Первое время после того, как тёмный очнулся, всё было в порядке. Потом же он начал морщиться и хвататься за голову, тереть виски, болезненно щуриться. Сказал — мигрень. А после Нэсс и вовсе начал впадать в беспамятство и мог, не договорив слова, потерять сознание и очнуться только через пару часов. Рэта это пугало.
Теперь роли поменялись — не Нэсс пытался его успокоить, а сам он успокаивал Нэсса, когда тот вскакивал и начинал шептать какой-то бессвязный бред, в котором с каждым разом слышалось всё больше отчаянного: «Где ты, змейка? Аин-Зара, я здесь». Рэт боялся, что однажды просто не сможет удержать тёмного, и тот расшибёт себе голову о каменный пол, извиваясь в конвульсиях. Он пытался говорить с Нэссом, но это не помогало. Лишь иногда он смотрел на него своими полубезумными глазами, в которых всё реже вспыхивало серебро Забирающих, и что-то шипел. Иногда он дёргался настолько сильно, что Рэту приходилось, переступая через последние приличия, обнимать его — перекинув руки через его голову, и прижавшись к его спине, сжимая, только чтобы удержать и не дать упасть. Рану он больше не решался перебинтовывать — не было ни возможности, ни чистой ткани и чего-то, чем можно было дезинфицировать её, и эта попытка помочь могла лишь навредить.
Рэта мучил голод, то, что не испытывал до этого ни разу в жизни. Руссы не оставили им никакой еды, и он давился лишь ледяной затхлой солёной водой, растёкшейся по полу и скапливающейся в трещинах и выемках на камнях. Мог бы он подумать прежде, когда ещё жил на Элфанисе, что когда-то будет рад и простой мутной водице, которую не пили даже беднейшие из эло? От неё тошнило, а желудок сводило судорогой, но это было лучше, чем ничего. Рэт заставлял пить и Нэсса. Тот плевался, шипел, словно большая рассерженная змея, не желая пить отвратительную жижу, но что-то всё-таки глотал. На том и держался.
Нэсс вновь приоткрыл запавшие глаза и застонал сквозь зубы, сползая вниз по стене, к которой его, обессиленного, Рэт прислонил несколько часов назад. Он дёрнулся к тёмному, подхватил за плечи и усадил обратно, хотя и сам уже едва мог шевелиться. Ноги и руки немели, по телу ползла противная липкая слабость. И магии, магии, что могла бы его поддержать, больше не было с ним. Сколько ещё он так продержится, на одной воде?
— Как ты себя чувствуешь?
В ответ ему раздалось лишь невнятное шипение, затем Нэсс изогнулся до хруста в костях — Рэту на секунду даже показалось, что сейчас он просто сломает себе позвоночник, — вывернулся угрём, с силой приложился головой о стену, забормотав что-то на языке Забирающих. Он был так похож на драконий… Рэт выхватывал отдельные слова, но перевести не мог. От нехватки еды и свежего воздуха у него самого всё плыло в голове. Нэсс же бился в какой-то дичайшей агонии, колотя ногами и руками об пол и стены, то начиная кричать, то замолкая и начиная смеяться, мотая головой, ударяясь ею о стену, как умалишённый. От нового удара по его виску заструилась тонкая струйка крови, и Рэт крепко схватил, сжал его, в отчаянной попытке не дать ему больше дёргаться. Так они и сидели — Рэт, вздрагивающий каждый раз, когда тёмный ударялся о камни, и бьющийся в приступе Нэсс. С него станется расшибить себе голову насмерть…
И тогда Рэт останется совсем один.
Он крепче сжал тело тёмного ослабевшими руками. Нет, нет, он не может остаться один, не сейчас… Нэсс поправится, приступы пройдут, он снова будет говорить с ним…
Наконец тёмный затих и обмяк, откинув голову ему на плечо. Он тяжело и прерывисто дышал, по его лицу тёк пот, а сам он был невероятно холодным, почти таким же, как индевеющие уже камни. Рэт выдохнул и прислонился спиной к стене, чтобы было легче удерживать чужое тяжёлое тело. Он просто не мог сейчас бросить его на полузатопленный пол. Нэсс был единственной преградой между ним и темнотой.
Эгоистично?.. Но хуже тёмному от этого точно не будет.
