— Привет, мелкий. Хочешь конфеток?

И тут Мирэда прорвало. Он никогда не думал, что может так смеяться. Вместе с этим истерическим хохотом вытекали все переживания последних дней, все обиды и унижения, и когда он закончился, внутри было пусто и солнечно.

— Успокоился? — в лучистых карих глазах Фирэйна заплясали лимонные чёртики, а потом он заметил повязку с засохшей кровью на его ребрах и напрягся: — А это что такое?

— В бою ранили. Там так, царапина, — попытался отвязаться Мирэд, но лекарь уже оторвался от вардовой спины и разматывал то, что когда-то было эльфийским рукавом.

— И это ты называешь просто царапиной? Если бы тебя не перевязали, то ты истёк бы кровью за пару часов. Удивительно, как ты вообще не скончался от заражения крови за эти три дня, — Фирэйн покачал головой и вдруг сморщил нос, принюхиваясь к повязке. — Погоди. Ты что, дезинфицировал рану мятной настойкой? Запах меня не обманывает?

Мирэд осторожно кивнул. Лекарь заливисто расхохотался:

— Какой ты изобретательный, однако! Хотя, надо сказать, это спасло тебе жизнь! Перечной мятой действительно можно дезинфицировать неглубокие ранения. Лучше спирт, конечно, но откуда бы ему взяться у тебя, мелкий… на, пожуй, пока я тут не закончу. Потом промою твою рану и заращу, с ссадиной на голове тоже разберусь… О камни ты там приложился, что ли, — Фирэйн кинул ему леденец и вновь вернулся к своему «цветочку».

— А я уж тогда, в гроте, подумал, что запах мяты мне почудился… о Смерть, Фирррэйн, неужели нельзя осторожнее? — Вард дёрнулся и закусил губу.

— А ты не дёргайся, — флегматично отозвался лекарь, — рыбка, голубое зелье в вытянутом флаконе. Мне дай с синей ленточкой, себе возьми с зелёной.

— С зелёной? Но… но тут же две с зелёной ленточкой, — недоумённо уточнил Зенор.

Фирэйн мельком на него обернулся и закатил глаза:

— На правом флаконе она не зелёная, а салатовая, дальтоник. Выпей левую.

Зенор ойкнул, залился синюшным румянцем и залпом опрокинул в себя левый бутылёк. Его кожа пошла бирюзовыми пятнами и стала чуть более приближенной к естественному цвету.

Вард зашипел и замахал руками:

— Слышь, конфетный доктор, чем ты там меня натира…йеээээшь?

— Чем надо, тем и натираю. Терпи, — лекаря страдания Варда нисколько не трогали.

— Фирэйн, сколько времени тебе нужно, чтобы закончить свою работу? — Тамерзар подошёл к ним незаметно и тихо.

— Около получаса, — лекарь смочил в своём зелье какую-то тряпицу и принялся методично протирать один из участков вардовой спины. Вард тихо и мрачно костерил его, поминая многочисленных языческих богов во всех мыслимых и немыслимых позах и конфигурациях. Зенор сидел рядом с ним с полыхающими ярко-синим кончиками ушей, Мирэд делал мысленные заметки. Не то чтобы он собирался это использовать в своей речи, но…

— Что же, прекрасно. Значит, через час я смогу начать ритуал по извлечению скифи из этой пещеры.

1) Чешуйчатая собака или зарда (змеепёс) — существо, водящееся на в пустынях на Миро, АрсКаре и Эрки. Походит на небольшую собачку с длинным змеиным хвостом, покрытую чешуей. Приручено, но несколько диких видов всё ещё осталось. Славится тем, что выбирает одного хозяина раз и навсегда, а после всюду следует за ним.

========== Глава XIII. …и где за стеною стучит неживое сердце, что хранит Белый Совет ==========

35 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный мир

План маленького ночного похождения наконец-то был продуман во всех подробностях, и теперь оставалось лишь ждать темноты. Для Серафимы, правда, всё ещё было большой загадкой то, каким образом Илва собирается отвлекать стражу… Да и сомнения по поводу того, можно ли ей доверять, до сих пор оставались.

