— Пятьдесят, Пресветлый. И ещё двое тяжело раненых, — командир склонился ещё ниже.

— Я распоряжусь выдать вам семьдесят… Нет, пожалуй, шестьдесят золотых, — Эртар подхватил лист тонкой дорогой бумаги из стопки, лежащей на столе рядом, чиркнул на ней несколько фраз, поставил печать и передал чинно подошедшему эльфу-слуге в белоснежной накидке с гербом Светлейших(5) на спине. — Вас проводят.

Слуга жестом пригласил наёмников следовать за ним и степенно вышел за двери. Наёмники ещё раз откланялись, давя в себе нервную дрожь, и покинули помещение следом, не смея выпрямиться и так и пятясь в полупоклоне почти до самого конца зала. Стражи плавным заученным движением закрыли за ними двери и вновь статуями замерли по обе стороны от них. Некоторое время в зале раздавался лишь шорох бумаги и скрип пера. Затем из второго входа, ведущего вглубь резиденции, появилась юная эльфийка с золотым венцом Светлой на совершенно неправильных багровых волосах, густой волной спускающихся до самой поясницы.

— Они не справились? — она скользнула к Эртару парящей над полом бабочкой, слишком яркой и живой для этого места.

— Да. Ты как всегда права в своих предположениях, Иллирия. Но неужели эти… личности и в самом деле были одними из лучших эльфийских наёмников? Это не воины, а один только позор для всего острова. Мне кажется, что с каждым поколением наши маги рождаются всё слабее и слабее, а амбиций у них всё больше и больше. Да, остаются ещё среди Звёздных(6) древние рода вроде нашего, но даже в них младшие дети совсем слабы и едва дотягивают до уровня адептов. Да и у нас то же самое — я силён, как отец, Рэттан едва ли достигнет уровня фальто, а в тебе магии и вовсе нет, — Пресветлый горько покачал головой, — да ещё и с эти проблемы с островом. Отец не договаривает, он имеет право, но не доведёт ли он всё до абсурда? Он сказал мне только, что нужно в кратчайшие сроки добыть этот Артефакт, но чем он поможет?

— Не волнуйся так, брат. Что касается меня — Светлой магия может и не пригодиться. Я не воин и не займу никакой важной должности, а мой муж станет для меня защитой в случае опасности. Что касается остальных — возможно проблемы со слабыми магами связаны с проблемами острова? А Артефакт сам по себе очень сильная вещь, одно его присутствие, возможно, даст какой-то эффект. Отец наверняка знает, что делает. Он Светлейший уже не одно столетие, — Иллирия подошла прямо к нему, присела на подлокотник кресла и ласково запустила руки в его волосы.

— Но в последнее время он не показывается даже нам. Пока что всё мирно, но скоро могут поползти слухи о том, куда же мог исчезнуть правитель. Пресветлые ещё никогда так долго не занимали трон при живом Светлейшем, — Пресветлый откинулся на спинку кресла, позволяя сестре перебирать тяжёлые золотые пряди, стекающие из-под искусно выполненного венца с аквамаринами.

— Не думай об этом. Отец не будет сидеть в подземельях вечно, — уверенно произнесла она, смотря, как играет в его волосах солнечный свет. — Скажи, с наёмниками всё действительно так безнадёжно? Неужели нет ни одного достойного отряда?

— Есть один, — Эртар поморщился, — про него ходят некоторые слухи. Говорят, слишком рьяно и жестоко выполняют эти наёмники свою работу. На их счету, однако, нет ни одного не выполненного заказа. Но они не нравятся мне иррационально… хотя, право слово, глупо полагаться на эмоции в таком деле. Все мы здесь изнежены жизнью в крохотном вечноцветущем мирке без горести и бед, вот и воспринимаем так резко любую жестокость или даже упоминание о ней. Да, пожалуй, я найму их. Лучше жестокие, чем мягкотелые. Они сегодня же будут здесь, а после отправятся на задание. Чем скорее, тем лучше, времени мало.

Зал на некоторое время погрузился в молчание. Эртар что-то обдумывал, морща лоб, Иллирия пропускала сквозь пальцы его волосы самого правильного для эльфа цвета, стражи стояли тихо и словно не дыша. Наконец Пресветлый негромко произнёс:

— Меня немало волнует Рэттан. Он просит отпустить его с наёмниками. Хочет повидать мир под нами. Возможно, это и пошло бы ему на пользу, но… слишком опасно отпускать второго наследника престола в такое время, тем более с наёмниками, от которых не знаешь, чего ожидать.

— Но если не сейчас, то когда? Скоро в мире начнётся война. Сам же понимаешь, сколько бы мы не отрицали Иокийскую проблему, она никуда не исчезнет. Нам придётся созывать на остров всех магов, чтобы выдержать возможную битву. К тому же, если ты не отпустишь его, то он сбежит. Ты ведь сам знаешь, насколько он эмоционален и чувствителен, особенно после смерти матери, он не выдержит очередного твоего приказа. Лучше отпусти его сам, приставь к нему несколько человек из стражи. К тому же с такими наёмниками он не пропадёт, а они вряд ли решатся ему навредить, зная, насколько ты силён, — Иллирия вопросительно посмотрела на брата.

— Я мог бы… но нет, это всё же слишком опасно. Рэттану лучше остаться на острове, он от этого не умрёт. Большинство эльфов не покидали Элфанис ни разу за всю свою жизнь и были вполне счастливы… Нет, Иллирия, помолчи сейчас. Ты не переубедишь меня, и твои советы здесь ни к чему. Ты не осознаёшь всей серьёзности ситуации в силу своего возраста.

Светлая поджала губы:

— Зря ты переживаешь, брат. Даже если отец больше не сядет на трон, ты будешь готов надеть топазовый венец, корону Светлейшего. Из тебя выйдет непреклонный правитель. Но вот брат из тебя — бесчувственный.

Она высвободила пальцы из его волос, соскользнула на пол и церемонно поклонилась:

— Раз вы не хотите слушать мои мысли по поводу Светлого Рэттана, разрешите мне идти, Пресветлый.

— Иди, если тебе так угодно. Но ради Клоис, Иллирия… — Эртар прервал себя на середине фразы, покачал головой, венец на которой стал необычайно тяжёлым, и вновь принялся за свои бумаги.

Светлая отвернулась и летящим шагом вышла из зала сквозь всю ту же заднюю дверь. Проходя по открытой широкой галерее, она улыбнулась, глядя на скучающего в саду несколькими этажами ниже златоволосого эльфа.

— И всё-таки Рэт сбежит… Я ему помогу.

Вечерело. Небо вокруг Элфаниса окрасилось в нежно-розовый, с тонкими прожилками алого и желтовато-оранжевого. Сэрэн Тартас, Солнце Дня, ярким сгустком плавленого золота стекало вниз за край Вечного водопада. Рэттан знал, что скоро оно как всегда совсем скроется из виду и утонет в одном из нижних морей, и тогда на остров падут светлые сумерки, а потом настанет серая ночь — такие ночи бывают только на Элфанисе. Не тёмный кромешный мрак, как в мире под ними, не светлый день, а так — серый приглушённый вечер начала роэнана. Время на Элфанисе навсегда замерло в этом роэнане: тёплом, бесконечном, ласкающем кожу мягким солнечном светом, полном сочной зелёной травы и ярких цветов, с раскинувшимся, куда не посмотри, ясным голубым небом, украшенном узорами белых перистых облаков. Невероятно тёплая, золотистая красота.

Но Рэт чувствовал, что всё это словно не настоящее. Ведь там, под островом, лил дождь, дул штормовой ветер, падал снег, крутились вихри вьюг, опадали листья и заново раскрывались на голых деревьях первые почки. Там яркий опадающий последними красками элэйнан сменялся холодным слякотным и снежным сэтэваном не только по календарю, но и по погоде, а на Элфанисе всё так же ясно светило солнце и сладко-душно цвели вишни в саду у Небесной Резиденции.

Рэттан отчаянно завидовал тем эльфам, что покидали остров ради жизни в обычном мире, нормальном, правильном мире, и находили там своё место. Он так не мог и никогда не сможет, просто потому, что ему не повезло. Возможно, для кого-то родиться в правящей семье и было бы счастьем, но Рэту его положение перекрывало воздух. Он не мог уехать с острова навсегда, он не мог найти себе работу по душе, он не мог отправиться путешествовать, он не мог даже жениться по своей воле. Он ничего не мог без приказа свыше. Он давно это понял и смирился, но всё ещё лелеял мысли о маленьком путешествии, что приоткрыло бы ему окошко в нижний мир. Так хотелось вырваться из этого опостылевшего тепла хотя бы на пару дней! Он клятвенно обещал Эртару, что если тот отпустит его с наёмниками за Артефактом, то он больше никогда не покинет острова и будет примерно следовать намеченному жизненному плану, но брат остался глух к его просьбам. Как и всегда, впрочем.