Где-то во мраке застонал Вард, неведомо как до сих пор держащийся на самом краю жизни. Рэт прикрыл глаза, начиная бездумно считать секунды. Ресницы слипались, разум окутывал тягучий сонный морок. Отдайся ему, и больше ничего не будет, ничего, только покой… Если бы только их кто-нибудь спас, если бы только за тёмными пришли… О Клоис или Смерть, если вы есть где-то там, то спасите…
Один, два, три…
Вард застонал громче, надрывней. От этого стона сжималось и пульсировало что-то внутри. Чужая безумная боль ощущалась едва ли не физически.
Четыре, пять, шесть…
Кто-то, может быть даже он сам, всхлипывает. Хотя нет, это наверняка Зенор. Самому уже плакать нечем, да и больше не хочется. Разве что совсем немного, разве что самую каплю, просто потому, что иначе никак, иначе не выразить…
Семь, восемь, девять…
Квэарр бормочет что-то неразборчивое, и его голос эхом отдаётся от стен. Он всё ещё не теряет надежды разрушить стены магией, но древним камням грота плевать на его потуги. Собственные мысли путаются, плетутся как шерстяные нити в руках неумелой прядильщицы, и узор всё не выходит и не выходит, и вместо пышных цветов лишь смятые сломанные лепестки.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Вновь глухо стонет Вард, Зенор шепчет что-то успокаивающее срывающимся тонким голосом, но в нём уже нет никакой надежды, пусть он и полон мольбами потерпеть, потерпеть хоть ещё немного.
Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
Квэарр замолкает и безумно хохочет. Смех ломким эхом отражается от стен, множась и преломляясь.
Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…
Стук капель где-то впереди. Скоро на полу будет ещё одна лужа. Насколько глубокая? Сможет ли он напиться из неё?
Девятнадцать, двадцать, двадцать один…
Нэсс приоткрывает глаза и тихо бесцветно шипит.
Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Ллири наверное гуляет в саду…
Шаги где-то за темнотой.
Двадцать пять…
И свет, яркий солнечный свет, бьющий по глазам точно лопнувшее стекло.
1) ЛМПУ — Лэсвэтский магически-политический университет
========== Глава XII. Освобождение ==========
45 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Земли руссов, Миро, Странный мир
Рэт болезненно прищурился. Глаза совсем отвыкли от столь яркого света за несколько — дней? недель? часов? — и заслезились, на секунду ему даже показалось, что он ослеп. Нэсс в его руках вскрикнул, выгнулся, принявшись шептать что-то ещё быстрее и неразборчивее. Квэарр, чей сгорбленный худой силуэт теперь был чётко виден у стены, вскинул растрёпанную голову и неразборчиво вопросил, щуря глаза:
— Кто здесь?
— Ваше спасение, дорогие мои тёмные и их не менее дорогой пленник, — незнакомый голос с едва заметным карским акцентом был мягким и внушал доверие, и потому Рэт вздрогнул, когда он яростно прошипел: — Живо встать! Или вам доставляет удовольствие пребывание в этом… месте?
Рэт, почему-то не в силах не подчиниться, с трудом поднялся, едва разгибая затёкшие задрожавшие ноги и помогая шатающемуся Нэссу, которого всё ещё не выпустил из рук. Тот неожиданно затих и теперь немигающе смотрел на свет широко распахнутыми и мерцающими серебром глазами.
— Тамерзссар, — из его горла вырвалось сдавленное сухое шипение. Рэту стало жутко. Что значило это слово и значило ли что-нибудь вообще? Что творится с Нэссом? Помогут ли ему пришедшие?
Из света шагнули несколько тёмных фигур. Всё тот же голос приказал:
— Белая Медуза, освободи их от оков. Ты знаешь, как. Фирэйн, выводи их на свет и начинай лечить. Не забудь влить им эти свои зелья, до нормальной еды мы доберёмся нескоро, а они нужны мне сейчас, и, желательно, не в состоянии полутрупов.
Медуза? Она здесь?..
— Солнечный Ветер! Я волноваться за ты! — тонкая девичья фигурка подлетела к нему, забормотала что-то на своём языке, и вода схлынула, больше не давя на запястья. Нэсс пошатнулся, чуть не упал, и Рэт осторожно усадил его на пол, прислонив к стене. Медуза наклонилась к тёмному с опаской, но наручники сняла, а потом, не дав Рэту опомниться, повисла у него на шее, едва не опрокинув навзничь. Он с трудом устоял на ногах, неловко приобняв всё ещё смущающую своей почти полной наготой руссу. Она, однако, тут же отскочила и забормотала, заливаясь синим румянцем и смущённо крутя пальцы:
