Хотя кое-что в обликах брата и сестры осталось неизменным: вечно растрёпанная копна волос Велимира и вечно высокомерный взгляд Элин. «Интересно, знай бабушка, какой выросла её «Эличка», она бы расстроилась или наоборот, обрадовалась бы, что красавица-внучка подаёт себя именно так?» — иногда проносилось в голове у Серафимы, когда она видела, как величественно и помпезно шествует по коридору её сестра в богатом платье с неизменным вырезом, чтобы непременно показать каждому встречному россыпь чешуи у ключиц, и со сложной причёской на голове, из которой экзотическим украшением торчали аккуратные загнутые рожки. Велимир с Элин составляли презабавнейший контраст, потому что рога и когти Мира вылезали абсолютно хаотично, а сам он большую часть времени был похож на пугало, которое совершенно не смущало место, в котором оно обитает. С ним контакт Серафима наладила довольно быстро, хотя некоторые казусы из-за её памяти и возникали. С Элин отношения привычно и даже ожидаемо не клеились. В её взгляде иногда читалось откровенное презрение: кто ты такая, чтобы быть моей сестрой? Обычный человек, никто, не способный ни на магию, ни на обращение!
Когда это появилось в сестре? Или же что-то подобное дремало в ней всегда, а теперь лишь вылезло в троекратном объёме?
Впрочем, так к ней относилась только Элин. Миру было откровенно всё равно, умеет ли она творить заклятья и есть ли в ней драконья кровь, Сильвестр же продолжал относиться к ней с каким-то трепетом и чуть ли не нежностью, немало её напрягающими. Впрочем, если исключать это его отношение, которое Сильвестр, видя Серафимину не то чтобы положительную реакцию, пытался скрывать, с ним было на удивление легко. Не приходилось делать умное лицо, юлить, пытаясь скрыть большой пробел в памяти, или строить из себя что-то невообразимое. Она устраивала его и такой, ничего не помнящей и частенько ядовитой. Хотя в последнее время свой яд она всё же поубавила, проникнувшись в Сильвестру крайне шаткой, но приязнью. Она всё ещё помнила о том, что он её похитил, но с каждым днём ей казалось всё более глупым акцентировать своё внимание на этом. Он ведь привёл её в место, где были живы брат и сестра, где не было холода и липкой темноты маленького городка, где она действительно была кому-то нужна. И это ощущение нужности и тепло, которым, пусть и слишком навязчиво, но пытался окутать её Сильвестр, постепенно делали своё дело, заставляя расслабляться и доверяться.
Было лишь одно «но» в его тепле и доброте по отношению к ней — те его непонятные долгие взгляды, которые Серафима иногда ловила на себе и о значении которых думать пока не хотела.
Всю эту неделю она общалась с Сильвестром практически круглосуточно: он заново показывал ей Замок, водил в библиотеку, чтобы она могла набрать себе стопку книг по вкусу, рассказывал многочисленные истории, как из древних сказаний, так и из хроник мира, а через несколько дней обещал свозить на конную прогулку по окрестностям Белозара, столицы Лэсвэта, рядом с котором и был построен Лиррэ — Замок Белого Совета, местной верховной правительственной организации. Сильвестр оказался очень интересным человеком, и иногда по утрам Серафима ловила себя на том, что уже с нетерпением ожидает того момента, когда он войдёт в её комнату и вчерашние разговоры продолжаться.
Интересным человеком…
Нет, всё же не человеком — драконьим магом. Их выделяли в отдельную малочисленную расу, как вскоре выяснилось. Серафима не смогла раскопать про них достаточно много информации для удовлетворения своего любопытства в доступной ей части замковой библиотеки, а в другую, закрытую часть, пускали лишь членов Белого Совета. Даже у Сильвестра, практически усыновлённого Главным Магистром и иногда даже присутствующего на советах, не было туда доступа. Серафима решила не пытаться нарушить правила — если эта информация нужна будет совсем уж позарез, то она спросит у Среднего Магистра, Эмила Курэ.
Как оказалось, все те пять лет, что она провела в Странном мире, её учили магии. Учил непосредственно Магистр Курэ, который на довольно частых уроках превращался в Учителя. Давал он большей частью теорию, но и практика тоже изредка бывала. Занималась Серафима отдельно от брата и сестры. Им огненная магия давалась легко, поскольку текла в их крови, если принимать в расчёт их увлекательную родословную, а учителем был один из рядовых магистров, почтенный огненный маг с роскошными седыми кудрями и усами, Асел Умар. Иногда Серафима сталкивалась с ним в коридоре, и он приветственно и безо всякого презрения кивал ей.
Однако то, почему сама Серафима, хорошенько постаравшись, могла зажечь максимум свечку, а Велимир, применяя такие же усилия, создавал внушительных размеров огненный шар, способный пробить каменную стену, оставалось непонятным никому.
Как Серафима узнала у Сильвестра, драконьи гены передались им от матери. Вариант того, что её удочерили, она отмела сразу. Доказательством тому были и фотографии, и схожая внешность (хотя это, как с усмешкой подумала Серафима, объяснило бы бабушкину к ней нелюбовь). Второй же родитель в данном случае не играл никакой роли — драконьи гены перебивали всё, и посему и Серафима, и исследовавшие этот феномен Магистры оказались в тупике.
Что бы Серафима ни говорила, было несколько обидно, что она попала в магический мир, а магией как таковой не пользуется. Но, в конце концов, ту свою часть жизни, которую Серафима помнила, она прожила без магии в принципе в абсолютно обычном мире, так что не чувствовать себя каким-то сверхчеловеком было привычно.
Пусть и немного обидно, этого не отнять.
Память так и не вернулась. Хотя на интуитивном уровне Серафима и ощущала некоторую правильность происходящего, да и этот мир казался ей знакомым и родным, жить без простейших для его коренных жителей знаний оказалось непросто. Магия здесь встречалась на каждом шагу и буквально пронизывала весь Замок насквозь. Как узнала Серафима из уроков истории страны, которые ей любезно преподавал по её просьбе тот же Магистр Эмил Курэ, население Лэсвэта практически целиком состояло из магов. Поэтому магия и не воспринималась здесь как какое-то божественное чудо — она постоянно использовалась в быту. Крестьяне выращивали хлеб и собирали богатые урожаи вне зависимости от погоды, кузнецы создавали диковинное и очень прочное оружие, вплетая в металл нити магии, архитекторы возводили величественные здания, не всегда опираясь на законы физики. Основная масса населения являлась людьми-магами достаточно разрозненных специализаций.
Конечно, те же самые крестьяне больше изучали магию воздуха, воды, земли или природы, а архитекторы — магию земли и камня, но они были сведущи в большинстве магических направлений. Но как раз из-за того, что они учили скопом всё, что находили, то обычно не поднимались выше уровня ионира даже в том направлении, к которому имели предрасположенность.
У более сильных магов были буквально одна-две специализации, это зависело от потенциала — количества чистой магии, которую маг мог вобрать в себя, чтобы в дальнейшем использовать в заклинаниях. От потенциала вообще много чего зависело, например, размер так называемого «сосуда», грубо выражаясь — места в маге, в которое из некого пятого измерения притягивалась чистая магия. Размер сосуда был равен размеру потенциала, сами же сосуды разделялись на пять категорий, для удобства обозначаемых цветами — зелёный (крошечный), жёлтый (маленький), оранжевый (средний), красный (большой) и синий (колоссальный), встречающийся довольно редко. Чем больше был сосуд, тем более сильное заклинание мог творить маг, поскольку, чем мощнее было заклинание, тем больше на его создание уходило чистой магии, единовременно содержащейся в сосуде.
Серафима подумала было, что вся её проблема состоит в том, что сосуд у неё очень маленький, какого-нибудь бледно-зелёненького цвета, но с помощью подробных диагностических заклятий магистр Умар выяснил, что наоборот — он неожиданно синий. Но поскольку предрасположенность ни к огненной, ни к любой другой магии не проявлялась никак, его размер пропадал зря — пользоваться-то им Серафима не могла. Когда ей только об этом сообщили, она почувствовала себя ребёнком, которому родители купили большую коробку вкусных конфет и положили её на верхнюю полку комода, а потом забыли достать и ушли из дома. И теперь — прыгай, не прыгай, пытайся, не пытайся — вожделенное лакомство уже не получить. Это было очень обидно, но поделать ничего было нельзя. Поэтому в занятиях Серафимы шла сплошная, по сути бесполезная для мага без специализации, теория. Правда, она до сих пор не понимала, почему её обучает человек, занимающий второй по главенству пост в стране. Вряд ли это было делом государственной важности, учитывая, что она в будущем не могла принести этому государству особой пользы. Из чистого любопытства учёного, пытающегося разгадать всё неподдающийся ему феномен? Может, Магистр Курэ ещё на что-то надеялся? Или же хотел в дальнейшем использовать её как-то по-другому? Хотя какой с неё толк.