Пусть она и казалась довольно надёжной, и к тому же клятвенно заверила Серафиму, что от неё никто о вылазке не узнает, она всё ещё продолжала относиться к вьёле настороженно. Серафима не знала, насколько ценна клятва на вьёльей крови — Илва с чего-то взяла, что это необходимо, и уж клятва-то точно всех успокоит, — но решила всё же вынужденно довериться своей нежданной помощнице. К тому же, цели визита в Пурпурную Башню Илва не знала — после десятка разнообразных версий настырная вьёла сдалась и плюнула на эту самую цель, заявив, что всё равно ей делать нечего, пока Сверр со своим заданием копается.

Интереса ради Серафима спросила, в чём задание заключается, и Илва, злорадно хихикая, поведала, что младший сын Светлейшего Эрнанна, Рэттан, умудрился десять дней назад удрать с острова, не смотря на запреты временно исполняющего обязанности правителя старшего брата — Пресветлого Эртара, однако всплыло это буквально пару дней назад, поскольку Пресветлый младшим братом не сильно интересовался. Теперь же он рвёт и мечет, а также снарядил для поиска нерадивого второго наследника поисковый отряд, к которому — в идеале — должны были присоединиться люди Главного Магистра. По необъяснимым причинам Пресветлый не захотел отправлять в погоню множество своих магов, зато очень вовремя вспомнил про родство своего высокого семейства с правителем Лэсвэта и теперь собирался использовать его в своих интересах.

Лично Илва считала, что в побеге не было ничего удивительного — по её словам, несчастный Светлый день ото дня расхаживал по территории Небесной Резиденции без дела, и с такими темпами ещё лет через десять обязательно бы загнулся (а может и свихнулся), потому что его братец никаких дел ему не доверял, а обучение «всяким этикетным штучкам» уже было закончено — и довольно давно. Когда же Серафима спросила, почему Илва так пренебрежительно отзывается о, в общем-то, своём правителе, ей было в красках расписано, какая же тот унылая и высокомерная склизкая гадина, совершенно не склонная веселится или хотя бы заниматься чем-то кроме своих документов.

Серафима решила не спорить с ней, хотя про себя подумала, что вполне разделяет несклонность Пресветлого к Илвиному веселью. Такому высокопоставленному эльфу вряд ли надлежало быть в восторге и от воровства вина из собственных подвалов, и от присутствия в своих владениях такого, м, шкодливого и склонного к проделкам создания в целом.

Серафима вдохнула и выдохнула чуть раздражённо. Незнание того, как именно будет отвлекаться охрана, нервировало, но по словам Илвы желаемые пара часов для копания в Башне у неё точно будут. Серафиме хотелось в это поверить и успокоиться, но нервы напряжённо звенели, а уже родное нехорошее предчувствие, ставшее её постоянным спутником, навязчиво скребло по спине коготками.

Она в который раз взглянула на часы: закат в это время года был примерно в девять, Замок начинал засыпать к десяти, поэтому выходить планировалось пол-одиннадцатого. За это время Сэрэн Мирэ оставалось практически в одном месте, однако на циферблат часов его свет попадал только первые несколько часов, а после оно смещалось к востоку, и в нужную точку светить уже никак не могло. Серафима не была уверена в том, что это принципиально важно — возможно, “свет Сэрэн Мирэ”, что “поглощается цветком Солнца” был просто указанием места, но вдруг дверь в хранилище открывается только при этом самом свете? Откуда ей знать наверняка?

И пусть торопиться Серафиме, по сути, было некуда, она хотела покончить с Пророчеством как можно скорее. Желательно, сегодня. Что-то словно толкало её вперёд — простое любопытство, всё то же предчувствие, зуд в ногах и кончиках пальцев, когда она думала о Пророчестве или всё это сразу? Хотелось поспешить, быстрее разгадать эту загадку и спать спокойно, вновь изображая из себя ту милую приличную девочку, которой и в голову бы не пришло залезть туда, куда не следует, но… Но на проклятых часах было лишь восемь, а значит времени до начала вылазки оставалось ещё мучительно много.

Чем же занять себя, куда деть эти зудящие в предвкушении руки? Не идти же к Башне за несколько часов! Серафимин взгляд упал на лежащие на столе сказания, которые она так и не смогла донести до библиотеки. Очень кстати, как оказалось. Может, всё же попытаться их дочитать?