Так Эмарьес стала Сэо. Родители не осуждали и даже порадовались — они считали это весьма достойным выбором. В своё время и отец хотел пойти в Чёрный Совет, но потом женился и передумал, предпочтя молиться Смерти, а не выполнять её поручения. Через год к тёмным пошёл и я. Родители не возражали и в этот раз. Потом начались бесконечные задания, и я бывал дома не чаще чем в раз в три сезона и задерживался не больше чем на пару дней. Я позабыл о спокойной жизни, разорвал почти все связи с господами из древних родов, с единственным оставшимся другом из прошлого я практически не пересекаюсь… Даже обидно. Всё детство мы провели втроём: я, Эмарьес и Сарлис, а теперь я лишь изредка вижу его и обмениваюсь с ним сухими письмами, — Мирэд чуть дёрнул уголками губ, вспоминая Лиса, вечера, которые они проводили вместе то в Сазэре, то в Нумосе, его звонкий смех и ярко-жёлтые прищуренные глаза, подёрнувшиеся масляным блеском после бокала ягодного вина. — Что же, откровенность за откровенность. Расскажи теперь о себе. Как сын Светлейшего докатился до такого?
Рэт вздохнул:
— Я знал, что ты спросишь. Я второй ребёнок Светлейшего Эрнанна от первого брака, мне сто двадцать лет и все эти годы я провёл на Элфанисе. Да, многие эльфы, как и я, проводят всю жизнь на острове и довольны этим, но мне так хотелось увидеть мир под нами, мир снизу! Это было моей главной мечтой. Я правда очень люблю родину, но сто двадцать лет вечного роэнана и — знаешь? — одиночества я не смог выдержать. Никто не собирался отпускать второго наследника престола путешествовать, а потом случилась вся эта история с Артефактом… Я пытался уговорить брата отправить меня вместе с посланными за ним наёмниками — это же было бы совсем ненадолго, я пробыл бы вне дома всего несколько дней, но он мне не внял… А после наёмники вернулись ни с чем. Тогда брат нанял другую команду. О них ходили не очень хорошие слухи, я слышал об этом, но больше никто не согласился. И брат, конечно, вновь не отпустил меня… И тогда мне помогла сбежать сестра. Я не знаю как, но она договорилась с наёмниками, и они взяли меня с собой без пререканий. Через господина к’Арчема мы узнали, что вы держали путь в Ламенбер, но догнать мы вас не успели, у вас была фора в несколько дней. Потом… многое было. На вашем корабле мы чуть не погибли от кровавого тумана, который призвал капитан из тёмных, попали из-за шторма на остров руссов, с помощью ученицы местного шамана добрались до пещеры… Дальше ты сам знаешь: была битва и наёмники ушли. Наверное, посчитали меня погибшим, раз не забрали с собой.
— Ты скучаешь по своей семье? Жалеешь, наверное, что сбежал? — Мирэду не то чтобы было интересно, но чужой голос разгонял темноту, а чужая история отвлекала от собственных мыслей и колющей виски пока лёгкой боли.
— Скучаю. По отцу, по Эртару, по Ллири. Но знаешь, до сих пор я больше всего скучаю по маме, словно какой-то пятидесятилетний мальчишка. Она умерла, когда мне было сто три. Спрыгнула с края острова, — тихий голос Рэта стал каким-то безжизненным, — и я не знаю, почему. Понимаю только, что она не любила отца. Она его ненавидела, кажется, всегда, но… но ведь меня она любила? И меня, и Эртара. Так почему решила уйти навсегда?..
Он снова затрясся, а потом, утерев лицо рукавом, с удивительно не шедшей ему горькой насмешкой сообщил:
— Знаешь, Нэсс, ты единственный, кому я об этом рассказал, так что можешь гордиться тем, что тебе изливает душу сам младший наследник эльфийского престола. На Элфанисе мне не с кем было поговорить и поделиться, друзьями я, слава происхождению, обременён не был, а у наёмников — тем более… Ллири принимает всё слишком близко к сердцу, Эртар закрылся от меня, а отцу всё равно. Он женился через год после её смерти… Я до сих пор не могу ему этого простить. Глупо, да? Наверное, ты сейчас смотришь на меня и думаешь, какой же я слабак? Говорю тут какую-то чепуху, плачу, вешаюсь на незнакомца со своими проблемами… Так смешно, наверное, тебе, тёмному, от моих сопливых откровений…
— Нет, Рэт, я так не думаю. Я понимаю, почему ты так себя ведёшь и что с тобой происходит… А потеря близкого всегда оставляет неизгладимый след, я знаю это, — Мирэд пропустил подколку мимо ушей, покачал головой и потрепал мальчишку по всклокоченным волосам. Сейчас он почему-то чувствовал себя невыносимо старым и умудрённым жизнью по сравнению с ним. Странное чувство для его девятнадцати лет. Эльф недоумённо нахмурился.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь приободрить тебя, вероятно?
