— Отвечай, если тебя спрашивают, Идущий Во Мраке, — по полу справа что-то застучало и зашуршало, он обернулся, чтобы увидеть засверкавшие в темноте наручники на руках Квэарра. Лицо эльфа в отблесках воды было похожим на лицо мертвеца. Почти всё его тело скрывал мрак.

— Что произошло? Где мы?

Квэарр беззвучно усмехнулся.

— О, ты пропустил всё веселье. Руссы обнаружили нас рядом с разорванным трупом своего вождя, взяли в плен и отправили в некий Чёрный Грот, где мы должны подохнуть во славу Океана вместе с эльфийским Светлым Рэттаном, с которым ты имел удовольствие сражаться. Фирэйн мёртв, мы в какой-то полузатопленной дыре без еды и помощи лекаря уже двое суток, Артефакт разбит и за нами вряд ли кто-то придёт, — эльф зашёлся жутким кашляющим смехом, — лекаря нет, а у нас трое раненых. У Зенора не до конца зажило плечо и ему нужны перевязки, в спину Варда попали осколки Артефакта, ты скоро схлопочешь заражение крови и лихорадку со своей раной, а мне уже нечем её перевязывать и промывать. Никогда не ожидал, что умру вот так, от голода и жажды, метаясь между тремя почти что мертвецами. Смешно, — он осклабился и кивнул в сторону Мирэда, — не дёргайся лишний раз, если рана откроется, то тебе останется жить недолго.

Мирэд похолодел.

— Она… уже. Я… чихнул.

— Тогда удачи, Мирэд. Постарайся дожить… до чего-нибудь. Ещё можешь помолиться, может, хоть тебя Госпожа услышит, раз не услышала нас всех. Хотя… пятнадцатый негласный завет, так ведь? «Да не устрашится тёмный смерти — не устрашится своей Госпожи»… Да… — Квэарр отвернулся, вновь зашаркал по полу, удаляясь куда-то в дальний угол. Оттуда донёсся приглушённый стон. Стонал Вард.

Тот самый Вард, что был ему другом — единственным настоящим другом среди тёмных. Тот самый Вард, что всегда мог утешить одним словом или вышибающим дух хлопком по плечу. Тот самый Вард, что смеялся над его шепелявым драконьим и делился одеждой. Тот самый Вард, с которым он разругался из-за сущего пустяка. Тот самый Вард, что должен скоро умереть.

Мирэд дёрнулся, попытался на ощупь доползти туда, в другой конец грота, но его остановил тихий, наигранно язвительный голос Квэарра, бесконечная усталость которого почти ощутимо давила на плечи:

— Ты ничем ему не поможешь, а только убьёшь себя быстрее. С Вардом делится жизненной силой Зенор, ты же знаешь о его даре, а ты… ты даже не маг, ты ничего не можешь сделать.

Мирэд отшатнулся обратно к холодной склизкой стене. В ушах зазвенело, словно от пощёчины. Он абсолютно бесполезен. Он абсолютно ничтожен и не в силах помочь своему другу. Он ничтожен… Он лишь ничтожный умирающий калека. Воскресят его, не воскресят… Маррак… Если погибнет Вард, как уже погиб Фирэйн… Страх бежал по коже злыми предательскими мурашками, кровь медленно сочилась из раны, и Мирэд чувствовал себя абсолютно одиноким и мучительно-жалким среди тёмных мокрых стен.

Он потерялся. Ему было страшно, как никогда в жизни. Стены давили, в груди было гулко-пусто, и дело было не только в Варде. Он что-то забыл, что-то очень важное…

Мирэд даже не сразу обратил внимание на шорох слева, и обнаружил присутствие постороннего только когда пропитанной кровью повязки на его рёбрах коснулись чужие руки. Он инстинктивно дёрнулся, уже готовый выхватить Серый Меч… Сссмеррть, ему не вытянуть его со скованными руками!.. Рядом испуганно и тонко пискнули. Мальчишка-наёмник сидел рядом, зажмурившись, словно опасаясь удара, и вскинув раскрытые ладони.

— Я не причиню зла. Я просто хотел перевязать рану… у меня с собой была чистая рубашка… я, правда, почти всю отдал вашему Варду, но там ещё осталось немного… — сбивчиво прошептал эльф.

С молчаливого разрешения изумлённого Мирэда, он осторожно размотал пропитавшейся кровью обрывок ткани. Ему было явно боязно и неудобно это делать, он словно опасался, что его сейчас оттолкнут и ударят, да и наручники мешались, хоть цепь между ними и была довольно длинной — руссы не опасались, что их пленники сбегут. Куда же здесь бежать?

Эльф вытащил откуда-то из темноты длинный светлый лоскут, наверное, бывший когда-то рукавом, и с нерешительностью посмотрел на рану. Мирэд опустил взгляд: длинный, сочащийся кровью порез не казался ему чем-то опасным, но в подобных условиях мог навредить и он. К тому же, он всё же не был простой царапиной.

— Почему ты пытаешься мне помочь… Светлый Рэттан?

Мальчишка вздрогнул и тихо попросил:

— Можешь называть меня просто Рэтом? Мы не на Элфанисе, да и какой из меня сейчас наследник рода Светлейших? А помогаю… Ма… Квэарр сказал, что если бы ты захотел меня убить, то тебе хватило бы минуты, а то и нескольких секунд. Так почему же я должен бросать тебя умирать? Ты ведь меня пощадил, верно? Хоть я и не понимаю причины, но за жизнь надо платить жизнью. Это честно, кем бы мы ни были, так ведь?

— Причина, из-за которой я тебя пощадил? — Мирэд усмехнулся. — Причина проста: я не убиваю тех, кто слабее меня. Не убиваю беззащитных… Мне это претит, знаешь ли. Не прими в обиду, Рэт, но ты не умеешь сражаться.

Эльф промолчал, не поднимая глаз.

— Не веришь, да? Думаешь, мы чудовища? Тёмные не такие, какими нас выставляет общественность. Мы лишь служим своему демиургу мечом, а не молитвами.

— Вы часто убиваете? — Рэт вдруг вперил в него пытливый взор.

— Не чаще, чем прочие воины. Не будь наивным, считая, что убивают тёмные и только лишь тёмные. Так поступают многие… — Мирэд внезапно ехидно улыбнулся: — Может, ты думаешь, что какие-нибудь рыцари

или эти твои эльфийские наёмники — святые? Просто они убивают за деньги и их услугами пользуются все, потому зазорным их дело не считается. А нами располагает лишь Госпожа Смерть. Мы — её жрецы, её посланники, те, кто выполняют её приказы и служат её воле. У кого-то король, у кого-то заказчик, а у нас — демиург. Но все почему-то твёрдо уверены, что из всех воинов и жрецов — чудовища только тёмные! Мы ведь служим Смерти, какой кошмар! Но разве Смерть убивает всех тех, за кем приходят рыцари и наёмники? Разве она? Нет, Смерть лишь забирает их души из остывших тел и отправляет на перерождение, вновь даря им жизнь. Что скажешь на это, а, Рэт? Вряд ли тебе такое рассказывали на твоём светлом-пресветлом Элфанисе, но подумай сам.

Мальчишка Светлый сидел, судорожно сжимая в руках грязную окровавленную тряпку, растрёпанный и беспомощный. Наконец он сказал совсем тихо:

— Я… не считаю вас чудовищами. Правда. Это ваша работа в какой-то степени. Существа бывают разные, но я хочу верить, что ты… вы… не убиваете ради удовольствия. То, как вы себя вели во время боя и после… я много думал… я, конечно, почти вас не знаю, но… вы так держитесь друг за друга. Так не могут чудовища. И наёмники так не могли… они тоже не чудовища, но… Когда мы были на вашем корабле и искали следы, Таэрт пытал одного матроса… и я не видел в глазах других наёмников даже капли жалости. Им было всё равно, они стояли, словно бездумные истуканы, словно и не живые, а какие-то… это и их работа, конечно, но… — он развёл руками и помотал криво остриженной головой. — Давай я перевяжу твою рану. Кровь течёт.

Мирэд промолчал и чуть приподнялся, пытаясь устроится так, чтобы эльфу было удобнее заниматься его раной, раз уж тому так захотелось. Вряд ли этот мальчишка убьёт его — какой смысл теперь? Они и так все здесь подохнут, если не случится какое-то чудо.

И… не-тёмный, не считающий тёмных чудовищами. Удивительно, и больше похоже на плохой анекдот, особенно в их ситуации. Рэт вообще вызывал лёгкое недоумение.

Внезапно Мирэд, пошевелившись, почувствовал в кармане штанов какой-то инородный предмет, что-то прохладное и гладкое. Он осторожно запустил пальцы в карман и извлёк оттуда небольшую продолговатую склянку с какой-то жидкостью.

— Что это? — спросил Рэт.

И Мирэда внезапно осенило.

— Скажи… Вы, эльфы, разбираетесь же во всяких травах?.. Можно ли продезинфицировать рану мятной настойкой? Наш лекарь дал мне её в качестве успокоительного, но мята же много где используется и является лечебной травой. Если я правильно помню, конечно.