вышел и декан. Он снял мантию и устроился в любимом кресле у камина. Призвав книгу из шкафа, он углубился в чтение.

— Элизабет, может быть, ты нам что-нибудь сыграешь? — Снейп на минуту оторвался от книги и обратился к пятнадцатилетней Элизабет Рид, по-прежнему стоящей у окна с задумчивым видом. В неформальной обстановке гостиной он обращался к своим подопечным только по именам и на ты, это позволяло расслабиться и почувствовать себя как дома.

— С удовольствием, профессор, что бы вы хотели услышать?

— На ваш выбор, маэстро, только не очень грустное, — улыбнулся Снейп.

Рид кивнула и направилась к роялю, занимавшему отдельный угол гостиной. Кроме рояля, там стояли арфа, несколько пюпитров, а на столе лежали флейта и скрипка. Полистав пару минут ноты, Элизабет коснулась клавиш, и комнату наполнила нежная, ненавязчивая мелодия Лунной сонаты.