Рэт почему-то улыбнулся:
— Спасибо, Нэсс. Спасибо.
Затем мальчишка отвернулся, прислонился к мокрой стене и закрыл глаза. Через несколько минут Мирэд услышал его ровное тихое дыхание.
Где-то в пещере капала на пол вода, сидел в темноте раненный Вард, Зенор питал его своей силой, Квэарр что-то неразборчиво шептал, спал рядом измождённый, глупый и одинокий эльф. Мирэд прижался к камням поудобнее и ещё долго смотрел в темноту, надеясь на какое-то чудо. Но оно не произошло.
========== Глава XI. Планы и гроты ==========
35 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный мир
Серафима потянулась, широко зевнула, машинально прикрыв рот рукой, и задумчиво погрызла кончик пера. Он неприятно и шерстисто скользнул по краю языка, она скривилась и мигом отдёрнула его от лица, уже не первый раз за утро отругав себя за оставшуюся с детства вредную привычку. Были бы здесь обычные шариковые ручки… Что грызть перья, что писать ими было не слишком удобно, но, к Серафиминому глубочайшему сожалению, приходилось довольствоваться этим. Ну почему же в Лэсвэте не изобрели что-то более практичное, м? Ещё и магами называются… Неужели нет какого-нибудь удобного заклинания?
Хотя может и есть, но ей оно, конечно, недоступно.
Остаток вчерашнего дня она провела завёрнутой в плед в кресле у камина и с чашкой чая в руках, отходя после дождливой прогулки. Элэйнанский ливень проморозил её до самых костей, и Учитель уже в который раз за последнюю неделю упрекнул её в неосторожности, передав через служанку какую-то согревающую противопростудную микстуру. Волосы высохли довольно быстро, потёкший нос и запершившее горло от Магистерского зелья прошли почти мгновенно, а вот поднявшийся в душе шквал удалось унять только к вечеру. До этого дня Серафима предпочитала как-то не задумываться о том, какие чувства связывали их с Сильвестром до её потери памяти, и тем более не думала о нём как о ком-то, выходящем за рамки понятия «друг» — да она даже другом пока что могла назвать его лишь с большим трудом. А тут…
А тут даже не слишком искушённой — вернее, совсем не искушённой — в подобных делах Серафиме было понятно, что именно он хотел сделать под тем деревом. И сделал бы, если бы Дракон его очень кстати не отпихнул. Да в тот момент она была готова расцеловать этого распрекрасного коня! Серафима совершенно не представляла, что делать с вдруг открывшейся ей в полной мере правдой. Спрятать голову в песок, притвориться наивной девочкой-ромашкой, даже не подозревающей о том, что могли с ней только что сделать, подождать, пока Вест сам ей скажет всё прямым текстом, чтобы точно не упустить ни одной детали и примириться с тем, что нет, ей не показалось, и его расположение к ней совсем иной природы, нежели дружеское?
Сама она чётко понимала, что к Сильвестру не испытывает ничего. И дело тут было не в надуманной и несущественной разнице в возрасте длиной всего в три года или в том, что он не человек — просто высеченный из мрамора, совершенный как статуя Вест с горящим взглядом и нежными объятьями воспринимался только как друг или старший брат.
Не как юноша, к которому можно испытывать влечение определённого характера.
Возможно, конечно, что сейчас она думает так лишь из-за потери памяти, а ещё сезон назад они тайком целовались в тёмных уголках Замка, встречали на его крыше закаты и планировали будущую семейную жизнь в уютном гнёздышке с выводком пяти драконят, но что-то ей подсказывало, что такого не было. Иначе вряд ли бы Сильвестр молчал так долго, смиренно ожидая возращения её воспоминаний. Да и первое их столкновение было бы совсем другим — не ждал бы каких-то её ответных слов эмоциональный пылкий Вест, если бы знал, что его чувства взаимны. Если чувства имеют место быть, а не она сейчас понапрасну себя накручивает.
